— Ты нашла ее? — спросила вошедшая в комнату Паола.
— Нет. Она не отвечает, городской констебль не отвечает. Наверное, этот паршивый городишко попал в какой-то Бермудский треугольник.
— А если позвонить ее друзьям?..
— Каким друзьям? Таким же ненормальным, как она?
— Сисси! Ты не знаешь…
— Я знаю, кто ответил по ее номеру, когда я звонила первый раз. После жизни в нашей семье легко могу определить по голосу мужчины, когда он пьян.
Мать ничего не ответила, она просто поднесла руки к шее, как бы стараясь сделать тугой воротничок попросторнее.
— Он брал трубку, и они оба отлично знают, зачем я ее разыскиваю, — продолжала Анна. — И они пожалеют, что посмеялись надо мной!
— Сисси! Я бы не хотела…
— Заткнись! — заорала Анна, и мать, конечно же, сразу замолчала.
Анна звонила вновь и вновь. Она узнавала еще какие-то номера телефонов в Хейвене. Ни один из них не отвечал. Наконец ей удалось пробиться к мэру города, Беррингеру.
— Ньют Беррингер слушает.
— Слава Богу. Меня зовут Анна Андерсон. Я звоню из Юты, штат Нью-Йорк. Я пыталась дозвониться к вашему констеблю, но он, очевидно, отправился на рыбалку.
— Не он, а она, мисс Андерсон. В прошлом месяце она скоропостижно скончалась. Должность в настоящее время вакантна, поэтому телефон в конторе не отвечает.
Эта информация смогла только на мгновение остановить Анну. Она всегда умела прийти к цели, никуда не сворачивая.
— Мисс Андерсон? А откуда вам, мистер Беррингер, известно, что я не миссис, а мисс?
Без всякой паузы Беррингер ответил:
— А разве вы не сестра Бобби? Если вы ее сестра и если при этом замужем, вы бы не носили эту фамилию.
— То есть вы знакомы с Бобби?
— Каждый в Хейвене знаком с Бобби, мисс Андерсон. Она — наша гордость.
Эта фраза прозвучала для Анны подобно звуку разорвавшегося снаряда. Наша гордость. Боже правый!
— Что ж, отлично. Тогда вы, несомненно, поможете мне связаться с вашей гордостью. Я уже несколько дней мечтаю сообщить ей, что ее отец умер и что завтра его будут хоронить.
Она ожидала хотя бы формального выражения соболезнования, но в ответ просто прозвучало:
— У нее есть определенные проблемы с телефоном.
Разговор явно принимал не тот оборот, которого ожидала Анна. Реакция Беррингера была по меньшей мере странной, слишком равнодушной даже для янки. Она попыталась представить себе своего собеседника и не смогла. Что-то непонятное звучало в его голосе.
— Могли бы вы передать ей, чтобы она перезвонила мне? Ее мать выплакала все глаза, она находится в полуобморочном состоянии, и, если Роберта не появится, я не знаю, что будет с матерью.
— А как я могу заставить ее позвонить вам? Она взрослая женщина и сама решает, что ей делать, — медленно, с нажимом ответил Беррингер. — Но я передам ей ваши слова.
— Может быть, я дам вам номер моего телефона? — сквозь зубы процедила Анна. — Она так редко звонит нам, что могла и забыть его…
— В этом нет необходимости, — оборвал ее Беррингер. — Если она и не помнит его, то всегда сможет позвонить в справочное бюро. Ведь именно так вы получили этот телефон.
Анна всегда ненавидела телефоны, но сейчас эта ненависть вспыхнула в ней с особой силой.
— Послушайте! — крикнула она. — Вы, наверное, не поняли…
— Я все отлично понял, — Беррингер вторично перебил ее за последние три минуты. — Я все передам ей. Спасибо, что позвонили, мисс Андерсон.
— Послушайте…
Она не успела закончить фразу, как он сделал то, что она ненавидела больше всего.
Он повесил трубку.
Анна яростно стиснула зубы: он еще пожалеет об этом!
В тот день Бобби так и не перезвонила. Не перезвонила она и на следующий. Ни через день…
Ну, ты еще вернешься, — думала Анна. — И когда это случится…
Похороны прошли без Бобби. Все родственники плакали на кладбище, но только не Анна. Хвала Господу, она умеет держать себя в руках!
О, если бы она могла отложить похороны и заставить Бобби приехать… Но нет, этот раунд Бобби выиграла. Выиграла раунд, но не все сражение. Анна намеревалась взять реванш. Поэтому наутро после похорон она заказала себе авиабилет в Бангор. Один туда… и два обратно.
Проведя в гостинице ночь (черт знает что за гадость эти гостиницы, в них никогда не удается выспаться), в восемь утра Анна уже сидела за рулем взятого напрокат автомобиля, направляясь в Хейвен.
Она не могла не нервничать. Ее напряжение особенно усилилось, когда она пересекла черту города. Что-то происходит с Бобби: она полностью вышла из-под контроля. И хотя Анна надеялась, что ей удастся повлиять на сестру, ее мучили некоторые сомнения.
Она ехала по улицам Хейвена и чувствовала, почти физически чувствовала, что прохожие смотрят ей вслед. Смотрят ей вслед и многозначительно переглядываются.
Из леса слышался звук мотора: там проводились какие-то работы. Звук доносился издалека, но был неприятен для слуха Анны.
Внезапно она почувствовала, что у нее кровоточат десны. Капельки крови выступили в уголке рта.
Дорога была достаточно просторной и пустынной. Казалось, Хейвен дремлет, убаюканный ласковым утренним солнышком. Отсутствие машин на дороге радовало Анну, не любившую пробки и толчею.
Ее увидел молодой Эшли Рувелл, и тут же в его мозгу возникла информация, которую уловил Джастин Хард: она подъезжает.
(дама, в машине дама, и я не слышу, о чем она думает) Сотня голосов одновременно ответили ему.
(мы знаем, Эшли, все в порядке… тссс… тссс…) И Эшли улыбнулся, обнажив в улыбке беззубый рот.
У нее урчало в животе.
Ее тошнило.
Ей хотелось выйти из машины и лечь прямо на землю у обочины дороги.
Может быть, это потому, что она забыла позавтракать? А может быть, виноват вчерашний ужин? Так и есть, мерзавец официант решил отравить ее!
Я могу умереть… о Боже, наверное, я уже умираю. Но если я не умру, то подам в суд на этого мерзавца! Я устрою ему такую жизнь, что он пожалеет, что родился на свет!
Эта мысль придала Анне силы. Она подъезжала к усадьбе, где на почтовом ящике было начертано: АНДЕРСОН. Внезапно ей в голову закралась ужасная мысль. Предположим, Бобби написала свое имя на чужом почтовом ящике, надеясь, что она, Анна, поверит и попадет в дом к чужим людям…
Но нет, там было написано: Р.АНДЕРСОН. И потом, именно этот двор был изображен на фотографиях, которые присылала как-то матери Бобби. Анна узнала его. Усадьба покойного дяди Френка. Ферма старого Гаррика. У ворот припаркован голубой грузовичок. Место было тем самым, но каким-то другим было освещение. Это немного смутило ее, и она с удивлением обнаружила в себе нечто напоминающее страх.
