Прочитав, что для медиумов бывает полезно находиться под гипнотическим воздействием, Родион Федорович решил, что проведет сеанс под самогипнозом, дав себе установку не сомневаться и твердо верить в то, что он способен войти в контакт с умершим предком.
В июне 2001 года Родион Федорович приступил к эксперименту.
* * *
Неожиданно легко удалось ему войти в контакт с умершим Никитой Нилычем, словно тот только и ждал, чтобы с ним вышли на связь.
По кабинету с затемненными окнами, где сидел за столом, перед горящей свечой, погруженный в транс Родион Федорович, пронесся порыв холодного ветра, от которого пламя свечи едва не погасло.
«Ну, здравствуй, Родя, здравствуй, родной!» — раздался голос из пустоты.
При этом правая рука Родиона Федоровича, державшая карандаш над листом чистой бумаги, как положено на спиритических сеансах, сама начала выводить на бумаге буквы и красивым каллиграфическим почерком написала: «Н. Н. 3.».
Голос продолжал:
«Знал бы ты, как я рад, что хоть кто-то в потомстве моем за ум взялся. А то ведь толку от детей моих не было, никого наука не интересовала. С тобой же, Родя, как с умным человеком, и поговорить приятно. И есть мне, что тебе сказать, ох, много чего есть! Только давай без всех этих спиритических штучек вроде автоматического письма. Это ведь смешно, право же! Дабы ты не сомневался — а ты, как настоящий ученый, должен сомневаться, должен! — мы с тобой вот как поступим. Жену и сына возьмешь, объяснишь им все, чтоб посодействовали, потому что их помощь потребуется. Загипнотизируешь их, в глубокий транс введешь, в третью стадию, а я тогда подойду к ним со своей стороны, инициативу перехвачу, задействую их речевой аппарат и буду через них с тобой говорить. Весь сеанс на камеру запишешь, понял? Чтоб было у тебя свидетельство и доказательство, чтоб ты не подумал, будто у тебя невроз с галлюцинациями».
Голос умолк, но вскоре заговорил вновь:
«Ба, да ты не веришь! По глазам вижу. Думаешь, поди, откуда я, такой ископаемый — и про видеокамеру знаю? Что, Родя, прав я? Так ведь не только это, я много чего знаю, ты и представить не можешь — сколько всего! Ты, что ж думаешь, я тут сижу в потусторонней тьме, как идиот, весь в прошлое погружен? Нет, не на таковского напал! В общем, действуй, родной, давай! Жену и сына подготовь, поговори с ними. Время потом удобное выберете для сеанса, а как в транс их введешь, так позови меня: Никита Нилыч, мол, мы уж готовы, милости просим!»
Потрясенный услышанным, вышел из транса Родион Федорович, хотя некая тень научного сомнения все же кружилась на периферии ума: не самообман ли все, не иллюзия ли? Но ведь так оно и надо — рассудил он — сомневаться, об этом и сам Никита Нилыч сказал; для того и собирается он проводить эксперимент с более сложными условиями, чтобы устранить последние сомнения.
Родион рассказал обо всем Юле, жене, и Алеше, сыну. Юля сразу загорелась идеей послужить медиумом в научных целях. Она была человеком увлекающимся, даже вступала с мужем в жаркие споры по поводу классического директивного гипноза и недирективного гипноза, эриксоновского. Юля была горячей сторонницей Милтона Эриксона и его психотерапевтических методов, говорила, что традиционный гипноз, которого придерживался Родион, напоминает ей своим авторитарным подходом какую-то злую магию, когда волшебник насилует окружающую реальность своими повелениями. Но, как только Родион предложил ей комбинированный гипно-спиритический сеанс, она тут же согласилась с воодушевлением, даже раскраснелась от восторга и предвкушения. Да и у Алеши глаза блестели, словно заглядывал во что-то непристойное. На следующий день, вечером, решили Зорницыны провести эксперимент, который позволит им соприкоснуться с миром загробных тайн.
Когда Родион погрузил в транс Юлю и Алешу, и произнес: «Никита Нилыч, все уже готово, ждем вас!» — Юля вздрогнула, как от легкого удара током, и заговорила чужим, мужским голосом. Заговорила о себе в третьем лице:
— Ты, Родя, должен знать, что супруга твоя, Юленька, блядь еще та! Не удивляйся только. Настоящий ученый не удивляться должен фактам, а правильно ими оперировать. Ты ж ее девочкой взял, молоденькой совсем. Очаровал, обаял и себе подчинил. Не без гипноза обошлось, хе-хе! А она, тварь такая, из-под власти твоей однажды выскользнула, отряхнулась и сама начала над тобой властвовать, вертеть тобой, пыль тебе в глаза пускать. И знаешь, как рассуждала? Как ты со мной поступил, так и я теперь с тобой! Мстила тебе втихомолку. Ты думал, она без ума от тебя, думал, овечка покорная, а она тайком на сторону бегала. Нашла себе юношу, еще моложе себя, легла под него — и понесла. Ты думал, Алешка — твой, а он чужой сын, выблядок! И что ж ты хотел, когда девочку — на двенадцать лет младше тебя — в жены взял! Да и провериться тебе не мешало бы, ты ведь детей иметь не способен. Потому-то у тебя до Алешки четыре года ничего не получалось, и после него — ничего. Соображать надо, Родя, соображать! Но ты не переживай. Есть способ все исправить. Ты должен теперь убить эту тварь и выблядку ее скормить. Пусть Алешка ее сожрет — и тогда все исправится.
Родион с ужасом слушал, как Юля чужим голосом убеждает его убить ее и отдать на съедение сыну. И тут с ним заговорил сын. Из его уст раздался тот же чужой мужской голос:
— Ты все понял, Родя, что я тебе сказал? Убей стерву и пацану скорми. Пусть суку пожрет ее щенок. В принципе, целиком поедать не обязательно. Достаточно, если он самые лакомые части съест: матку с влагалищем и молочные железы. Небольшие куски вырежи из них — там, где соски. Остальное пусть черви жрут. И не дрейфь! Я тебе подскажу, как лучше все обстряпать. Ты со мной не пропадешь! Когда мальчишка все сожрет, мы его с тобой вместе из транса выведем, потом еще в транс введем — в специфический. Я ему нужные установки дам, и все будет хорошо. Что стоишь? Давай, действуй! На кухню сходи, нож там возьми, который побольше, и вперед!
Родион хотел бежать из квартиры — все равно куда, только бы подальше от кошмара. Но жена и сын открыли свои глаза — глаза, закрытые с самого начала сеанса — и уставились на него такими взглядами, от которых воля его оборвалась. Он понимал — что происходит, и это понимание душило его своим ужасом. Юля и Алеша — погруженные в транс и ставшие медиумами для Никиты Нилыча — сами начали гипнотизировать Родиона.
Но это же невозможно, думал он, чтобы гипнотик в трансе принялся подвергать гипнозу своего гипнотизера; такого не может быть! Однако он чувствовал, что его погружают в гипнотический транс, воздействуя на него волей, которая сильней его собственной. Эта чужая неодолимая воля текла сейчас к нему из глаз жены и сына. Он видел в их глазах нечто страшное — признак невидимого существа, которое стояло за ними, вкладывая в них свою волю и управляя людьми, как бессильными насекомыми, попавшими в ловушку.
— Пойди, возьми нож, — велела Юля чужим голосом, — и прирежь ее.
«Ее», — говорила она о себе самой!
Душный ужас накрыл Родиона — как мешок набросили на голову. Не в силах противиться приказу, он пошел на кухню за ножом.
Потом, когда Юля лежала мертвой, голос, отдававший ему приказы, зазвучал уже не из посторонних уст, а внутри его головы:
«Вот теперь, Родя, получил я и к тебе доступ. И отныне мы с тобой заживем!»
Когда все было исполнено, Родион, руководимый голосом в голове, вывел Алешу, наевшегося сырого мяса, из транса, тут же снова ввел его в транс и дал ему установки, которые сам не понимал, повторяя бессмысленные, на первый взгляд, фразы вслед за голосом в своей голове. Когда сеанс был окончен, он велел Алеше идти спать, сам же занялся останками Юли, от которых надлежало избавиться.
* * *
Примерно месяц спустя, когда Алеша сидел в дупле тополя, в этой вязкой внутренней тьме, голос Никиты Нилыча, извивавшийся в его сознании, будто червь в мякоти спелого фрукта, открывал ему тайну за тайной. И вот что узнал Алеша из тех червивых откровений.
