Восток, однако, — думал Гиви.
Он вздохнул.
— Я рассужу ваше дело, — начал он, судорожно крутя на пальце кольцо, — но вначале рассудите мое. Идет? Ну, типа, это честно — услуга за услугу… мы ведь деловые люди.
Все трое подозреваемых одновременно кивнули, показав навершия грязноватых тюрбанов.
— Обратился ко мне, — начал Гиви, — один… э… царь. Да, один царь! И вот однажды случилось в его стране нечто удивительное!
Рассказ Гиви об одном неразрешимом деле, поведанный в диване в первый день царствия Шендеровича
Дошло до меня, о, многомудрые купцы, что в некоей стране росли в соседстве отрок и девушка. И так получилось, что там, где они жили, не было ни других юношей, ни других девушек, и не на кого было им смотреть, кроме как друг на друга. А раз уж они смотрели друг на друга, то, полюбили друг друга, как водится у молодых, и отрок сказал девушке:
— Поклянись, что не станешь ничьей женою, прежде, чем я не дам на то своего согласия.
И девушка поклялась в том, ибо нравился ей тот юноша, поскольку не на кого ей было смотреть, кроме как на него.
Однако ж вскорости ее родители, увидев, что она вошла в брачный возраст, сговорили ее с одним богатым человеком из соседней деревни. И, когда показали ей этого человека, то поняла она, что любит именно его, а того юношу любила потому, что не на кого ей было смотреть, кроме него. И отвернулось ее сердце от юноши, и повернулось к тому человеку — ее жениху, как это водится у женщин, ибо сердце их переменчиво, как… э… ветер мая
И повенчали ее с тем человеком…
Однако ж было у нее в сердце больше чести, нежели у иных прочих женщин — эх! — и потому, когда осталась она наедине с мужем своим, она сказала:
«О жених мой! Счастлива бы я была назвать тебя супругом, однако ж не могу стать твоею, пока не исполню своей клятвы. А поклялась я юноше одному, живущему по соседству, что не стану ничьей женою, прежде, чем он не даст на то своего согласия. И вот теперь сам суди, быть ли мне клятвопреступницей!»
«Не бывать тому!» — сказал ее молодой муж, сам человек честный и достойный. Он взял осла и нагрузил его золотом и серебром и посадил девушку, и повез ее в родную деревню, дабы она могла исполнить свою клятву перед тем юношей.
И вот, ехали они дорогой и уже к ночи прибыли в ту деревню и постучались в дом к тому юноше. И он, когда открыл дверь, немало удивился, ибо увидел бывшую подругу свою, да еще с неким человеком. И спросил он, какая забота привела их в столь поздний час.
«Друг мой! — сказала девушка, — вот, росли мы по соседству, и понравился ты мне, а я — тебе, ибо никого я не видела, кроме тебя, а ты — кроме меня. И поклялась я тебе клятвой, что не выйду замуж ни за кого, пока не получу на то твоего согласия. Однако ж, вот, родители мои посватали меня, и поглядела я на мужа моего и поняла, что люблю его больше всего на свете и нет мне без него жизни. А потому возьми с меня выкуп — хочешь серебром, хочешь золотом, но верни мне мое слово, дабы я была свободна, а совесть моя — чиста».
Юноша поглядел на нее, и понял, что былой любви в ее глазах уже нет.
И зачем мне любимая, но не любящая, подумал он тогда и сказал так:
«О былая невеста моя! Разве можно уловить в силки ветер! Так и женская любовь — не удержишь ее силой! А потому я тебя отпускаю. А раз осталась верна ты клятве своей, нет у меня в сердце ни зла, ни обиды! И выкупа я с тебя не возьму! Ибо ты уже дала мне выкуп, показав, что и женщина способна если не хранить верность, то, по крайней мере, держать слово, и сохранила мне тем сердце и надежду на новую любовь!»
А молодому мужу сказал он.
«Забирай свое золото и серебро и радуйся в мире доле своей, ибо досталось тебе сокровище дороже всего золота и серебра, что есть у тебя в доме! Ибо любящих много, но честных и верных — мало!»
И так он простился с ними, и они, радостные и с легким сердцем, пустились в обратный путь.
И так они торопились оказаться в объятиях друг друга, что не стали останавливаться ни в доме того юноши, ни в караван-сарае, а шли ночью по дороге и вот…
Гиви сделал драматическую паузу и выкатил страшные глаза.
Напали на них разбойники!
Ужасные, беспощадные разбойники, с кинжалами и ятаганами, свирепые, как львы пустыни. И отобрали у них все золото и серебро и украшения, и даже осла, и уже хотели, было, отпустить с миром обобранных, но живых и невредимых, как тут глава разбойников по прозванию Шарр-ат-Тарик, свирепый, кровожадный, бесчестный, бессовестный, захотел еще и любовных утех от юной невинной девушки — невинной, говорю я, ибо она еще даже и прикоснуться к своему молодому супругу не успела!
— А! — сказал один из трех спорящих, — знаю такого!
Кто ж его не знает! Так вот, видя, к чему идет, девушка расплакалась и так взмолилась к разбойнику:
«Позволь мне, — сказала она, — прежде рассказать тебе об одном случае из моей жизни! Ибо ты, верно, гадаешь, с чего бы мы вдвоем оказались на дороге, да еще среди ночи, да еще с такими богатствами!».
«Времени у меня до скончания жизни моей», — так сказал ей предводитель разбойников, Шарр-ат-Таррик, свирепый, беспощадный, — «Так что рассказывай!».
И рассказала девушка ему историю первого своего сватовства и о том, как поступили оба жениха ее
И разбойник слушал и дивился, поскольку история сия была поучительна и трогательна.
«Подумай же, — прибавила она в заключение, — муж мой, с которым я была повенчана, не прикоснулся ко мне, пока не исполнила я клятвы своей. И тот юноша, который имел все права на меня, преодолел свою страсть и до меня не дотронулся, да еще и отказался от выкупа и отпустил с миром! Неужели ты, у которого силы поболе, чем у них, да и богатства неисчислимые, поступишь иначе? Не к лицу сильному быть хуже слабых! Итак, оставь себе все золото и серебро, но только отпусти меня с моим мужем!»
И, представьте себе, так растрогали ее слова разбойника, что тот, выслушав ее рассказ, поднял глаза к небу и, раскаявшись в том, что он намеревался сделать, ибо не хотел он быть худшим из худших, а хотел быть лучшим из худших, поелику такое возможно, не только отпустил молодую чету на свободу, но и возвратил полностью все деньги и драгоценности до последней мелочи!
— Вах! — хором воскликнули слушающие.
— Да, — степенно кивнул Гиви, — такое вот дело. Так с чего я начал? Ах да, царь той земли, что рассказал мне сию удивительную историю, пребывал сам в затруднении. Ибо, когда узнал он о случившемся, то поспорил он со своими придворными — кем следует восхищаться более всего. И вот, кто говорил — девушкой, кто — первые ее женихом, кто — ее молодым мужем! И так они ссорились и шумели, что позабыли про государственные дела, и все суды у них стоят, и все законы не исполняются, и вот, попросил царь сей земли меня рассудить спор, да и положить конец сему делу! Однако ж и я сам в затруднении. И вот, хочу я попросить вас, о, спорщики, в обмен на справедливый суд не рассудите ли мою задачу — кто ж из замешанных в этой истории более всего заслуживает похвалы?
