Вот, господа… Вот почему они процветают. Эта вера — иллюзия, что мы вырвались из темноты — вот над чем неустанно трудились вампиры, что прививали в течение столетий. Это величайшая ложь, которую долго внушали и, наконец, сумели внушить человечеству.
II
Через три дня после падения форта Самтер Вирджиния вышла из состава Соединенных Штатов, а столица Конфедерации переехала в ее промышленную столицу, Ричмонд. Еще через несколько недель за ней последовали Арканзас, Теннеси и Северная Каролина. Теперь в Конфедерацию входило уже одиннадцать штатов с общей численностью населения девять миллионов человек (четыре из которых были рабы). Но и после этого большинство северян были убеждены, что война предстоит короткая, и что с «сипунами» (сепаратистами) будет покончено до конца лета.
У них было много оснований так думать. Север, несмотря ни на что, вдвое превосходил Юг по населению. Множество железных дорог для скорейшей доставки солдат и провизии на поля сражений; прекрасно оборудованные фабрики для пошива амуниции и сапог; корабли для блокады портов и гаваней. Профедеральные газеты призывали президента «поскорее покончить с этим недоразумением». Возгласы «На Ричмонд!» неслись по всему Северу. Эту убежденность разделял и Генри Стерджес. В телеграмме от 15 июля, используя цитату из Шекспира, призывал{47} Эйба ударить по Ричмонду:
Авраам,
Во имя бога, храбрые друзья,
Одним кровавым, смертным испытаньем
Мы жатву мира вечного пожнем {48}! (перевод А. Радловой)
Г.
Эйб последовал совету. На следующий день после этого послания он приказал североамериканским войскам, численностью в тридцать пять тысяч человек под командованием бригадного генерала Ирвина МакДауэлла выступить из Вашингтона в Ричмонд. Многие из армии МакДауэлла были теми самыми милиционерами, призванными в связи с осадой форта Самтер. Они были, по большей части, фермерами и торговцами. Подростки и дряхлые старики. Некоторые ни разу не держали оружия.
МакДауэлл жалуется на неопытность бойцов.
— Вы зеленые, — ответил я. — Но и они зеленые. Вы одинаково зеленые! Мы не можем ждать, когда враг подойдет к Вашингтону. Мы должны встретиться на их территории! На Ричмонд, и Бог нам в помощь!
МакДауэлл и его бойцы прошли по Вирджинии до Ричмонда двадцать пять миль, после чего встретились с генералом Пьером Борегардом и его двадцатитысячной армией конфедератов. 21 июля 1861, по изнуряющей жаре, они сошлись у города Манассас. Дальнейшее назвали Первой Битвой у Бычьей Струи — по названию небольшого ручья, вода которого вскоре стала красной.
На второй день битвы солдат армии федералов Эндрю Мерроу написал своей невесте в Массачусетс{49}. В его письме ужасные картины тех дней, оно содержит первые доказательства того, что в рядах конфедератов сражались вампиры.
[Конфедераты] отступают. Воодушевленные нашим численным превосходством, мы погнали их на юг, до холма Хаус Хилл, на вершине которого был небольшой перелесок. Какая радость видеть, что они бегут, словно мыши! Видеть наши собственные ряды, сомкнувшиеся на полмили! Слышать звуки выстрелов со всех сторон!
— Теперь гоните их до самой Джорджии! — кричал полковник Хантер, лучший из людей.
Когда мы дошли до вершины холма, переметам удалось укрыться от нас. Дым от выстрелов был таким густым, что их едва можно было разглядеть и с десяти ярдов, среди деревьев, где они спрятались. И тут из дымовой завесы раздался пугающий рев. Двадцать или тридцать человек завыли одновременно.
— Плотнее ряды! Примкнуть штыки! — приказал полковник.
Стоило нам выполнить приказ, как из дыма возникла небольшая группа конфедератов, бегущих так быстро, как едва ли может бежать кто-нибудь из людей. Стоило им приблизиться, как я увидел их страшные, дикие глаза. У них не было ни ружей, ни пистолетов, ни даже сабель.
Наши первые ряды открыли огонь, но винтовки не причинили им никакого вреда. Мелисса, готов поклясться собственной могилой, я собственными глазами видел, как пули попадали им в грудь. В конечности и в лицо. Но они продолжали мчаться, как будто ничего не было! Переметы вторглись в наши ряды и принялись терзать людей. Я не имею в виду, что они использовали при этом штыки, или палили из револьверов большого калибра. Я хочу сказать, что эти переметы — эти тридцать человек — разорвали сотню вооруженных бойцов на куски голыми руками. Я видел оторванные конечности. Головы, завернутые назад. Кровь, бегущую из глоток и животов, когда те вонзали в них свои пальцы; мальчишку, трогавшего дыры, где раньше были его глаза. Я находился в трех ярдах, когда у него вырвали винтовку. Я чувствовал его кровь на своем лице, когда его череп был разбит ударом ее же приклада. Почувствовал вкус смерти на языке.
Наши ряды смялись. Мне не стыдно признаться, что я бросил винтовку и помчался прочь, Мелисса. Переметы гнались за нами, настигали и валили людей бежавших совсем рядом со мной. Их крики преследовали меня до самого подножия холма.
Сообщения о «летящих переметах» поступали от многих командиров МакДауэлла.
— Что ж, — по слухам ответил МакДауэлл (узнав, что федералы отступают по всем направлениям). — Мы привели сверхармию, но повстречали сверхлюдей.
МакДауэлл не знал, что «сверхлюди» вовсе не являлись людьми. Сражение шло несколько часов. Когда дым ружей рассеялся, более тысячи были убиты, еще три тысячи оказались тяжело, либо смертельно ранеными. Из дневника генерал-майора федеральных войск Амброза Бернсайда:
В сумерках я проехал мимо небольшого пруда и увидел людей, промывавших в нем свои раны. Вода стала красной — но многие несчастные все равно подползали к берегу и пили ее. Рядом лежало тело мальчишки-южанина, от которого почти ничего не осталось. Только руки, голова и плечи — глаза открыты, лицо обрело вечный покой. Стая канюков слетелась вокруг и занялась его внутренностями. Несколько из них клевали мозг, который вывалился из головы. Я никогда не забуду этой картины.
Сегодня я был свидетелем сотни подобных сцен. Можно пройти милю в любом направлении и не коснуться земли — так все плотно завалено телами. Пока я пишу эти строки, в воздухе по-прежнему несутся крики. Мольбы о помощи. О воде. И даже, иногда, мольбы о смерти.
Теперь меня не пугает ад — после того, что случилось сегодня.
