ему, что это бесполезно. Голос мамы.
Сквозь веки Майк мог сказать, что тьма исчезла, что теперь их окружает свет. Одно лишь присутствие света заставило рассеять его страх. С тьмой пришло зло, но со светом... со светом была надежда. Надежда на выживание, надежда, что он сможет вернуть брата домой живым и невредимым.
Поэтому он позволил своим глазам открыться. И да, свет действительно был.
Но и старик был там, наклонившись он обнимал Джеймса сзади. Он поджал губы и потерся морщинистым лицом о спину Джеймса.
- Я люблю маленьких детишек.
Ветхого дома больше не было. Ветхое, гнилое деревянное строение, в котором они были всего несколько минут назад, словно заменили. Они стояли в новом доме с новой мебелью и... странными обоями. Нет, не обоями. Это были мухи. Намного больше, чем раньше, покрывая даже сантиметр стены. Звук, который они издавали, проникал в голову Майка, сотрясая его мозг, превращая его мысли в безумие.
Он мог только смотреть на старика сверху вниз, не мог заставить своё тело подчиняться сигналам мозга, которые приказывали ему двигаться, чтобы защитить Джеймса. Казалось, что у него в животе хлопали тысячи острокрылых бабочек. Старик излучал тепло, сильную температуру, которая высасывала пот из пор Майка и чуть не задушила его. Жара, которую Майк почему-то без вопросов знал, была злом. Чистое, бурлящее зло.
В конце концов Майк оторвал Джеймса, вытащил свой 9-миллиметровый пистолет и направил его между глаз старика.
- Держись от нас подальше. Не подходи к нам, мать твою!
Улыбка, распространившаяся по лицу мужчины, превратилась в узел ненависти. Густые серые усы были похожи на лапы паука. Кончики закручивались в бесконечные спирали. Он развернул свое тело и встал. Короткий и похожий на жабу, его живот без рубашки свисал над талией, волосатый и бледный, как творог. Что-то корчилось в животе, прижимаясь к нему изнутри; красные подтяжки скрывали его соски. От него исходил запах подгоревших головок спичек. Его глаза были похожи на пустые ямы, но что-то там двигалось.
Мухи!
Там, где должны были быть его глаза, были скопления крылатых насекомых. Они выползали из орбит, их радужные тела скользили по его скулам и переносице, беспорядочно вращаясь вокруг его головы.
- Отдай мне ребенка! - его голос был похож на мокроту с пронзительным писком в конце.
И пока он говорил, другие мухи рвались вперед, проносясь мимо его длинных желтых зубов. Они вылетали и входили, посасывая его губы. Старик протянул руку, его пальцы были похожи на когти ленивца. Кожа была покрыта морщинами и пятнами, вздутыми прожилками размером с дождевых червей.
- Отдай мне ребенка... сейчас же!
- Пошел ты, - выкрикнул Майк и нажал на курок.
Пуля пробила череп старика, ударившись о стену позади него. Мухи взлетели в воздух, затем снова осели на стене, закрывая пулевое отверстие.
Старик лежал на спине. Он не двигался, не издавал ни звука, хотя непрерывное гудение не прекращалось. Рой мух кружил над головой человека, словно жужжащий торнадо.
Майк наклонился, держа Джеймса на расстоянии вытянутой руки.
- Ты в порядке?
Нижняя губа Джеймса свисала с его лица, влажная, розовая и дрожащая. Он покачал головой.
- Я замочил его. Он мертв, - сказал Майк. - Пошли отсюда нахуй.
Он заглянул через плечо Джеймса и увидел, что тело старика лежит все еще неподвижно. Парящие над ним мухи увеличили свою скорость, стали более хаотичными и жестокими в своем полете.
Майк потащил Джеймса обратно в кухню, к задней двери, через которую они вошли. Куда бы они ни повернули, там были мухи. Из них были сделаны стены. Каждый раз, когда кто-то приземлялся на него, Майк отбивался, ему приходилось бороться, чтобы сдержать панику.
Они прошли мимо столовой на кухню.
И начали тонуть.
Прежде чем он понял, что происходит, пол поглотил их. Майк и Джеймс закричали в унисон. Поднялась гнилая вонь, проникла в их носы и рты и вошла в их тела.
Пол в кухне был мясным, сгустившимся, гнилым и заполнен личинками. Их поглотил мерзкий зыбучий песок. Майк схватил Джеймса под мышки и поднял его. Личинки щекотали его, кусали кожу, пытаясь зарыться в него. С приливом адреналина он толкнул Джеймса обратно на пол в столовой; Джеймс отпрянул, скользкий от гниения. Мальчик попытался стереть личинок со своей кожи, его рвало.
Майк попытался закричать, попытался сказать Джеймсу бежать, попытаться найти выход из дома. Но когда он открыл рот, его заполнило жидкое мясо. Личинки заползали внутрь, извиваясь по его деснам, внутренней стороне его щек и в горло. Мясо душило его, блокировало рвоту, которая пыталась вырваться наружу. Вес рюкзака тянул его еще дальше; он попытался освободиться, но не смог двигаться в густом мясном навозе.
Его лицо поникло. Его поглотили запах и вкус мяса и личинок. Он был мертв, как и Джеймс. Это была неопровержимая правда, и по мере того, как он погружался все дальше и дальше, он начал принимать ее.
Извини, мама.
Что-то схватило его за руку. Он даже не осознавал, что его рука была над поверхностью мяса, но он сжал ее.
Джеймс, - подумал он. - Слава Богу.
Но когда его с легкостью вытащили из мясной ямы, и его рука чуть не вывихнулась, он знал, что это не его младший брат.
Когда старик держал Майка в воздухе, с его тела капали гной и свернувшаяся кровь. Теперь вокруг него повсюду были личинки. Он смотрел в ямы с мухами, которые были глазами старика. Рот расширился, и мухи полетели к Майку прямо в лицо, высасывая сок, который покрыл его.
- Теперь он мой, - из пулевого отверстия на морщинистом и жирном лбу старика потекла черная слизь. - Но не волнуйся. У меня для тебя тоже есть особое место.
Майка отшвырнуло, и он врезался в стену. Мухи прижались к его спине от удара, но их быстро заменили свежие, живые. Он корчился на полу, пытался дышать, но смог вдохнуть только небольшие порции кислорода.
Старик повернулся к нему лицом и улыбнулся, обнажив свои желтые зубы, похожие на кусочки масла. Аура, окружавшая его, была создана из мух, и они танцевали вокруг его тела, когда он громкими шагами приближался к Майку.
Мясистые мухи выползли из мясной ямы и извивались вокруг ступней старика. Затем за ними последовало что-то еще. Крошечные руки схватились за выступ пола в столовой, затем еще одна парa, а затем еще
