– Отпусти. Тебе нельзя делать резких движений, – смущенно прошипела она.
Тимур собрался что-то ответить, но из прихожей донеслись чьи-то торопливые шаги и в комнату бочком протиснулся… Окунцов.
– Этот еще откуда? – нахмурился Тимур. Окунцов под его мрачным взглядом поежился.
– Привет, молодожен. Зачем пожаловал? – спросил Тимур требовательно.
– Я прошу прощения за свое вторжение. Но я искал Вику и мне сказали, что она пошла сюда.
Все трое переглянулись и хором воскликнули:
– Петровна!
– Да, кажется, так звали эту женщину. Вика, – он обернулся к девушке, – я приехал забрать то, что вы мне пообещали. Надеюсь, вы не забыли о своем обещании?
– Нет, – неохотно ответила Вика.
– Эта вещь все еще у вас? Вы… вы не отдали ее милиции?
– Не отдала, хотя следовало бы.
– Но как же так?! – попытался возмутиться Окунцов.
– Молчать, суслик! – прикрикнул на него Тимур.
– Эмма, будьте добры, передайте мне вон ту тетрадь, – попросила Вика.
– Это она? – радостно засучил ногами Окунцов, протягивая вперед дрожащие руки.
– Она, – подтвердила Вика. – Почерк узнаете?
Она раскрыла тетрадь на самом пикантном месте и ткнула под нос Окунцову. Тот начал читать и побагровел. Но вырвать у нее из рук тетрадь Вика не позволила, быстро спрятав дневник себе за спину.
– Убедился? – спросила она хмуро.
– Да, да! Давайте ее быстрее!
– А вот это – фигушки.
С этими словами Вика швырнула тетрадь в огонь, который принялся радостно лизать хрупкие страницы.
– Что вы делаете? Да как вы смеете! Это хулиганство.
– Эй, ты, – скомандовал Тимур, – а ну-ка, кррру-гом и марш отсюда. И чтобы я тебя больше не видел. Понял?
– Что?!
Не говоря больше ни слова, Тимур начал медленно приподниматься. Конца процесса Окунцов дожидаться не стал. Его точно ветром сдуло.
Трое в комнате рассмеялись.
– Спасибо, что помог, – с чувством сказала Вика. – Мне кажется, Ирина Анатольевна бы не хотела, чтобы ее дневник попал в чужие руки. Она была хорошей женщиной и талантливой актрисой, она много страдала при жизни. Так пусть хотя бы покоится с миром.
Пламя в камине взметнулось ярче, словно кто-то невидимый одобрил ее слова.
– Ну что, Филиппыч, посмотрел стихи? – нервно кусая губы, спросила Вика. В кои-то веки ее тон был просительным.
– Просмотрел, как же, – ответил начальник рассеянно.
– И как тебе? Можно вставить в сборник?
– В сборник? Да ты с ума сошла! В сборник! Ты, мать, совсем, видать, нюх потеряла! – поднимаясь из-за стола, завопил главный редактор.
Вика побледнела и попятилась. Сердце у нее упало…
* * *
С замирающим сердцем Вика подняла руку и три раза постучала в деревянную створку ворот. Она снова была в Константиновке, хотя на дворе уже стоял самый конец августа. Она волновалась, как никогда. Ей предстояло сообщить Вениамину кое-что важное. Конечно, она могла позвонить и по телефону, но решила, что должна сделать это сама лично. Так будет лучше.
– Вика, деточка! Какими судьбами? Вот радость-то! – запричитала Петровна, увидев, кто пришел. – Не стой на пороге, проходи в дом. Венька-то мой уже заждался.
От такого приема Вика окончательно оробела и потупилась.
– Вика! – мальчишка пулей вылетел на крыльцо, кубарем скатился вниз и повис у нее на шее.
– Вениамин, аккуратнее! – по-привычке прикрикнула Петровна. – Кофточку ей помнешь или, не приведи бог, испачкаешь.
– Ничего страшного, – улыбнулась Вика. – Веня, я должна сказать тебе что-то важное.
– Не приняли? – спросил он, опуская голову. – Ну и ладно. Я ведь и не надеялся.
– Как это не приняли, Венька? Приняли! Тебя будут печатать!
– В сборнике? – засиял он.
– Бери выше, парень! Твои стихи издадут отдельной книгой! – выпалила Вика, сама сияя от счастья. – Собирайся, поэт ты мой. Завтра поедем в издательство заключать твой первый договор!
* * *
Тимур поджидал ее в машине, припаркованной на другой стороне улицы.
– Ну что твой Венька? Одурел, небось, от счастья? – спросил он, увидев ее счастливое лицо.
– Еще бы! Я так за него рада!
– Поздравляю. Ну что, теперь к тетушке?
– Ты все-таки хочешь сказать ей о том, что сделал мне предложение? – испуганно пролепетала Вика.
– А чего тянуть?
– Ну, это будет для нее такой неожиданностью!
Тимур расхохотался.
– Для нее? Неожиданностью? Да это, можно сказать, она все и подстроила!
– Это еще почему?
– Точно тебе говорю. Она сразу догадалась, что я в тебя влюбился, еще после самой первой встречи. Зацепила ты меня. Тем, что не стала мне на шею вешаться, а вместо этого все свои колючки наружу выставила. Тетке-то я, понятно, ругал тебя почем зря. Только ее не проведешь. Она в самый корень зрит. Сразу разглядела. Она хитрая, всей правды тебе не сказала. Это все ее мазь! Многофункциональная!
Он снова засмеялся.
– Что-о-о-о?!!!
– Ага. Представляешь, фокус? Она и мне-то только недавно призналась. Оказывается, те двое, кто воспользуются мазью в один день и из одной емкости, будут любить друг друга до гробовой доски! Помнишь, как ты меня укусила, а потом свои ожоги мазала? Вот тут мы и попались. Как тебе такое нравится?
– Как-то не верится, – призналась Вика.
– Что поделать, любимая, привыкай! Тебе теперь от меня не отделаться. Будем жить с тобой долго и счастливо, и помрем – если тетка не врет – в один день!
Он так и продолжал посмеиваться до самого дома Эммы, время от времени приговаривая:
– Ну, тетка, ну – удружила! Недолговечные браки, ей, видишь ли, не нравятся…
