Значит, они созданы уже после того, как дом обыскивали. Что значит… что, вероятно, означает…
Не позволил себе додумать эту мысль. И вместо того направился ко входной двери, чтобы проверить внезапное подозрение.
Ручка легко повернулась. Не заперто.
Что не значит ровным счетом ничего.
И все же теперь его первостепенной мыслью, его единственной настоящей мыслью было выбраться из дома. Но ему все-таки хватило присутствия духа запереть входную дверь и вернуться к задней.
Распахнуть застекленную дверь — и под дождь.
Пешком-бегом обратно к машине.
И лишь припарковавшись на порядочном отдалении, на главной улице Бликерсвилля, он наконец позвонил матери, поведал ей о своей находке и попросил прислать команду для расследования. Сделай он это на месте, и его продержали бы там слишком долго. Во время разговора Контроль старался убедить не только мать, но и себя самого, что это было вовсе не то, что он подумал.
— Не делай поспешных выводов, Джон, и не говори Грейс, потому что она примет это слишком близко к сердцу, — что совершенно справедливо. Начертать это на стене мог любой из Южного предела — и, кроме бывшей директрисы, Уитби в числе первых подозреваемых. Отталкиваясь от этого относительного утешения: муторное видение директрисы, бредущей по округе через поля и парки в леса. Вновь посетив старые пенаты.
— Но, Джон, у меня есть кое-что, что надо тебе сказать.
— Тогда говори. — Может, она сдала Лаури в качестве Голоса, чтобы скрыть что-то еще?
— Ты знаешь места, где мы подобрали антрополога и топографа?
— Переднее крыльцо, задворки медицинского кабинета.
— Мы заметили некоторые… несообразности… в этих местах. Данные отличаются.
— Как? Чем они отличаются?
— Мы все еще сортируем, но обе зоны подвергли карантину, хоть это и трудно.
— А пустую стоянку нет? Где была биолог?
— Нет.
Позднее утро. Попытка восстановить… контроль. Старая знакомая переговорная, чьи недостатки он перестал замечать, ожидая звонка матери с сообщением о доме директрисы, который вряд ли раздастся раньше чем через несколько часов.
Он сказал Грейс, что собирается побеседовать с биологом и хочет, чтобы ее привели туда, в комнату, к этому времени. Пару минут спустя вошла Грейс в ярко-желтом платье с цветочным узором, с черным поясом на талии — какое-то лучшее воскресное, — не выглянув из-за двери, не выглядя так, будто он может метнуть в нее гранату. Контроль тут же проникся подозрениями.
— А где биолог? — спросила Грейс чуточку по-заговорщицки. Контроль сидел в одиночестве.
Вместо ответа Контроль выдвинул ногой стул напротив себя, делая вид, что занят, проглядывая какие-то записи.
— Извините, — сказал он. — Вы чуточку разминулись с биологом. Но она смогла поведать кое-какие весьма любопытные вещи. К примеру, хотите знать, что она сказала о вас?
Почему-то Контроль ожидал, что Грейс усмотрит в этом западню, встанет и попытается уйти, и ему придется уговаривать ее остаться. Но она продолжала сидеть, устремив на него оценивающий взгляд.
— Прежде чем я вам скажу, вам следует знать, что все записывающие устройства отключены. Это строго между нами.
— Меня это вполне устраивает, — скрестила руки Грейс. — Продолжайте.
Это выбило Контроля из колеи. Он-то ожидал, что она отправится проверять, чтобы убедиться, что он не лжет. Может, проверила, прежде чем войти в комнату. Дедушка Джек однажды посоветовал всегда держать для подобной работы «второго парня, непременно». Что ж, у него нет ни второго парня, ни второй девицы. Так что он ринулся вперед очертя голову, и будь что будет.
— Позвольте сразу к сути. Прямо перед последней одиннадцатой экспедицией директриса втайне пересекла границу одна-одинешенька. Знали ли вы об этом заранее? И оказывали ли материальную помощь? Обеспечивали ли вы командно-администра-гивное принятие решений? Не были ли вы фактически замешаны в том, чтобы обеспечить ей обратный переход через границу? Потому что, по словам биолога, именно так ей директриса и сказала. — Ничего из этого не было в официальном отчете об инциденте, присланном Голосом на электронную почту накануне их внезапного развода по телефону. Там, в отчете, директриса утверждала, что действовала сама по себе.
— Любопытно. Что еще биолог вам сказала? — Ни малейшего раздражения за словами. Даже намек на полуулыбку на губах.
— Что директриса велела вам ждать на границе каждую ночь в течение недели по весьма конкретным датам месяца через три после того, как она перебралась. Чтобы помочь ей с возвращением. — Согласно данным режимного бюро, в каждый из этих дней Грейс покидала Южный предел раньше времени. Никаких записей о ней на пограничных контрольно-пропускных пунктах, но в каждый из этих вечеров через них проезжал Уитби, совершавший рейсы до подготовительного заведения Южного предела и обратно. Плохой, плохой Уитби. Неисправимый Уитби. Уитби, застрявший между молотом и наковальней.
— Все это уже в прошлом, — заявила Грейс. — Что вы пытаетесь доказать? Конкретно.
Контроль начал чувствовать себя, как шахматист, считавший, что сделал замечательный ход, но противник то ли оказался из ряда вон, то ли блефует, то ли заготовил нечто несравненное на четыре хода вперед.
— Правда? Вот как вы реагируете? Потому что обоих этих обвинений было бы достаточно для приложения к рапорту в Центр. Что вы тайком сговорились с Директрисой нарушить правила и протоколы безопасности. Что вы предоставили материальную помощь. Ей дали испытательный срок. Как по-вашему, чем это пахнет для вас?
— И чего же вы хотите? — с улыбкой полюбопытствовала Грейс.
Не совсем признание, но это позволило ему продолжать согласно сценарию в голове, заглушив сигналы тревоги, трезвонящие там же.
— Не того, что вы думаете, Грейс. Я не подталкиваю вас к отставке и не хочу докладывать эти сведения в Центр. Вы вовсе не целите на мой пост. Что ж, я вовсе не собираюсь вытурить вас или директрису. Я хочу понять ее, вот и все. Она ходила через границу. Мне нужно знать в точности, почему и как, и что она нашла. Официальный отчет в этом отношении весьма расплывчат. — Теперь ему вдруг пришло в голову, что Грейс могла либо сама составить отчет, либо проследить за его написанием.
Отчет фокусировался в первую голову на наказании директрисы и мерах, предпринятых для очередного ужесточения режима безопасности границы. Значилось также краткое заявление директрисы — очевидно, написанное адвокатом: «Хотя я намеревалась действовать в интересах Южного предела и в русле требований к моему посту, я глубочайше извиняюсь за свои действия и признаю, что они были опрометчивы, создали угрозу безопасности и не отвечали духу миссии агентства. Если мне будет позволено вернуться, я буду прилагать всяческие усилия к тому, чтобы придерживаться стандарта поведения, ожидаемого от меня и от этого поста».
