Лисья горка оказалась одним из утесов, что нависал над круглой поляной у входа в бункер. Подземное Горло, которым они выбрались наружу, когда-то, видимо, было замаскированным вентиляционным колодцем, выходившим на противоположную, восточную сторону утеса. Обойдя вершину кругом, итер и Тамара вышли на покатое скальное плечо. Стояла уже непроглядная ночная темень, но отсюда, с западного склона, в небе еще можно было различить затухающие отблески заката.
На просеке полыхало несколько коней, освещая все вокруг. Остальные древесные корабли нападавших сгрудились далеко в стороне, приспустив тускло помаргивающие пузыри. Там же стоял и «Гиблец» — на крыше метались огоньки факелов. Как на ладони, озаренной пламенем свечи, предстали перед Бойшей и Тамарой отряды чистунов, ощетинившихся копьями, россыпь арбалетчиков по краям дружин, пешие рати сынов Всеблагого в отблескивающих золотом доспехах. Повсюду в траве лежали тела убитых. Парили лужицы растаявшего снега. Вражеское воинство медленно втягивалось в ворота подземной крепости.
— Не устояли наши-то! И-и-эх… — горько вздохнул Бойша. — Числом, видать, взяли.
— Нет, боюсь, не числом, а чарами, — ответила Тамара. — Смотри! Правее лопнувшего пузыря, видишь?
В яростном, мятущемся свете пламени горящих коней Бойша разглядел там, куда указывала девушка, несколько человеческих фигур в доспехах и плащах, а рядом… Рядом стояло с десяток незнатей — пара уже знакомых псеглавцев, трое обросших бородами по самые колени лесовиков, кто-то рогатый, со светящимся зеленым посохом, какие-то темные тени, горящие глаза, оскаленные пасти…
— А ведь это мы навели, — вдруг сказал итер. — А я-то голову ломаю, дурень, — почто такая силища нагрянула?
— Почему ты думаешь, что они за нами? — похолодев, спросила Тамара. — У вас же такая вражда…
— Э-э-э… уж лет сто как до открытых стычек дело не доходило. Нужны мы им, чистунам поганым. А они нам. Мена у нас. Торговля. Вот мы если и щиплем дружка дружку, то легонько, не боле. А тут вона как. Нет, это за текстами профа Разгляда веревочка вьется. И коли так, стало быть, от самых Светлых гор приказ пришел — вот князья и поднялись, а незнати им в подмогу пришли. Где тут одной лабе, пусть и такой большой, как эта, устоять…
Бойша замолчал, усевшись прямо на голый камень. Неожиданно утес вздрогнул — раз, другой, третий. Тяжелый гул прокатился по горам — и вдруг скалы заходили ходуном, заплясали, как живые. Тамару сбило с ног, швырнуло мало что не к обрывистому краю.
И наступила тишина…
— Что это? — уже догадавшись, но еще не веря, прошептала девушка.
— Они взорвали проходы в штольни с архивами. Значит, дело совсем плохо, — со злостью ударил кулаком о гранит Бойша.
— И все… погибли?
— Не знаю. Вообще тут отнорков много, но если незнати искать будут…
— Незнати! — едва не хором выдохнули Тамара и Бойша.
Они вскочили одновременно. Итер закинул за спину мешок и автомат, девушка торопливо перепоясывала куртку, мысленно ругая себя последними словами. Зарекалась же — не верь никому, надейся только на себя! Забылась, расслабилась — прямо на виду у тех, кто наверняка ищет ее, именно ее!
«А ведь к тому же, если нарук погиб, я, возможно, теперь единственный живой человек, который знает, что написано в тетради профа Разгляда», — с мрачной гордостью подумала девушка, устремляясь следом за Бойшей по обрывистому склону утеса обратно на восточную сторону — прочь от захваченного чистунами бункера.
Они шли всю ночь, петляя меж скал, обходя заросшие деревьями овраги, плутая в кустарниковых чащах на косогорах. Избегая открытых мест, Тамара и Бойша все дальше уходили от разгромленной лабы итеров. Погони не было. По крайней мере никаких ее признаков они не замечали — Поворотный камень спал, и только ночные птицы нарушали стылую тишину.
Ближе к утру Бойша заявил, что потерял направление.
— Места тут обманные. Как бы нас не закрутило в обратку, — озабоченно сказал он, когда беглецы остановились передохнуть на опушке сползающей в распадок рощицы. — Давай-ка к реке выходить. На берегу и решим, куда нам дальше путь держать.
Тамара не возражала. Ее охватило отчаяние, все мысли и чувства ушли, исчезли, растворились в этой холодной предзимней ночи. Одиночество и страх гнали девушку, толкали в спину, нашептывали в уши: «Все безнадежно, выхода нет. Тебя все бросили. Ты никому не нужна. Этот человек уже однажды предал, а значит, предаст вновь. Ты слаба и беззащитна, как бабочка, влекомая ураганом в неизвестные дали. Что тебя там ждет? Цветущие луга или заснеженная, вымороженная пустыня? Кругом враги, мир жесток. Чтобы выжить, нужно затаиться, спрятаться, исчезнуть…»
— Затаиться, спрятаться, исчезнуть… — вслух произнесла Тамара.
— Что? — не понял Бойша. — А, ну да. Ухоронку надо искать. По Воле вверх двинем, к Нижнему, а оттуда по Оке-реке до Мурома. Имеются у меня там знакомцы, не дадут пропасть. Отсидимся, пока все не затихнет.
Итер не стал уточнять, что влекла его в Залесские земли не столько возможность пересидеть там черновременье, сколько красавица Талинка. «Сейчас наруку точно не до меня. А может, и сгинул он, нарук-то. Тогда Звану Точиле обскажу так — мол, наказ наруков выполнил, тексты доставил, пора и за свадебку. Тут-то он уж никак не откажет», — размышлял Бойша, улыбаясь в темноте своим мыслям.
— Огонек, — вдруг тихо сказала Тамара, вытянув руку. — Вон там, внизу.
Бойша сбился с шага, взял шибало на изготовку, пригляделся. И верно — сквозь непроглядный ночной мрак помаргивал теплый живой глазок костра.
— Берег там. — Итер, облизнув губы, большим пальцем скинул предохранительную скобу. — Позади меня держись и мешок возьми. Если что — падай и отползай. Мало ли, дозор какой тут у чистунов. Ну, а вдруг потеряемся… Пробуй до Муромского посада добраться. Звана Мехсына ищи. Он итер, но тайный, посадские его как куплеца знают. Дочка Звана — Талинка. Невеста моя. Поняла?
— Да, — принимая мешок, еле слышно ответила Тамара. У нее опять все сжалось внутри, захотелось упасть на землю, уткнуться головой в мерзлую траву и расплакаться навзрыд.
В темноте тоненько свистнул включенный прибор ночного видения, или филин-глаз, как именовал его итер. Опустив маску на лицо, Бойша мягким охотничьим шагом двинулся вниз по косогору, выставив автоматный ствол. Тамара заковыляла следом, сгибаясь под тяжестью мешка. Огонек медленно приближался. Уже стали различимы голые ветви деревьев, окруживших крохотную полянку, на которой горел костер. Еще ниже склон полого опускался в воду, и рыжие отблески пламени плясали на первых в этом году ледяных забрегах.
