— Нет, — шептала она, — нет… Бобби… нет…
— Я рада, что ты здесь, — все еще улыбаясь, сказала Бобби. — Я не рассчитывала, что ты приедешь… вовсе не рассчитывала… но я думаю, что для тебя здесь найдется дело… Вакансии, как говорится, еще остались.
— Бобби… — Изо рта Анны вырвался хрип; тело ее забилось в судорогах. Рука Бобби коснулась ее руки, и Анна потеряла сознание.
2. ГАРДНЕР ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ПРОГУЛКУ
Воспользовавшись советом Анны, Гарднер решил прогуляться. Естественно, конечной целью прогулки должен был стать корабль. Ему не очень хотелось идти туда одному, и он боялся, как ребенок, оставшийся один в темном доме. А если там привидения? Если там прячутся Призраки Прошлого? И они ожили, и хотят выйти наружу? И какие они на самом деле?
Он присел на землю неподалеку от корабля и стал рассматривать его. Вскоре взошла луна, матовым светом вспыхнув на серебристой обшивке. Это необычное и очень красивое зрелище.
Что же происходит вокруг?
Я не хочу этого знать.
Происходящее пока не ясно…
Я не хочу этого знать.
Эй, а что это за звуки доносятся изнутри?..
Он допил бутылку и отбросил ее дрожащей рукой в сторону. А потом заснул неожиданно для себя, в лесу, в непосредственной близости от корабля.
И проспал всю ночь.
Утром возле него на земле лежали два зуба.
Это потому, что я спал слишком близко от корабля, — подумал он. Правда, был при этом и приятный момент: у него совсем не болела голова, хотя вчера он явно перебрал. Возможно, корабль способствует каким-то изменениям в атмосфере, например, перепадам давления.
Ему не хотелось оставлять свои зубы валяющимися на земле. Повинуясь внутреннему зову, он закопал из в землю и, сделав это, подумал: Ты ничего не добьешься, разыгрывая Гамлета, Гард. Если ты не примешь решения, причем не позже завтрашнего дня, то вскоре ничем не будешь отличаться от здешней братии.
Он оглянулся на корабль и подумал:
Мы все привязаны к нему, как куры к своему курятнику. Что же делать?
Как бы сам отвечая на свой вопрос, он направился в сторону дома.
Машина, на которой приехала Сисси, исчезла.
— Где ты был прошлой ночью? — спросила Гарднера Бобби.
— Спал в лесу.
— Ты что, и в самом деле так напился? — удивленно спросила Бобби. На ее лицо был густо нанесен грим. И на ней красовалась все та же грязная рубашка, которую она носила последние дни. Из ворота выглядывала тоненькая шейка.
— Не совсем так. Просто вдруг захотелось поспать на земле. Тем более что в последнее время комары совсем не донимают. Они улетели. Вместе с птицами. Вместе с пчелами. Все насекомые разлетелись, остались только такие дураки, как мы.
— Что произошло с тобой, Гард?
— Ты уже спрашивала меня об этом.
Бобби промолчала.
— Ты слушала по радио вчерашние новости? — Спрашивая, он отлично знал, что не слушала. Бобби не смотрела, не слушала и не думала ни о чем, кроме корабля. — Массовые убийства в Ливии. Война в Ливане. Американское движение за мир. Русские все чаще заговаривают о химическом оружии. Все мы до сих пор сидим на бомбе. С 1945 года мало что изменилось. Ты же изобрела эту штуку, которую прячешь в сарае, а теперь интересуешься, не изменил ли я своего мнения по поводу того, как ею пользоваться.
— А ты изменил?
— Нет. — Гарднер и сам не знал наверняка, ложь это или правда, но был рад, что Бобби не может прочитать его мысли.
Боже, думал в ужасе он, неужели так бывает всегда, когда сам становишься призраком? Неужели ты начинаешь при этом походить на уменьшенную копию атомной бомбы?
Бобби, держащая в руках какие-то инструменты, быстро оглянулась на Гарднера:
— Что?!
Я сказал, что пора заняться делом, лентяйка, — отчетливо подумал Гарднер, и выражение изумления на ее лице сменилось улыбкой.
— Ладно. Помоги мне.
Конечно, они не стали сразу же «людьми-невидимками». Они теряли волосы и зубы, их кожа истончалась и становилась прозрачной. Словом, происходило физическое «превращение».
Он вновь подумал: Встречайте нового хозяина. Встречайте так же, как встречали старого.
Бобби вновь вопросительно взглянула на него.
— Что ты сказал, Гард?
— Я сказал: «Пошли, хозяйка».
Мгновение помолчав, Бобби кивнула:
— Да, — сказала она. — Не будем терять время.
Они ехали на тракторе к месту раскопок.
— Твоя сестра уехала? — поинтересовался Гарднер.
— Верно, — ответила Бобби. — Она уехала.
Ты все еще не умеешь правдоподобно лгать, Бобби. И я думаю — я действительно думаю, — что я слышал ее стон. Перед тем как я ушел вчера в лес, я наверняка слышал ее стон. Что же нужно сделать, чтобы заставить такую железную кобылу, как Сисси, застонать? Насколько же плохо нужно было поступить по отношению к ней?
Мог быть только один ответ. Очень плохо.
— Она приехала, чтобы забрать меня домой, — задумчиво сказала Бобби.
— И раньше ей это удалось бы. Но теперь у нее не было никаких шансов.
Гарднер похолодел. Существует множество трактовок подобной реплики. Какая же из них верна?
— Я удивляюсь, как тебе удалось спровадить ее в первый же вечер, — сказал он. — Я считал, что Патриция Мак-Кадл ужасна, но по сравнению с твоей сестрой она — ангел во плоти.
— Я просто вышла к ней без грима. Когда она это увидела, то умчалась отсюда, как будто реактивный самолет. Это было весьма забавно.
Она рассказывала так образно, что история казалась похожей на правду. С учетом того, что это было совершенной неправдой.
Нет, — думал Гарднер. — Она никуда не уезжала. Интересно другое: ты убила ее, или она заперта сейчас в сарае вместе с Питером.
— Сколько должны продолжаться физические перемены, Бобби? — спросил он.
— Не очень долго, — ответила она, и Гарднер вновь подумал, что из нее получился неважный лжец. — Вот мы и приехали. Тормози.
На следующий вечер они рано закончили работу. Стояла жара, и никто не смог работать долго. Они вернулись в дом, без аппетита поели, размазывая большую часть еды по тарелкам, и, когда посуда была вымыта, Гарднер сказал, что хотел бы прогуляться.
— Да? — Бобби посмотрела на него одним из тех странных взглядов, которые он замечал у нее в последнее время. — Холодает. И, мне кажется, у тебя есть чем заняться.
— Солнце садится, — легкомысленно сказал Гарднер. — И… — Он открыто взглянул на Бобби. — Если я останусь дома, я откупорю бутылку. Если я откупорю бутылку, я опять напьюсь. А вот если я пойду пройдусь, то устану и сразу же засну.
Все это было достаточно правдоподобно… но под видимой правдой скрывалась другая правда, как внутри большой матрешки — меньшая.
