– Проводите меня туда, пожалуйста.
Возражений не последовало.
В комнате отдыха Маша открыла холодильник и осмотрела его. Потом заглянула в морозильную камеру, в отделение для льда, после чего повернулась к медсестрам и спросила:
– А где сейчас медбрат Лукьянов?
– Где-то в больнице. Хотя… – Рыженькая медсестра посмотрела на круглые часы, висевшие на стене. – Дежурство у него закончилось двадцать минут назад. Наверное, он уже ушел. – Она вновь пожала плечами. – Ну, или переодевается.
– Проводите меня в раздевалку, я хочу задать ему пару вопросов.
По пути к раздевалке к Маше и медсестрам присоединился Стас Данилов.
– Как там? – спросила его Маша.
– Нормально. Лаврененков диктует, Толя записывает. Минут через двадцать закончат. А вы куда?
– Мы…
Договорить Маша не успела. В холл вывернул из-за угла коренастый полный человек в черной толстовке с надетым на голову капюшоном. Из-под капюшона торчал козырек кепки-бейсболки, низко надвинутый на лоб.
– А вот и Ваня Лукьянов! – сказала рыженькая медсестра. – Вань, постой!
Мужчина остановился.
– Это полицейские, они хотят с тобой поговорить! – сказала медсестра-блондинка.
Мужчина посмотрел на Машу. Глаза его были скрыты за темными стеклами очков. Лицо одутловатое, до глаз заросшее рыжеватой щетиной.
– Майор Любимова, уголовный розыск, – представилась Маша.
Лукьянов задрал рукав куртки и посмотрел на часы.
– Вообще-то я спешу…
– Я задержу вас всего на пару минут.
– Ну, если на пару… – Голос у Лукьянова был хрипловатый, недовольный. – Хорошо, давайте.
– Мы вам еще нужны? – поинтересовалась рыженькая медсестра.
– Нет. Спасибо за помощь.
Девушки прошли мимо подмигнувшего им Стаса, захихикали и зашептались, как девочки-подростки.
– Может, присядем? – предложила Маша медбрату Лукьянову.
Толстяк посмотрел на стулья, рядком стоявшие у стены, перевел взгляд на Машу и сказал:
– Пару минут я могу и постоять.
– Что ж… Тогда, пожалуй, приступим. Вы, конечно, знаете о том, что случилось с пациентом по фамилии Черновец?
– Само собой.
Маша вгляделась в одутловатое лицо медбрата и вдруг спросила:
– Кажется, вы нервничаете?
– А вы как думаете? – хмуро проговорил Лукьянов. – Из-за вас я опаздываю на свою электричку!
– Вы живете не в Москве?
– Я живу в Подольске.
– Еще минута, и я вас отпущу. Скажите, Иван… Я ведь могу называть вас Иваном?
– Почему нет? Ведь я и в самом деле Иван, – проговорил он с хмурой усмешкой.
– Скажите, Иван, какие напитки вы любите пить?
Стас удивленно взглянул на Машу.
– Что? – не понял Лукьянов.
– Что вы пьете, когда испытываете жажду? «Пепси», «Кока-колу», «Тархун»?
– Я люблю «Спрайт».
– Вы пьете его со льдом?
– Случается. Я не понимаю, к чему вы…
– А сегодня вы пили «Спрайт» со льдом?
– Возможно.
– А если точнее?
Лукьянов помрачнел еще больше.
– Ну, пил, – процедил он. – А при чем тут это? Что это вообще за вопросы?!
Маша чуть склонила голову набок и несколько секунд задумчиво разглядывала медбрата. Потом вздохнула и сказала:
– Думаю, вам придется проехать с нами.
– Что?! Куда это проехать?!
– На Петровку. В здание ГУВД Москвы. Там мы с вами обо всем подробно поговорим.
– С какой стати я должен с вами ехать?
– Если хотите, можем оформить это как задержание, – холодно произнесла Маша.
Лукьянов молчал. Стас как бы невзначай передвинулся – так, чтобы заслонить выход из холла. Он по собственному опыту знал, что Маша Любимова полна сюрпризов и когда она вот так беседует со свидетелем или подозреваемым, дело часто заканчивается «нежелательными эксцессами» (как называл их полковник Жук).
То, что произошло дальше, заняло всего секунду. Лукьянов быстро шагнул к Маше, схватил ее за плечи и с силой толкнул на Стаса, развернулся и бросился к окну. Стас был готов к подобному финту и сделал попытку схватить противника, но тот оказался быстрее – в несколько прыжков достиг окна, взмыл в воздух, вышиб плечом раму со стеклом и исчез из виду.
* * *
Улица была пустынна, если не считать одинокого парня-азиата, неторопливо шагавшего по тротуару. Маша и Стас пробежали мимо него, свернули в переулок и остановились.
– Здесь тоже никого! – с досадой воскликнул Стас.
– Вижу!
Она быстро развернулась, вышла из переулка и громко окликнула удалявшегося азиата:
– Простите!
Парень остановился и повернул голову. Маша быстро и внимательно оглядела его. Очки в модной оправе, джинсы, белая рубашка. На тощей жилистой шее болтается фотоаппарат «Никон», рот растянут в доброжелательной улыбке.
– Я из полиции, – отчеканила Любимова, подходя к замершему в ожидании парню. – Вы здесь только что не видели полного мужчину в кепке и темных очках?
Он улыбнулся еще шире, выражая готовность к общению.
– Sorry… – проговорил он и тут же добавил на ломаном русском, стараясь выговаривать слова как можно правильнее: – Простите, я плохо говорить по-русски. Скажите это медленно, пожалуйста. Спасибо.
– Маш! – громко окликнул ее Стас. – Я тут кое-что нашел!
Маша вновь окинула взглядом худую фигуру прохожего. Сложением – типичный эктоморф[1], рост около ста восьмидесяти, глаза узкие, нос плоский.
– Извините, – сказала ему Маша, повернулась и заспешила к Стасу.
Он стоял возле большого железного мусорного ящика, прислоненного к высокой кирпичной стене.
– Взгляни, – сказал Данилов.
Маша наклонилась и посмотрела на клочок ткани, висевший на краю ящика. Клочок был явно оторван, и, скорей всего, на бегу. Синий. По виду – хлопок.
– Зацепился рукавом, когда убегал, – резюмировала Маша.
– Да, скорее всего, – кивнул Данилов.
Маша достала из сумочки пластиковый пакетик и крохотные стальные щипцы, с которыми никогда не расставалась, поддела клочок ткани щипцами, аккуратно сняла его с бака и сунула в пластиковый пакетик.
Стас задрал голову и посмотрел на стену.
– Можно предположить, что Лукьянов вскочил на ящик, а потом перемахнул через стену. Но от ящика до края стены больше трех метров. Либо этот сукин сын гимнаст, либо…
– Либо он вообще никуда не прыгал, – закончила за него Маша.
Брови ее сошлись на переносице.
– Из переулка никто не выходил, – принялась рассуждать Маша, – кроме…
Она замолчала.
– Кроме кого? – спросил Стас.
Она посмотрела на Данилова:
– Ты видел азиата, с которым я разговаривала?
– Да. Мельком. А что?
Маша озабоченно нахмурилась. Стас внимательно на нее посмотрел и недоверчиво хмыкнул:
– Чепуха! Это не мог быть Лукьянов.
