Энн повернулась к Блэйкмуру, так и не поверив до конца в искренность Эккерли, которая, видимо, просто-напросто хотела ее успокоить.
– Мы вам обязательно позвоним, – поспешил заверить ее Марк. – Никто не собирается выбрасывать вашу кошку в пруд. Ею займется тот же самый специалист, который исследовал трупы Дэвис и Коттрел...
– Дэвис и Коттрел? – переспросила Энн. Ее инстинкт репортера неожиданно снова заявил о себе. – Так вы хотите сказать, что рассматриваете эти два дела как части одного целого?
Марк Блэйкмур и Лоис Эккерли обменялись взглядами, потом Марк вздохнул:
– Если вы не станете ссылаться на нас, то я отвечу: вне всякого сомнения. Результаты патологоанатомического исследования не совсем, правда, совпадают для обоих случаев, но они тем не менее достаточно близки, чтобы можно было поставить вопрос о расследовании серии убийств. И еще – но это уже только между нами, – тут он выразительно посмотрел на тельце несчастной Кумкват, – еще я собираюсь сделать все, чтобы добраться до сути происшедшего с вашей кошкой. Но стоит вам хоть словом обмолвиться о том, что офицер полиции занимается расследованием смерти животного в связи с убийствами Дэвис и Коттрел, и ни один полицейский никогда больше не подаст вам руки. Уж это я могу вам обещать наверное. Запомните – не писать ни единого слова. Ясно?
Энн заколебалась, но потом подтвердила свое согласие кивком:
– Ясно.
Она оглянулась и сразу успокоилась, увидев, что во дворе никого нет, кроме нее и детективов.
– Тогда как быть мне? – спросила она, невольно скользнув взглядом по распростертой на земле Кумкват. – Это что? Предупреждение? Должно ли это означать, что своей следующей жертвой убийца может избрать меня или кого-нибудь из моих детей? – в глазах Энн явственно читалась тревога, отражавшая чувства, бушевавшие в ее душе. Она снова обратилась к Марку Блэйкмуру:
– Честно говоря, я напугана. Очень напугана.
И снова детективу Блэйкмуру пришлось бороться с искушением: ему захотелось привлечь Энн к себе и укрыть от всех опасностей в своих объятиях. И снова вместо этого ему пришлось выдерживать официальный тон, который используют полицейские в беседах с испуганными обывателями.
– Давайте не будем волноваться заранее. Скоро некоторые вещи более или менее прояснятся. В конце концов это может оказаться чьей-нибудь злой шуткой. Или просто кто-то захотел вас напугать и решил, что, убив вашу кошку, он исполнит свое намерение наилучшим образом. Теперь что касается вашей жизни с настоящего момента. Неподалеку от вашего дома днем и ночью будут разъезжать полицейские машины, и если вас хоть что-нибудь насторожит – любая мелочь, – смело звоните по телефону "911". Я лично могу гарантировать, что в течение минуты к вам придут на помощь.
– Но мои дети, – жалобно сказала Энн – кураж репортера уступил место заботам матери. – Что я скажу им?
– Если бы я оказалась в вашем положении, – предложила Лоис, – то я бы им просто-напросто соврала. Сказала бы, к примеру, что это работа барсука.
Энн собиралась запротестовать, но Эккерли продолжала гнуть свою линию:
– Послушайте, какой смысл пугать детей? Они и так уже получили по первое число. Да и у вас и без этого забот хватит. Завтра мы сможем сообщить вам много нового.
Прежде чем Энн успела задать очередной вопрос, двери черного хода отворились и появился Гленн с белым пластиковым пакетом в руках.
Хотя Энн казалось, что она в какой-то степени предает своего мужа, но с момента его появления во дворике она не могла вымолвить ни слова. Неожиданно для всех во дворике установилось гнетущее молчание. Наконец Энн встряхнулась, оторвала взгляд от останков Кумкват и, повернувшись на каблуках, безмолвно вернулась в дом.
* * *
Гленн передал Марку Блэйкмуру пакет для мусора, который он с трудом отыскал на кухне, и почувствовал на себе сверлящий взгляд детектива. Хотя никто не произнес ни слова, все было ясно и так. Гленн отчаянно пытался решить про себя, что же на самом деле произошло. Неужели он и впрямь убил и изуродовал кошку своей дочери?
Но ничего подобного его память не зафиксировала.
Впрочем, нет – в его сознании запечатлелось одно странное видение. Сон, не более того.
Он находился в абсолютной темноте. Потом в середине пространства появилось яркое световое пятно. В самом центре светового круга происходило нечто непонятное.
Он попытался приблизиться к источнику света, чтобы выяснить, что все-таки происходит, но ему мешало некое препятствие – что-то вроде сгустка мрака, – заслонявшее от него объект наблюдения. Потом он вспомнил, как пытался во сне куда-то продвинуться. Чего ради? Чтобы убежать? Или наоборот, чтобы лучше видеть происходящее?
Он так и не смог вспомнить.
Потом в его памяти всплыл еще один фрагмент сновидения. Красный цвет. Кроваво-красный. Как только в сознании у Гленна появилось воспоминание о цвете, у него зачесались кончики пальцев. Осязание тоже имеет свою память. И вместе с этой памятью в кончиках пальцев возникло ощущение тепла. Даже, пожалуй, жара. По рукам разлился жар и одновременно появилось чувство, будто пальцы окунули в липкую влажную субстанцию.
Гленн содрогнулся – его напугали собственные бессвязные воспоминания, равно как и странное ощущение в кончиках пальцев. Он даже сунул руки в карманы в неосознанной попытке укрыть их от чужих взглядов, но через секунду снова извлек их на свет. В чем все-таки дело? Ведь ему нечего скрывать – он даже и сон не помнил толком.
А ведь весь этот вихрь чувств возник в нем только потому, что Марк Блэйкмур как-то по-особенному на него посмотрел. Посмотрел и пробудил в нем смутное чувство вины.
Гленн почувствовал озноб – и вовсе не потому, что подул холодный ветер.
Кем был тот незнакомый человек во сне?
Может быть, кто-то проник в дом, когда он спал? Он вспомнил предыдущий день и необъяснимое появление электробритвы и удилища. Судя по всему, он их купил, но где и при каких обстоятельствах – оставалось для него загадкой.
Так мог ли он убить Кумкват, а потом благополучно об этом забыть? Невозможно! Он не мог проделать подобное с Кумкват. Не мог ни при каких обстоятельствах! Это всего-навсего сон.
А вдруг он просто сходит с ума?
* * *
Энн обнаружила Хэдер и Рэтту в гостиной. Ничего не изменилось. Дочь горько плакала, а ее подруга изо всех сил старалась ее утешить.
Кевина нигде не было видно, но Энн отлично знала, что мальчик сидит у себя в комнате у окна и пристально следит за действиями Марка Блэйкмура и Лоис Эккерли, которые уже завершили предварительное расследование и собрались уезжать.
Прекрасно сознавая, что в данную минуту она ничем не в состоянии помочь дочери, Энн отправилась в комнатку, находившуюся рядом с гостиной. Там она без сил рухнула на стул, стоявший перед компьютером, и некоторое время бесцельно обозревала окружающие ее предметы, перебирая в памяти события минувшего дня в тщетной попытке обнаружить рациональное зерно среди обрушившегося на нее потока самых невероятных фактов.
