— Вы даже внешне похожи, — поздоровавшись с ними, заметил Виктор.
— Можешь Катюху заодно поздравить, — не удержался Дантист. — Она тоже скоро замуж собирается.
Гаучо улыбнулся и галантно поцеловал руку засмущавшейся девушки.
— Катя, когда родилась, ты плакала, а весь мир улыбался, — произнес байкер, и его глаза заблестели. — Постарайся прожить жизнь так, чтобы, умирая, ты улыбалась, а мир плакал.
— Браво! — Дантист хлопнул в ладоши.
Они немного пообщались, но Гаучо постоянно дергали другие байкеры. Он наспех попрощался и отошел к друзьям.
Виктор, Катя и Дантист вышли из кафе.
— Надеюсь, мы когда-нибудь увидимся? — спросила Катя.
— Все может быть. — Дантист пожал плечами. — Главное, не сбиваться с курса. Дорог много, путь один. Вот только некоторые находят его с рождения, а другие всю жизнь наматывают круги.
— Пока, — сказал Виктор. — Желаю счастья, Катя. Дантист, удачи тебе на дорогах. Будь аккуратней.
— Я все равно не умру на диване, — сказал байкер и поцеловал Катю в щеку. — Ладно, мы двинулись. Нужно еще к ребятам на кладбище заехать.
Дантист поднял руку, и байкеры стали усаживаться на мотоциклы.
— А ведь если бы не он с друзьями, мы погибли бы, — неожиданно вырвалось у Кати. — Она убила бы нас.
Лицо Виктора ничуть не изменилось.
Он словно ждал этих слов и сказал:
— Верно. Я вспоминаю об этом каждый раз, когда просыпаюсь.
Боков вел машину, плотно сжав губы. Он не был искренен, когда говорил о сыне. Никаких улучшений! Если осторожно разрезать алмазом кривое зеркало, а затем склеить его, то оно не станет нормальным.
Кости его сына росли только так, как им позволяло ограниченное пространство страшного кувшина. Виктор вспомнил, какой у него был шок, когда ребенка наконец-то вызволили из плена. Сережа рыдал, закрывая лицо клешнями, и Виктор подумал о беззащитной черепашке, которая лишилась панциря.
Лена впала в глубокий ступор. Она не могла поверить, что скрюченный уродец и есть их сын. Исследование ДНК подтвердило этот факт, но Лена не хотела ничего слышать.
«Я не хочу травмировать Свету, — сказала она, едва сдерживая рыдания. — Мы боимся его».
Когда Лена взяла дочь и уехала к матери, Виктор не удивился. Он прекрасно понимал супругу и не держал на нее обиды.
«Возвращайся домой, — сказал ей Виктор на следующий день. — Уедем мы».
Боков снял небольшой дачный домик на окраине. Через знакомых он нашел няню, которая помогала ему ухаживать за Сережей, не задавая лишних вопросов.
Понадобилось много времени, чтобы парнишка привык к нему, принял как данность, что Мила — обманщица, не его мать. Завоевать доверие собственного сына оказалось безумно сложно. Сережа плохо спал и часто кричал во сне.
Мозг Виктора вновь и вновь сверлил один и тот же вопрос: «Что видел этот семилетний ребенок там, внизу?»
Мальчик был на удивление эрудированным, но Виктор постоянно занимался с ним. Все его сбережения, отложенные на ремонт, новую машину и поездку в Италию, о которой так мечтала Лена, уходили на психологов, врачей, репетиторов и так далее.
Некоторые его друзья на полном серьезе недоумевали, какого лешего он взвалил на себя такую ношу. Виктор не спорил с ними, у него не было на это времени. Он просто разорвал все отношения с этими людьми. Рядом с ним остались только самые близкие и верные.
«Пусть я единственный, кто будет любить тебя», — думал он, успокаивая ночью плачущего малыша. — Но я не оставлю тебя».
Виктора страшило будущее. Пока Сереже восемь лет, но уже сейчас, с каждым днем все больше узнавая окружающий мир, он начинал понимать, что с ним явно что-то не то.
Боков знал, что нельзя жить вот так, одним днем. Нужно хоть чуть-чуть приподняться и посмотреть, что же дальше. Виктор старался не обременять себя мыслями о том, что станет с сыном, если с ним самим что-либо случится, но перспективы ужасали его. Ребенку нужны школа, общение, друзья. Если с Виктором что-то произойдет, то Сережку в лучшем случае запрут в каком-нибудь интернате, где он моментально умрет.
Поэтому сейчас для него самым бесценным подарком были счастливые глаза сына, его радостная улыбка, первые победы в ходьбе, в умении держать ложку, собирать «Лего», умываться и чистить зубы. Но прогноз врачей оказался однозначным. Виктор не обращал внимания на тельце сына, скрученное в кошмарный узел, но никак не мог привыкнуть к взглядам.
Ошарашенные физиономии были повсюду, стоило им выйти на улицу. Взрослые делали вид, что ничего странного во внешности Сергея они не видят, но дети таращились на него как на чудо-юдо. Виктор отлично понимал, что обвинять их в этом было бы несправедливо.
Еще он никак не мог принять то обстоятельство, что, несмотря на оттепель, наступившую в их отношениях, Сережа ни разу не назвал его отцом.
Дядя. Иногда просто «ты».
Боков остановил автомобиль у ворот и быстро прошел в дом. Из комнаты выглянула няня.
— Он вас ждал, — сообщила она. — Скучал даже!
Виктор почувствовал, как у него в горле появился комок.
— Спасибо, Таня. Можете идти.
— До свидания.
Виктор неслышно прошел внутрь. Сережа сидел у окна и старательно рисовал что-то в альбоме. Он увидел отца, и его лицо засветилось от счастья.
— Ты почему так долго? — прошептал мальчик, обнимая Виктора своими уродливыми, но добрыми руками. — Я думал, ты не придешь.
— Ты что? Никогда в жизни, Серега! Как такое в голову могло прийти!
— Не бросай меня. — Голос мальчика был серьезным.
— Обещаю, — ответил Виктор. — Я никогда тебя не брошу! Что ты там такое нарисовал, покажи.
— Это корабль. Он спасает путешественников. Они упали в воду с самолета. Видишь, папа?
Виктор застыл на месте. Он смотрел на детский рисунок, на котором был изображен неуклюжий и непропорциональный, но самый красивый в мире корабль. На острове стояли крошечные человечки. Они протягивали руки в сторону судна.
Папа?!
Он не ослышался?!
Контуры рисунка стали медленно растекаться. Только спустя несколько секунд до Бокова дошло, что его глаза стали влажными от слез.
— Ты видишь? — нетерпеливо спросил Сережа, толкая его культей. — Папка, ты уснул?
— Вижу! — воскликнул Виктор, подбросил сына к потолку и ловко поймал. — Вижу, родной!
Они смеялись и были счастливы.
«Я отец. А он мой сын. Вместе мы преодолеем все преграды», — думал он, прижимая к себе мальчугана.
— Послушай, а поехали сейчас на рыбалку, да? Червей накопаем, и вперед! Тут рядом речка. А потом искупаемся. Удочки вот найду, и двинем.
— Ура! — закричал Сергей.
Они наскоро собрали еду, положили в багажник удочки и сели в машину. Тут раздался телефонный звонок.
— Лена? — не поверил Виктор.
— Прости меня.
Мужчина молчал.
— Я все объяснила Свете. Мы хотим приехать. Вы нас встретите?
— Да, — ответил Виктор, не задумываясь.
— Я люблю тебя, — услышал он.
— Приезжайте, мы будем на речке. Захватите купальники. — Виктор помолчал и добавил: — Я тоже очень люблю тебя и Светлячка. Приезжайте скорее! — Он сел в машину, потрепал сына по голове. — Готов?
— Да.
— Тогда вперед!
Речь идет о событиях, описываемых в романе Александра Варго «Дом в овраге» (Здесь и далее прим. авт.).
Чепта — отделение мотоклуба, основанного в другой местности, состоящее не менее чем из шести байкеров.
Дорожный капитан — опытный член клуба, осуществляющий руководство движением колонны в мотопробегах.
Сержант по оружию — заместитель президента клуба по безопасности. Он отвечает за соблюдение членами клуба его устава и правил, поддержание нормальной обстановки вне клуба, во время всех мероприятий, защиту и хранение «цветов» и других нашивок, следит за их сохранностью и возвратом со стороны исключенных и выбывших членов клуба.
Груша — орудие пытки, представлявшее собой железную раскрывающуюся коробку грушевидной формы и винт. При его кручении лепестки груши раскрывались, как цветок, и разрывали внутренние органы, в которые ее вводили — гортань, анальное отверстие, влагалище.
