– И что вы сделаете? Идиоты. Да он сильнее вас. Умнее. И его все любят. Он вас уничтожит, как и всех, кто идет против нас.
– Интересное определение любви, – пробормотал Михаил. – Сколько же народу вы ухайдакали, обвинив в бесчувственности?
– Мы лишь выживаем. Вместе – мы выживаем легко. Побеждаем любых врагов, даже таких, как вы. И только он сумел показать нам путь. Можете меня резать, но тут у вас порожняк. Солон своих не выдает, поищите других.
Лекс задумчиво посмотрел на Михаила, не совсем понимая, что делать дальше.
На этот раз его друг понял этот взгляд не совсем правильно. Он подошел к «фараону» и двумя руками свернул ему шею. Лекс аж привстал от неожиданности, но спорить не стал.
Возможно, это все равно было единственным выходом. Михаил лишь слегка ускорил события.
– Впервые вижу придурка, способного умереть за такого лидера. Он же их всех использовал как пушечное мясо, я видел. – Высказался Михаил походя, оглядывая поверхность крыши мира.
– Значит, он еще более опасен, чем нам казалось. И надо продолжать его искать. А я думал хоть чуть-чуть передохнуть. Михаил закончил осмотр и спросил:
– Что будем делать с этой пирамидой? Не хочешь использовать для чего-нибудь? Лекс пожал плечами:
– Зачем нам чужие миры, когда мы можем создавать свои?
Павел
Павел знал кое-что, чего не знал никто другой. Это знание жгло его, заставляло действовать. Некая разумная составляющая его сознания до сих пор недоумевала, зачем это все, и предостерегала от того, к чему это все может привести.
Но даже она признавала, что, если все проделать гладко, то это дело может сойти с рук. И раз надо – значит надо рисковать. Одно из умений настоящего лидера, иногда взять и лично сделать определенную работу, не доверяя ее никому больше. А это дело он уж точно не мог доверить никому.
Иногда Павел останавливался и задумывался, откуда это все взялось? Желание убить какого-то мальчика, лежащего непонятно где, которого он никогда даже не встречал. Но лицо которого отчетливо представлял. Где он мог его видеть? Когда? И не наркотик ли так влияет на его сознание?
Но это было не похоже на марки. Он, как человек современный и просвещенный в свое время внимательно изучил все возможные побочные эффекты от приема ЛСД, прочитал суждения всех сторон. Ничего такого. ЛСД безвреден. Полностью. Все смерти вообще никак не связаны с марками, просто умирали глупые люди. И никаких видений. Уж точно никакой повышенной агрессии и желания убивать. Тем более незнакомых маленьких мальчиков, лежащих в коме в непонятно какой больнице. Но где-то рядом. Где-то рядом.
Он и сейчас не чувствовал никакой агрессивности со своей стороны. Просто холодный расчет. Появилась задача, которую он должен исполнить, и глупо отказывать себе, отрицать необходимость этого действия из-за минимального риска, который при этом присутствовал.
Очевидно, что этика того же самого вопроса даже не всплывала на поверхность его мыслей.
Сначала он полазил в интернете. Узнал кое-что, например, основные больницы, где могут складывать коматозников. Он точно знал, что угрожающий ему (почему угрожающий, как ему мог угрожать человек в коме?) мальчик лежит в коме, и не один день, так что зона поиска не была слишком уж широкой.
Но в какой-то момент он уперся. Личных данных о таких больных в интернете было не найти, ни под каким видом. Названия больниц, отделений, но не больше. Лет десять назад, наверное, это была бы одна больница, да и там вряд ли такого больного продержали бы долго. Но сейчас весь интернет пестрил горделивыми сообщениями о создании новых реанимационных центров, клиник реабилитации, и даже в той зоне поиска, которую он для себя определил – только их город и область, таких мест оказалось слишком много. А больных в них – еще больше.
Напрасная трата денег и сил, спроси его. Милосерднее бы было усыплять их всех сразу, а не устраивать над ними пляски с бубнами, кормить всю жизнь с ложечки, менять им памперсы и умиляться, когда они пускают пузыри.
Впрочем, в данном конкретном случае милосердие он будет представлять сам. Лично.
Павел приоделся. Темный деловой костюм, плотный двухслойный галстук, повязанный на аккуратный узел, так, чтобы воротничок белой рубашки лишь подчеркивал строгость стиля. Черные ботинки, хорошо начищенные, но не блестящие, чтобы не слишком привлекать внимание. Отличный внешний вид для преуспевающего молодого бизнесмена. Его выдавала лишь та самая молодость, но он уже знал, как это обойти.
Его старания оценил даже отец, приподняв бровь, удовлетворенно кивнул и спросив, по какому поводу такой стиль.
– Мы же уже договорились о новой машине? Или ты решить подстраховаться? Павел отрицательно качнул головой и соврал, даже не сильно размышляя:
– В школе сегодня день ВУЗов. Думаю, пора мне начать смотреть вокруг. Куда двигаться дальше.
Отец благосклонно кивнул головой и вернулся взглядом к телевизору, к биржевым сводкам закрывающихся площадок Японии и Гонконга.
***
Он не стал ломиться в открытую дверь. Все-таки, достаточно долго живя рядом со своим отцом и зная, как делаются серьезные дела, он не стал просто и хаотично искать информацию. Зачем? Главное все правильно преподнести, и даже убийство можно подать как необходимую меру. А можно сделать так, что всю информацию тебе выдадут на блюдечке, лихорадочно, в последний момент, рисуя на нем каемочку голубого цвета.
Во-первых, он позвонил и договорился о встрече. «Да, как раз сейчас я в городе, и могу подъехать… скажем через час вас устроит? Отлично, тогда до встречи, буду рад, конечно».
Во-вторых, он подготовился. И в-третьих, может быть он и не смог найти в сети нужные ему данные, но в ней легко можно было обнаружить, где эти данные найти.
Его скромность в выборе машины произвела впечатление. Также как и хороший покрой костюма, качество материала и неброский выбор галстука. А вовремя положенная на стойку администратора рука, на которой также неброско блеснула скромная запонка белого золота с тремя небольшими, но настоящими бриллиантами, довершили дело.
В кабинет этого президента то ли фонда, то ли независимой ассоциации, то ли комитета при правительстве, его провели без разговоров. Таких организаций развелось сейчас много, и они пухли и множились, как на дрожжах, чувствуя деньги благотворителей. А благотворительность – была модной темой на тех улицах, где жил Павел. Хорошее средство и сэкономить на налогах, и успокоить расшатавшиеся нервы.
Тем более, что целевая благотворительность позволяла иметь значительные преференции в случае, если болезнь настигнет и тебя. Правда вот, насколько Павел слышал, при этом раскладе по-прежнему предпочитали в такую благотворительность инвестировать не здесь. Швейцария походила значительно лучше. Сплошное вранье, если спросить его. Он бы тоже вкладывал кучу денег в разные клиники, особенно, если бы знал, что там его примут в случае чего по высшему разряду. И уж точно если бы имел неизлечимую болезнь. Конечно, и он бы вкладывал в исследования все, что мог. Нормальный, деловой подход. Да, в общем-то, он и врал бы при этом также, что хочет помочь людям.
