Поступило предложение работать в ЧК. А от таких предложений не отказываются. И стал матрос Вася Глодов красным командиром-чекистом. И был отправлен в Сибирь.
А там контра на контре сидит и контрой погоняет. В любой деревне, на любой заимке сплошные частные собственники и эксплуататоры человека человеком. Василий с этим боролся. За это и стреляли в него из обрезов, винтовок и ружей разных, дом поджигали, где он ночевал, гранаты бросали, пару раз даже анонимные доносы писали чекистскому руководству. Это тяжелее всего, кстати, обошлось. Но обошлось.
Война с атаманом Соловьёвым между тем принимала затяжной характер. Кругломордый пацан из Арзамаса, слишком ретиво взявшийся за дело, получил по рукам прямо из центра, потому как там решили, что неразумно настраивать против себя местное население. Это ведь не Подмосковье: достали человека — так он в тайгу ушёл, а там ищи-свищи… Значит, нужно искать другие подходы. Только хлопотно это, когда резолюция из центра есть: "Калёным железом выжигать"… Тяжело, короче, нужно и вашим и нашим угодить, а так никогда не получается.
Поэтому, когда вызвало Василия командование и приказало уничтожить уходящую к китайской границе банду батьки Грая, матрос даже обрадовался. Всё не крестьян по хуторам шугать, а воевать, дело привычное. Правда, отряд Глодову достался… Ну уж чем богаты.
Во-первых, конечно, комиссар. Не русский и не из евреев. Против евреев, кстати, Василий никогда ничего не имел, скорее наоборот. Был у него по молодости дружок Лёвка Штейнбах, вместе с гимназистами дрались, водку пили, одних шалашовок пользовали. Потом пути разошлись — Василий на флот подался, а Лёвка в бандиты куда-то на юга. Недавно в сводках прочитал: "Ликвидирована особо опасная банда Льва Штейнбаха (Кривого) — точно, было такое, вышибли левый глаз Лёвки по молодости, Василий сам присутствовал, только помочь ничем тогда не сумел, — отличающаяся особой дерзостью и непримиримостью к Советской власти"… Четыре дня тогда Глодов пил, друга поминая.
А этот — нет. Скорее всего, из чухонцев, хотя кличка такая пролетарская, родная: "товарищ Егор". Только "Егор" из комиссара такой же, как из Василия "Абдулла". Белёсый, как вошь, даже глаза белые, мёртвые, и говорит с чудным таким акцентом. А и ладно — пусть будет, комиссар же, значит товарищ проверенный.
С бойцами и того хуже. Трое — да, видно, что повоевали, пороху понюхали. Илютин — так и вообще, по намётанному глодовскому глазу, из бывших офицеров. Ну и ладно, потому как контрреволюционного за ним ничего не замечалось, скорее наоборот, а хороший боец дорогого стоит. Особенно когда не кулака какого трясти идёшь, а на банду серьёзную.
На банду выходили долго. Умел батька Грай спрятаться, аккуратно ходил. Тут уж комиссар умение проявил, Глодов вряд ли бы справился. Ну не привык он в людей невинных наганом тыкать. Если враг, конечно, — всегда пожалуйста, всё-таки пламенный большевик, а не так, погреться зашёл (в партию Глодов вступил ещё в шестнадцатом году, тогда все в политику записывались. Василию название понравилось, если честно, остальные-то в эсеры подались).
А товарищу Егору — без разницы. "Где бандиты?" — "Не знаем". Ба-бах. Первый выстрел в воздух. "Где бандиты?" — "Ну вот истинный крест, не знаем". Ба-бах. Самый здоровый и наглый местный мужик лежит в пыли с простреленной головой. "Последний раз спрашиваю, где бандиты?" — "Сволочь ты, комса, в аду тебе гореть. По той вон тропинке ушли на юг…" "Учись, командир, как нужно с массами работать, — покровительственно обращался после подобных эксцессов к Глодову товарищ Егор. — Товарищ Ленин учит, что крестьяне по натуре своей частные собственники и обращаться с ними нужно соответственно. Для них батька Грай, который их не трогает, гораздо ближе нашей родной народной власти, которая о них заботится. Но чтоб заботиться о ком-то, нужно иметь некоторый капитал, берущийся из налогов. А крестьяне этого не понимают, думают, царя не стало, так теперь вольница. И такие настроения нужно давить в зародыше. Мы, конечно, строим самое справедливое в мире общество. Но! Общество это должно быть свободно от любых проявлений частной собственности. И с её владельцами мы будем обходиться по всей строгости революционного времени…"
Глодов был, конечно, не против. Но одно дело фронт, когда на тебя прёт толпа со штыками, и другое дело — деревня, где мужики сами не понимают, кого им больше бояться… Но спорить с товарищем Егором себе дороже. А вдруг тот решит, что ты и сам враг революции? Нет, за себя-то Глодов не волновался, таких, как товарищ Егор, он мог на завтрак десяток съесть и даже не рыгнуть. Но за отряд-то кто поручится? На каждый роток не накинешь платок. Кто-то донесёт, и… Прощай, морская душа.
Товарищ Егор явно мысли Глодова читал по его лицу, но на конфликт не шёл — худой мир лучше доброй ссоры. Тем более что на след банды Грая сели уже плотно, так что не до разногласий было.
Вчера вышли к захудалому тунгусскому стойбищу. Замухрышка старейшина начал лопотать по-своему, бабы и дети завизжали, мужики как-то привычно рванули в лес… Мужиков-то всего ничего — трое. Но товарищ Егор махнул рукой, беглецов быстро отловили и притащили обратно.
Как обычно в таких случаях, языковой барьер с местным населением был преодолён довольно быстро. Товарищ Егор прострелил ногу одному из тунгусов, и старичок-старейшина быстренько вспомнил русский язык.
Да, полдня тому назад проходил тут отряд русских. Ушли по тропке к Нехорошему месту. Сильные русские, но их мало. Если Большой Русский Начальник будет быстро идти, то он тот отряд догонит. Где идти? Да по тропке. Русские, конечно, её не видят, так что пусть просто на юг идут. Нет, никто в стойбище показать дорогу не сможет, тайга — она большая, кто знает, кто куда пошёл…
Поток словоизлияний старика пресёкся девичьим писком из-за ближайшего чума, потом звуками ударов и нецензурной бранью на русском. Оказалось, что рядовой боец Копылов обнаружил спрятавшуюся в кустах молодую тунгуску и силой попытался склонить её к незаконному сожительству. За коими попытками и застал их рядовой Илютин, после чего просто-напросто заехал в морду рядовому Копылову. Тот схватился за нож. Рядовой Илютин, недолго думая, выбил передние зубы рядовому Копылову прикладом винтовки, чем отправил последнего в состояние глубокой задумчивости и отрешённости от судеб мировой революции. Вовремя появившийся командир Глодов выразил бойцу Илютину признательность, после чего парой подзатыльников привёл во вменяемое состояние бойца Копылова, пообещав последнему при повторении подобных поползновений в отношении местного населения скорый народный суд в своём лице.
