Когда мои страдания немного утихли, Мама начала говорить странные вещи. Если первая часть её речи была мне понятна, то вторая абсолютно не укладывалась в моей голове. По меньшей мере, в этих словах было то, что я вряд ли заслуживала.
– Для начала – спасибо тебе, Лорд, за твою весточку. – Мама кивнула по-прежнему далёко стоящему от нас Лорду в знак благодарности. – Благодаря слезинке Наоми на том озере я поняла, что что-то не так, а благодаря вырвавшемуся в тот момент из пучины воды куску окровавленного зеркала я смогла увидеть, что же в действительности случилось с моей дочерью, а главное, смогла её отыскать в лабиринтах Межмирья.
– Лилиан, я не могу просто так отпустить твою дочь! – Лорд мямлил как ребёнок, признавая мощь и авторитет моей Мамы. – По итогам испытаний у Наоми на выбор есть три двери, в одну из которых она должна непременно войти, и, если мне память не изменяет, то она уже выбрала себе дверь под номером два.
– Ты немного лукавишь, Лорд! – Мама удостоверилась в том, что я твёрдо стою на ногах, и только потом шагнула в сторону Лорда.
– Мама, не трогай его, он тут не при чём, – почти со слезами вторила я ей вслед.
– Успокойся, Наоми, Лорд слишком ценен для нашего мира, у меня к нему разговор. – По её голосу понятно было, что разговор будет серьёзным, и это было естественно, ведь дело касалось не кого-то другого, а её единственной дочери. – Одна из дверей действительно должна принять душу, но это не обязательно должна быть душа моей дочери. – Мама замолчала. Я слышала, как она шептала что-то на ухо Лорду, а тот только положительно угукал в ответ. Когда шёпот затих, Мама промолвила, – сделаешь для меня это?
– Но Лилиан? – по восклику Лорда можно было догадаться об абсурдности Маминого решения, но вот насколько оно абсурдно, мне было абсолютно неведомо.
– Всего две вещи, Лорд! Я так решила! – Мама крикнула, оставляя за собой любые восклицания Лорда, просто не давая ему и малейшего выбора.
– Хорошо, – сдавшимся без борьбы голосом вымолвил Лорд.
– Что вы задумали? – последнее, что произнесла я, находясь в своём уме и сознании, и мир для меня растворился, погружаясь в странную неизвестность.
Уже через пару минут на пороге неизвестного дома стоял молодой рыжеволосый мужчина, одетый во всё чёрное. Сумерки накрыли спальный район неизвестного городка. Белый полупрозрачный туман стелился по улочкам, обволакивая каждый дюйм открытого пространства, погружая строения и деревья в неизвестную манящую дымку. Небольшой аккуратненький дом с белыми стенами, покрытыми плетистыми сочно цветущими розами, абсолютно не имел никаких особенностей, кроме как неестественного духа пылающей свободы и справедливости. Странный, местами почему-то знакомый запах, впивался в нос, будоража сознание. Все окна были зашторены, кроме одного, которое располагалось прямо над входной дверью. Его отличительной чертой была обильно цветущая белая роза с большой раскидистой кроной, напоминающей ивовый ствол. Мужчина медленно позвонил в дверь, а затем, оставив небольшую корзину на пороге загадочного дома, удалился, растворяясь в тумане.
Послышался топот ног, и спустя тринадцать секунд дверь открылась. На пороге стоял парень лет двадцати пяти в махровом домашнем халате. Он не сразу обнаружил подброшенную им в дом корзинку, поэтому долго всматривался в туман, а когда его взгляд опустился к ногам, то он, слегка ошеломлённый от увиденного, машинально закричал: «Стейси!».
Моментально в дверях появилась особа с кудрявыми медными волосами и глазами зеленей малахита. Она упала на колени перед корзинкой, слегка прикрывая от удивления раскрытый рот своей дрожащей рукой. В небольшой плетёной корзине лежала девочка месяцев четырёх от роду. Её рыжеватенький чубчик выбивался из чепчика, слегка прикрывая изумрудного цвета глаза. Большой медальон в виде плетёного шара с вкраплениями разноцветных камней и сидящей внутри женщиной, держащей на коленях младенца, красовался на тоненькой шее ребёнка. Рядом с корзиной сидела огромная кукла высотой более метра с шелковистыми русыми волосами, голубыми, как ясное небо глазами. Она была одета в бальное платье, а на голове красовалась блестящая диадема. Бирка на её пластмассовой ручке говорила об имени куклы, которое звучало как Лея. Девушка наконец-то протянула руки к ребёнку, чтобы взять её из корзины.
– Дорогой, это подарок судьбы. У нас пока нет с тобою детей, давай оставим малышку себе, – Стейси прижимала спящего младенца к себе с довольной улыбкой на лице.
– Хорошо, милая! – Парень приобнял свою молодую жену в знак одобрения, – как мы назовём нашу дочку?
– Нам не нужно её называть, имя ей уже дали, – Стейси стянула мягкое розовое расшитое золотою тесьмой одеяльце, демонстрируя мужу крупно вышитую ажурными буквами надпись «Наоми».
Обидно, когда твоя исходная точка пути совпадает с конечной, свидетельствуя о тщетности и бесполезности твоей жизни. Но, если взглянуть на всё это с другой стороны, то можно подумать, что жизнь-то ещё и не начиналась!
Лилиан Саммерс
Преисподняя. Это же время
Меня зовут Лилиан, просто Лилиан! И я дома! Чёрно-красные оттенки действительности успокаивающим покрывалом окутывают меня, приводя все мысли в порядок. Багровые реки крови и стоны не покаявшихся грешников ласкают уши и взор. Приятный запах страха и серы, а также близость с Отцом делают меня ещё сильнее, чем прежде. Наконец-то в мою душу пришёл долгожданный покой, и я нахожусь на своём месте, где и должна быть. Я прогуливаюсь по кровавой долине, осматривая свои владения и вновь прибывших в наш мир демонов и людей. Столько знакомых лиц я никогда ещё не встречала. На одних я смотрю с сожалением, на других – с отвращением, но одно лицо мне особенно приятно видеть в толпе. Это только что вернувшийся после моего поручения Лорд, безукоризненно исполнивший мою волю. Теперь он и я будем жить здесь, теперь здесь наше пристанище и родной дом. Моя душа спокойна и радостна. Жизни Наоми теперь ничто не угрожает, теперь моё сердце за неё не болит и не потому, что я уверена в ней, а потому, что у меня просто больше нет сердца: ни первого, ни второго. Лорд, после того как пристроил Наоми в семью, спрятал мною вырванные сердца на территории фамильного особняка, который теперь скрывается под пологом ночи за чащей густой непролазной растительности. Охраняют покой моего дома и спрятанных там Лордом сердец окаменевшие стражи: пёс, застывший в проёме входной двери, огромный ворон на иве возле часовни и Гаргулья в образе человека, сидящего на подоконнике бывшей спальни Наоми. Только тот сможет отыскать это логово, кто душою связан со мною, кем действительно движут добрые помыслы. Надеюсь, что когда-нибудь этот человек вырастет и сможет меня отыскать, чтобы вернуть снова к жизни. Надеюсь, две души, соединившись воедино, смогут отпереть кованые врата Преисподнии, потому что сама я оттуда не выйду и не потому, что не могу, а потому, что просто не вижу сейчас в этом смысла. Пусть время идёт, жизнь движется своей чередой, а зерно, оставленное мной на земле, прорастает, превращаясь в райский цветок, а не в волчью ягоду, как случилось некогда прежде, и, возможно, тогда я смогу вновь обрести добровольно утерянное человеческое начало! А пока я только могу прокручивать в своей голове раз за разом суть своей жизни, чтобы не потерять окончательно человеческий её смысл:
