Юродивый, вопреки ожиданиям, убегать не стал, стоял себе, ручонки на груди скрестил. Так и захотелось ручонки эти из суставов повыдернуть. Он бы, наверное, и повыдергал, да только не получилось... Вроде дурачок и не шелохнулся даже, а его вдруг ни с того ни с сего отшвырнуло обратно к воде, больно шмякнуло головой о торчащую из мокрого песка корягу.
– Человечки... – сказал юродивый не то с жалостью, не то с раздражением, по голосу этому неживому не понять. – Устал я от вас... – он подошел совсем близко, присел на корточки, посмотрел сверху вниз.
Господи, какие же у него глаза! Жуткие, нечеловеческие. Золотая радужка и вертикальные зрачки... А раньше вроде бы глаза были голубые... Получилось, что ли?..
– Получилось, – юродивый или неюродивый? – вздохнул, уселся прямо на песок, спросил вполне миролюбиво: – Чего звал?
Охренеть! Значит, вот этот прыщ и есть Василиск?..
– Дурак... – похоже, собеседник читал его мысли. – Это, – он хлопнул себя по груди, – всего лишь гонец. Не самый лучший, но уж какой есть. Меня в основном вот такие, блаженные, слышат. С этим управляться тяжко, только ближе к закату слушаться начинает, а в остальное время противится. А ты что думал, сейчас озеро разверзнется, и я тебе явлюсь во всей своей красе?
– Ну, примерно так и думал. – Сработала призывалка-то...
– Я-то могу явиться, – юродивый затрясся от смеха. Смех был неприятный, визгливый. Хоть уши зажимай. – Да вот только разговор у нас с тобой получился бы короткий.
– Почему?
– Потому что сдох бы ты сразу от моего взгляда. Я же Василиск... Вот и приходится с такими, как ты... через гонца, чтобы не убить ненароком.
– Спасибо, что не убил.
– Еще успеется. Так чего звал? Откуда об уговоре знаешь?
– Из дневника... ну, того, что прежний хозяин поместья писал. Умер он...
– Умер, – юродивый кивнул, соглашаясь.
– А я могу уговор исполнить. – Все, теперь или пан или пропал! Назад дороги нет.
– А взамен что? – Золотые глаза блеснули в темноте, и озеро, до того спокойное, вдруг заволновалось, пошло волной. Вот черт! Сейчас этот змей еще чего доброго всплывет... – Не бойся, человечек. – Юродивый махнул рукой, и озеро тут же успокоилось.
– А взамен мне бы денег. Тут во время Великой Отечественной немцы с золотом утонули...
– Значит, золота хочешь?
– Слитков золотых. Там, на дне, должно быть много...
– Много. У меня вообще много всяких побрякушек, человечкам любых.
– Так это... договорились?
Юродивый смотрел на него долго, не мигая, и от его змеиного взгляда хребет сковало холодом, так что не шелохнуться.
– Завтра на закате. Ты мне невесту, я тебе – золотишко.
– А куда мне ее тебе доставить?
– Сейчас расскажу. – Юродивый наклонился близко-близко, зашипел на ухо.
А работенка-то получалась непыльная. Тут главное – девчонку из дома незаметно вывести, а дальше уже не его забота. Только бы змей с золотом не обману...
– Не обману. – Юродивый встал, потянулся. – Вот тебе за старания. Остальное потом... – На песок с гулким уханьем упал золотой слиток с печатью того самого прибалтийского банка. Аванс, значит...
Слиток был приятно тяжелым, весил килограмма три, не меньше. Интересно, много еще у этого... змея таких?
Ответа он так и не дождался, потому что некому было ответить. Юродивый исчез, как сквозь землю провалился, а озеро опять заволновалось, накатило на берег высокой волной, замочило одежду. Да хрен с ней, с одеждой! Главное, что выгорело все! Кому сказать – не поверят, что такое вообще возможно. А оно вот, оказывается, возможно, и трехкилограммовая тяжесть золотого слитка – лучшее тому доказательство...
* * *
...Голова гудела, а во рту отчетливо ощущался металлический привкус. Открывать глаза было страшно. Аля не помнила почему, но чувствовала этот страх кожей. Память возвращалась медленно.
Стук в дверь...
Товарищ Федор...
Хозяйка, поговорить надо...
Зимний сад...
Пальмовая ветка, похожая на опахало...
Змеиные глаза...
Кажется, она сначала закричала, а уж только потом очнулась окончательно...
Не было больше зимнего сада. И товарища Федора, слава богу, тоже не было. А было озеро и старая лодка, мерно покачивающаяся на волнах у самого берега.
Причудилось?..
– Очнулась? – Голос знакомый, сочувственно-заботливый. И лицо знакомое, красивое, улыбающееся. Егор...
Аля попробовала сесть – не вышло.
– Осторожнее, – Егор подался вперед, подхватил на руки. – Надолго он тебя отключил, дружок твой.
– Егор, у меня руки связаны. – И руки, и ноги – вот почему сесть не получилось. Что же такое произошло? Где товарищ Федор?
– Связаны, – Егор согласно кивнул. – Прости, но это вынужденная мера. Я тебя потом развяжу, обещаю.
– Потом?..
– Когда время придет, – не опасаясь замочить джинсы, он шагнул в воду, прямо к покачивающейся на волнах лодке. – Тут не очень удобно, но я одеяло на дно постелил, чтобы мягче было, и не так грязно.
Одеяло не помогло, лодка была грязной и пахла рыбой. Откуда в Мертвом озере рыба?.. И куда они?..
– Егор, что происходит? – Что-то длинное и твердое больно уперлось в бок.
– Погоди-ка, – Егор нагнулся, вытащил из-под нее весла, сказал чуть раздраженно: – Лучше бы было на моторке прокатиться, но моторка – это слишком шумно, еще услышат. Ты спрашиваешь, что происходит? – он улыбнулся ясной, безмятежной улыбкой. – Пока ничего, но скоро произойдет. Понимаешь, Алевтина, лично против тебя я ничего не имею, ты мне даже симпатична, я бы с тобой даже в любовь поиграл, но, – он вздохнул с почти искренним сожалением, – во-первых, тебе моя любовь не по вкусу пришлась, тебе ученые очкарики больше нравятся, а во-вторых, не про мою ты, оказывается, честь.
– А про чью я честь? – Металлический вкус во рту усилился, невыносимо сильно захотелось пить. Хоть воды из озера, лишь бы заглушить этот мерзкий вкус.
– Ты же сама все прекрасно знаешь. – Егор аккуратно расправил складки на Алином сарафане, смахнул прицепившуюся к подолу травинку. – Он решил, что ты его невеста, и с этим уже ничего не поделаешь. Тут сопротивляйся – не сопротивляйся... Судьба, ничего не попишешь. Вон на тебе и клеймо его, – он провел пальцем по обнаженному Алиному плечу, – и печать он тебе свою пожаловал.
Перстень на Егоровы слова отозвался болезненным уколом, красное нутро камня на глазах налилось багрянцем.
– Куда мы плывем? – Смотреть на этого предателя не хотелось, и Аля стала смотреть на воду. Вода была похожа на деготь, такая же черная и густая с виду.
– Пора нам, – Егор вставил весла в уключины, сказал: – Он и так слишком долго ждал. А на все вопросы я по пути отвечу, если ты не возражаешь.
Давно не смазываемые уключины громко скрипели, Егор недовольно морщился, не то от этого скрипа, не то из-за того, что приходится грести.
