МАЛЬГИСТА. Добрые люди, добрые люди, спасите дочь мою Альгисту!
Те же сени. Ночь. Слышен вой собак. Полная луна бросает ясную полосу света на верхние ступени и на край площадки, оставляя остальное место в тени.
Сени сначала пусты. Потом по боковой лестнице медленно поднимается МАЛЬГИСТА. Несёт на плечах тело Альгисты, полунагое, едва прикрытое окровавленною и изорванною одеждою. Положила Альгисту на место, озаренное луною, села над нею, плачет, тихо причитает:
МАЛЬГИСТА. Дочь моя, дочь моя! Забили, замучили. Долго хлестали беспощадные бичи, и хохотали слуги и мальчишки. И умерла моя Альгиста. И бросили её в ров замка на съедение собакам, — но псы не тронули ее, и выли над её телом, выли в тоске над телом ласковой госпожи. И поднималась луна, и выли псы, и тоска моя восходила к небу.
Плачет, точно воет. Слышен вой собак. Мальгиста поднимается тихо и уходит, причитая.
МАЛЬГИСТА. К холодной луне и к ясному небу восходит моя тоска. Воют псы, нюхая кровь ласковой госпожи, — и я завою на месте, где в землю впиталась её обильно пролитая кровь.
Ушла. Альгиста поднимается, зовет.
АЛЬГИСТА. Спящие, встаньте!
Все тихо. Альгиста падает. Мальгиста возвращается. Несёт ребенка. Положила его рядом с Альгистою. Села над ними и плачет, причитает.
МАЛЬГИСТА. И невинного не пощадили отрока. Избили, измучили, убили, бросили с матерью рядом. О, Альгиста, Альгиста, дочь моя!
Альгиста приподнимается и вскрикивает.
АЛЬГИСТА. Спящие, встаньте!
Мальгиста склоняется над нею, спрашивает её тихо.
МАЛЬГИСТА. Дочь моя, милая, ты жива?
АЛЬГИСТА. В этот страшный час только мертвые живы.
За окном слышна перекличка часовых. Кто-то поднимается по лестнице сбоку и заглядывает в сени. Замок мало-помалу наполняется тихими, все возрастающими, шорохами, шумами.
МАЛЬГИСТА. Дочь моя, скажи мне, ты не умерла? Ты жива?
АЛЬГИСТА. Близок час последнего испытания.
МАЛЬГИСТА. Или из мертвых встала ты, разбуженная силами ворожащей в тихом небе или таинственным шепотом блуждающей около ночных распутий?
АЛЬГИСТА. Смотри, — вот два пути, — он изберет один из них. Жива ли я, мертва ли я…
Медленно поднимается и зовет.
АЛЬГИСТА. Жив ли ты, мертв ли ты, сын мой Хильперик, встань!
Мальчик поднимается. В свете луны видны бледные лица Альгисты и мальчика и окровавленные их одежды. Альгиста обращается лицом к дверям, ведущим в королевскую опочивальню, и кричит голосом громким и диким, наполняющим всю громаду здания:
АЛЬГИСТА. Спящие, встаньте!
В замке слышен шум, смятение, крики, звон оружия. Через сени пробегают слуги, пажи, рыцари, женщины. Сени наполняются смятенным народом. Слышны восклицания:
— Кто здесь так громко кричал?
— Что случилось?
— Враги напали?
— Не мертвые ли встали?
— Не трубу ли архангела мы слышали, зовущую на страшный суд?
— Страшно!
— Дивные дела здесь творятся!
— Пролитая кровь вопиет к небу.
Темно.
— Где факелы?
Кто-то вносит факел, потом другой, еще и еще. Люди с факелами беспорядочно мечутся по сеням… Иные факелы вставлены в кольца. Люди кричат:
— Смотрите, здесь Альгиста!
— Замученная королева встала!
— И её сын!
— Горе нам, не злое ли совершили мы здесь дело?
МАЛЬГИСТА. Горе вам, — злое вы совершили здесь дело, прекрасный вы разбили сосуд и многоценное пролили вино!
Возрастающим светом факелов все более освещаются сени. Альгиста и её сын у края лестницы, остальные теснятся к стенам и колоннам. Выходит король, Берта и Этельберт. Хлодовег и Берта едва одеты, но на головах их короны. В руке короля обнаженный меч. Шум затихает. Все, кроме короля, останавливаются неподвижно и смотрят на Альгисту.
МАЛЬГИСТА. Милая дочь моя Альгиста, скажи ему сладкие слова любви.
АЛЬГИСТА. Король, злое ты совершил дело, но моя любовь тебя прощает. Оставь эту чужую, иди за мною, иди к жизни светлой и свободной.
КОРОЛЬ. Кто ты? И зачем ты здесь? Если ты жива, сокройся от нашего праведного гнева. Если ты от мертвых встала, вернись к своему покою, и живущих на земле не тревожь ночными явлениями.
МАЛЬГИСТА. Милая дочь моя Альгиста, зови его, чтобы он шел за тобою.
АЛЬГИСТА. Милый господин и супруг мой Хлодовег, я — твоя Альгиста. Я люблю тебя, я пришла к тебе призвать тебя ко мне. Иди ко мне, иди за мною.
КОРОЛЬ. Ты меня обманула.
АЛЬГИСТА. Я была верна тебе, я останусь верна тебе до конца.
БЕРТА. Король, убей волшебницу.
АЛЬГИСТА. Хлодовег, скажи мне, любил ли ты меня?
КОРОЛЬ. Любил.
АЛЬГИСТА. Скажи мне, любишь ли ты меня?
КОРОЛЬ. Люблю.
АЛЬГИСТА. Иди же за мною.
КОРОЛЬ. Муки ли заслуженной тобою кары помрачили твой разум? Или воздвигнутая злыми чарами пришла ты к нам? Скажи нам, кто же ты? Полночный призрак или живая Альгиста?
БЕРТА. Король, зачем же в руке твоей меч? Вонзи его железо в злое сердце обманщицы.
МАЛЬГИСТА. Милая дочь моя Альгиста, очаруй его сладкими словами любви, таинственные скажи ему заклинания.
АЛЬГИСТА. Господин мой, к Тебе пришла я, — возьми меня так, как ты сам хочешь, живою или мертвою. Властью моей безмерной любви, силою моих нестерпимых мучений, над жизнью и над смертью торжествующею моею волею купила я у земли, и у неба, и у темного подземного мира твое тело, и твою душу, и твою полночную тень. Вот, я перед тобою, едва жива, едва мертва, дыханием едва дышу, тлением едва тлею, на страшном колеблюсь перекрестке, кровь моя в сырой земле, и голос мой в луне ворожащей, — и я зову тебя: иди ко мне, избери наш путь к жизни или к смерти по своей воле, иди со мною живою, люби меня, — или останься здесь, но и здесь со мною, с мертвою мною. Люби меня, господин мой и супруг, навеки мой, люби меня.
КОРОЛЬ. Обманом ты взошла на мое ложе, ты похитила имя и честь королевы.
БЕРТА. Она — чаровница. Скорее пронзи её мечом.
АЛЬГИСТА. Когда ты меня любил, когда ты меня ласкал, когда ты нежные шептал мне слова, что нам были и блеск твоей короны и твоя верховная власть! Не напоила ли я тебя всеми сладостями любви? Не всякую ли твою радость я прославила светлым моим веселием? Не всякую ли твою печаль я растворила в моих слезах? Не была ли я тебе ясным небом, и прохладною тенью, и птицей-щебетуньей, и звонко-лепечущим ручьем? Мои белые, мои голые руки легче королевского ложились ожерелья на твои утомленные плечи. Слаще фалернского вина были тебе знойные поцелуи моих алых губ. Ярче многоцветных алмазов и рубинов твоей короны сияли тебе мои очи. Не была ли я прекраснее всех королев? И не ты ли говорил, что я — мудрейшая из жен, что слова мои падают, как золото, на легкий пепел речей старейших твоих вельмож?
