Проще всего было снова воспользоваться Маской, но оказалось, что ему присуща вполне человеческая осторожность. Он справедливо опасался того, что «следующий» мир окажется еще более странным и еще менее пригодным для существования.
Когда он хотел поднять мешок, чтобы спрятать в него Маску, девушка по-звериному оскалила зубы и чуть было не укусила его снова. «Черт с тобой!» – подумал он и предоставил ей самой тащить свое сомнительное сокровище. Она вцепилась в мех и успокоилась только после того, как Руди отошел на несколько шагов.
Он сел на камень, лежавший в тени под стеной, – и тем самым сделался гораздо менее заметным и обезопасил себя от нападения сзади. Но не сверху. Побеги дикого леса нависали над развалинами. В светлеющем небе стал виден столб черного дыма от костра или пожарища. Возможно, люди находились ближе, чем Руди предполагал. Он пытался определить, что же ему делать дальше. Еще никогда (на своей недолгой памяти) он не попадал в столь абсурдное положение.
Девушка начала одеваться под его равнодушным, но неотступным взглядом. Она делала это без стеснения и женского лицедейства. Он все еще не мог понять, неужели эта тварь так хитра, что способна изображать недоразвитого ребенка. Не было почти никаких причин так думать. Почти...
То, что он принял за инфантилизм, на самом деле объяснялось растерянностью. У Тайлы не было ни одной связной мысли и ни одного непротиворечивого желания. Ансельм и Вальц раздирали ее сознание на части...
– Как тебя зовут? – спросил он, удивляясь тому, как быстро меняется выражение ее лица: от задумчиво-мечтательного до злобного и даже какого-то подловатого. Что-то мелькало в ее глазах – будто тени скользили внутри глазных яблок... Иногда белки затуманивались и становились почти пепельными; зрачок терялся на темном фоне, и тогда направление взгляда невозможно было определить. Окаменевшие глаза, лицо без взгляда, существо обращающееся в статую в течение неуловимо малого промежутка времени...
– Тай-ла. – Произнесла она после долгой паузы.
– Откуда ты пришла?
Вместо ответа она повернулась в сторону восходящего солнца. Первые розоватые лучи пробивались сквозь сплетенные кроны. Видимо, Руди напрасно ожидал от нее, что она станет его гидом в здешнем «парке чудес».
– Зачем тебе это? – он протянул ей древний череп, обладавший сверхъестественным свойством искажать реальность.
Тайла дернулась, как обожженная. В ее движениях не было координации. Она отшатнулась, но в то же самое время ее рука протянулась к маске. Половина рта улыбалась, другая половина болезненно кривилась. Правая щека девушки задергалась, словно у нее был тик. Одержимый Вальц рвался вперед, чтобы завладеть фетишем. Однако осторожный и рассчетливый Ансельм на этот раз победил, и рука безвольно повисла вдоль тела.
...В том мире, из которого прибыл Рудольф, было очень мало шизофреников, а запущенные случаи встречались крайне редко, да и то, в основном, среди кочевников. Психоты владели радикальным средством против болезни. Поэтому Руди не мог поставить соответствующий диагноз. Он спросил, какой, по ее мнению, сейчас день, месяц и год. Название месяца было ему абсолютно незнакомо, а словосочетание «124 год династии Вазра» еще больше запутывало дело.
Убедившись в том, что не добъется от девушки более внятного ответа, он положил Маску на колени, расстегнул рубашку и осмотрел затянувшуюся рану на животе. Во время перехода кожа стремительно регенерировала, шрам был почти незаметен. Не осталось следов огнестрельного ранения в руку, хотя срез, сделанный ножом Тайлы, обнажал серое обескровленное мясо. У себя на голове Руди нащупал узкую полоску нежной кожи, на которой не росли волосы...
Ногой он пододвинул к себе брошенный металлический ящик. Тайла следила за ним косым взглядом. Было заметно, что она озабочена еще чем-то. Проковырявшись несколько минут, Руди вскрыл проржавевший замок с помощью ножа. К его разочарованию, в ящике обнаружилась только старая толстая книга, пострадавшая от влаги, а когда-то давно – и от крысиных зубов. Но книга была спрятана вместе с маской и, возможно, была не менее ценной реликвией...
В этот момент раздались заунывные звуки. До Рудольфа не сразу дошло, что звуки издает Тайла, тихонько напевая себе под нос. Она пела пророческую песню, которую услышала от Охотящейся В Ночи. «Время ветров, время волков...» – подвывала сумасшедшая, почти не раскрывая рта, и зомби внезапно понял, что надо уходить.
Он захлопнул ящик и на всякий случай снова вытащил револьвер.
– Пойдем отсюда, – предложил он Тайле, вцепившейся в свой драгоценный мех.
– Иди, – сказала она с хитрой улыбкой. Но улыбка была на губах, а в зрачках – змеиная пустота.
Он резко обернулся, схватил ее за челюсть и крепко прижал к стене.
– Слушай, сука, постарайся быть полезной! У меня есть огромное желание тебя прикончить.
Она осталась равнодушной. Ее глаза ежесекундно менялись, становясь то по-девичьи наивными, то искушенно-мудрыми, то злобными глазками существа, которого опасался даже Руди. Наконец во взгляде Тайлы обозначилось фальшивое послушание. Она кивнула.
– Нужно идти туда, где восходит солнце. Хочешь жить или хочешь умереть – все дороги ведут к Железной Змее...
Он понимал ее без труда. Несмотря на то, что слова «жить» и «умереть» она заменила какими-то другими, близкими по смыслу. «Железная Змея» напомнила ему о чем-то – может быть, о знаке Дамбаллы, указавшем на выход из подземного лабиринта...
Он раскрутил ладонью барабан «питона». Механический треск совершенного механизма подействовал отрезвляюще. С полминуты он размышлял, куда бы пристроить Маску. Наконец просто засунул ее под рубашку, взял в свободную руку ящик с книгой и зашагал в сторону багрового пятна, едва просвечивавшего сквозь частокол древесных стволов.
Тайла поплелась следом, держась от него на приличном расстоянии. Из-за полного меха, который она забросила на плечи, ее фигура казалась безголовой и уродливой.
А тем временем настоящая принцесса Тайла томилась за стенами женского монастыря под строгим надзором монахинь. Обитель находилась в пятидесяти лигах к северу от Моско. Положение принцессы можно было сравнить разве что с положением заключенной. Свобода передвижения ограничивалась монастырским двором, пристройками и садом, однако Тайле нельзя было появляться на стенах, отправлять письма и, конечно, даже речи не было о прогулках за внешними воротами. Она ела только растительную пищу, круг ее общения был весьма ограничен, большую часть времени она проводила с закрытым лицом.
В первый же день Тайла предстала перед Матерью, Божественным Светильником, Победительницей Скорби. У настоятельницы больше не было светского мирского имени – она принадлежала космосу. Это была высокая женщина, еще в молодости иссохшая без мужской ласки. Когда она стала слишком стара для эротических снов, ее посетили видения другого рода. Теперь ей частенько грезились ландшафты потерянного рая, монстры некросферы, проникающие в надточенные червем греха человеческие оболочки, а также ангелы жизни, чересчур слабые и малочисленные, чтобы помочь людям, томящимся на одной из умирающих планет. И все же Мать порой не видела того, что происходило у нее под самым носом...
