– Ну, наконец-то! – услыхал я радостное восклицание Жанны. – Пелагея! Он очнулся!
Я поднял голову. Жанна, совершенно целая и невредимая, стояла рядом со мной, а я лежал на широкой деревянной лавке возле стола.
– Ты разве жива? – вырвалось у меня.
– А почему нет? – улыбнулась Жанна. Барсик, недовольно мяукнув, спрыгнул с моей груди и, нервно дергая хвостом, куда-то удалился. В комнату вошла Пелагея. Глянув на меня, она усмехнулась:
– Эх, слабый нынче мужик пошел.
Я уселся на лавке. За шиворот мне потекло что-то холодное. Я коснулся ладонью волос. Они были совершенно мокрые. «Серебряные пруды!» – мигом вспомнилось мне. Я обвел глазами комнату. Пелагея снова куда-то вышла. Я заговорщицки прошептал Жанне:
– Слушай, кто меня вытащил?
– Откуда? – вытаращилась она на меня.
– Да из воды, из воды, – лихорадочно произнес я. – Из Серебряных прудов. Там был лед.
– Федя, по-моему, тебе надо еще чуть-чуть полежать, – ласково проговорила Жанна.
– Не лежать, а бежать! – попытался подняться на ноги я.
Однако колени мои подкосились. Я вновь тяжело рухнул на лавку.
– Федя, бежать никуда не надо, – таким тоном обратилась ко мне Жанна, словно перед ней был не я, а какой-нибудь умственно отсталый.
Тут ко мне подошла Пелагея.
– На вот. Вытрись, – протянула она жесткое, пахнущее мылом, полотенце.
Я покорился. А когда вернул полотенце, колдунья протянула мне кружку с чем-то горячим. На губах ее заиграла улыбка.
– Выпей, герой. Сразу полегчает. И ноги вернутся.
– А куда они ушли? – вяло сострил я.
– Это тебе знать необязательно, – отозвалась Пелагея. – Главное, что они вернутся.
Питье оказалось совсем не противным. Оно напоминало чай с сахаром, молоком и корицей. Осушив кружку, я и впрямь почувствовал себя гораздо лучше. А главное, меня совершенно оставил панический ужас, который я испытал подо льдом Серебряных прудов. И Пелагею я теперь почему-то совсем не боялся.
– Федор, бедненький, – потрепала меня по голове Жанна. – Совсем все перепутал. Вспомни, тонула-то ведь на Серебряных прудах я. А вы с Котом меня вытаскивали.
– Это тогда, – хотелось все объяснить мне. – А я тонул только что. Видела, какие у меня волосы были мокрые.
– Так это от снега! – расхохоталась Жанна. – Ты потерял сознание, вот мы с Пелагеей и терли тебе уши снегом. Но ты все равно не приходил в себя. Тогда пришлось окатить тебе голову водой.
– А Серебряные пруды? – уставился я в упор на Пелагею.
– Не было их, – сухо отозвалась она, но мне показалось, что на губах у нее мелькнула улыбка.
– Федя, ты идти-то можешь? – спросила Жанна. – А то нам уже пора.
– Может, может, – ответила за меня Пелагея.
Я и впрямь легко встал на ноги и несколько раз прошелся взад-вперед по комнате.
– А с Жанной разве уже все? – посмотрел я на Пелагею.
– Все, – уверенно отозвалась она. И, переведя взгляд на девочку, поинтересовалась: – Зеркало не забыла?
– Нет, – похлопала по сумке Жанна. – Оно здесь.
– Держи всегда при себе, – продолжила наставления колдунья. – Даже ночью клади под подушку. Как вторая сторона треснет, значит, сглаз от тебя ушел окончательно.
– А пока еще не ушел? – встревожился я.
– Пока только наполовину, как и обещала, – отозвалась Пелагея. – Малые неприятности еще могут быть, но больших не предвидится. Идите с богом.
Мы оделись и вышли. Вслед нам послышалось пронзительное и даже какое-то унылое «мяу». По-моему, рыжий бандит тоже с нами попрощался.
– Слушай, Жанна, – уже возле самой калитки остановился я. – А ты заплатить не забыла?
– Я пыталась, – ответила моя спутница. – Но Пелагея говорит: «Пока второе зеркальце не треснет, ни копейки с тебя не возьму».
– А первое разве уже треснуло? – удивился я.
– Сам разве не видел? – в свою очередь изумилась Жанна.
– Я только видел, как этот жуткий удав тебя душил, – меня передернуло от одного лишь воспоминания об этом.
– Удав? Душил? – она широко раскрыла огромные зеленые глаза. – Во-первых, Федя, это был вовсе не удав, а уж, с такой желтой коронкой на голове. А, во-вторых, он и не думал душить меня. Просто заполз по мне к зеркальцу. Конечно, приятного было мало. Но потом уж залез в зеркало, и одна его сторона тут же треснула.
– Жанна, у тебя с головой все в порядке? Сама подумай, как может кто-нибудь залезть в зеркало?
– Не знаю, – честно ответила она. – Но уж залез, и зеркало с этой стороны треснуло. Только самое странное и страшное даже не в этом. Помнишь, Пелагея велела мне не отрываясь смотреть в зеркало?
– Да, – подтвердил я.
– Ну так вот, – продолжала она. – Я в этом зеркале ничего не видела. Ни своего отражения, ни… Словом, вообще ничего. Передо мной была черная бездонная дыра. В нее-то змея и провалилась.
– Глюки, – теперь не сомневался я.
– У кого? – Жанна свернула из переулка на деревенскую улицу.
– У нас обоих, – на ходу объяснил я. – Понимаешь, она чем-то нас опоила, и у нас начались видения.
– Ну, не знаю, – явно не убедили мои слова Жанну. – Во всяком случае, змея была настоящая. И я чувствовала, как она ползет по мне.
– Я тоже много чего чувствовал, – откликнулся я. – Но все это ерунда.
Теперь, при свете ясного солнечного утра, только что пережитое и впрямь казалось мне совершеннейшей чушью. Разве что нас действительно чем-нибудь опоили.
Когда мы вошли в рощу, я посмотрел на часы. Как мало, оказывается, прошло времени! А ощущение было такое, словно мы провели у колдуньи почти целый день.
– Жанна, если мы сейчас поднажмем, то успеем к третьему уроку.
Кивнув, она прибавила шаг.
– Предположим, ты, Федор, прав, и все дело в каком-то наркотическом зелье, которое нам дала Пелагея.
– Ежу понятно, – все меньше оставалось сомнений у меня.
– Нет, Федя, – покачала головой Жанна. – Тогда вообще ничего не понятно. Зачем Пелагее такое понадобилось?
– Ну-у, – в раздумье протянул я. – Наверное, хотела убедить нас, что она – настоящая колдунья.
– С какой целью? – задала новый вопрос Жанна. – Ведь она столько времени на нас потратила, а не получила ни копейки. Вот представь себе: мы с тобой больше к ней не придем. Выходит, она зря старалась?
– И впрямь ерунда получается, – только и мог ответить я.
Следующее потрясение ожидало нас в собственном дворе. Снеговика с лицом Волобуя на детской площадке как не бывало. Мы подошли и тщательно осмотрели место, где он стоял. Ну, хоть бы что-нибудь осталось. Лишь ровная утоптанная площадка, на которой резвились дети с лопатками, и только.
Мы с Жанной ошеломленно поглядели друг на друга. Двух часов еще не прошло с тех пор, как мы наткнулись здесь на снежного Толяна. Не растаял же он при пятнадцатиградусном морозе. На лавочке сидели три бабушки.
