Чтобы разглядеть Тима, балансирующего на краю плиты, ему пришлось задрать голову, и я увидел шрам на его шее — тонкую белую линию.
— Фил разбился, — холодно ответил Зенон, прислоняясь к камню другим плечом, — вчера.
— Где? Как? — тут же прищурился наш старший друг.
— Лазил на высотку — «печатную машинку», это не наш район, говорят, местные измазали трубы солидолом. И он сорвался. — Власис с размаху вогнал наточенный нож в доску и снова потянулся к своей шапке.
— Значит, сам виноват. Нечего было туда соваться, — сделал вывод Янс и, как показалось мне, расслабился. — Ладно, хватит ныть. Вы-то живы. А я здесь по делу. Кто из вас лучше всех лазит?
— Мэтт. — Зенон, не оглядываясь, указал большим пальцем поверх плеча в сторону моего укрытия.
— Почему это Мэтт?! — тут же возмутился Тим и в два прыжка спустился на землю. — Я быстрее, и ловчее, и…
— Голова у тебя как одуван, с крыши сдует. — Янс отвесил ему необидный щелбан, заставляя замолчать, и окликнул меня: — Давай отойдем. Поговорим.
Я выбрался из-под навеса плит и пошел следом за ним. Остальная троица проводила нас настороженными взглядами.
Погода портилась, начал накрапывать мелкий дождь. Он касался моих волос, лица и открытой шеи быстрыми ударами мокрых лапок. Ветер задувал в рукава куртки.
Как только мы отошли в сторону, подальше от остальных, в темную, пустую подворотню, Янс спросил:
— Отель «Элизиум» знаешь?
— Конечно.
— Надо забраться на тридцать седьмой этаж. Центральное окно.
— Зачем?
— Там остановился один человек. Он без спроса взял у моего друга важную вещь. Ее необходимо вернуть.
— Какую вещь?
— Не твоего ума дело, — ответил он резко и тут же смягчил тон, снисходя до объяснения, туманного впрочем: — Нужную. Если поможешь вернуть, мой друг хорошо заплатит.
— Как я попаду внутрь?
— С помощью этого. — Он подал мне прозрачный пакет, в котором лежала плоская универсальная отмычка. — Откроешь окно, войдешь. Возьмешь вещь. Она должна быть в ящике стола. Он тоже заперт, но ты отопрешь его этим же. Все понял?
— Хозяин не явится?
— Нет. Он в это время сидит в баре. Почти до утра. Еще вопросы?
— Когда нужно идти?
— Сейчас. И ведь ты помнишь, сделаешь все как надо — получишь хорошие деньги. — Янс все еще улыбался, но его глаза сверлили меня как два стальных бура, еще немного и искры полетят. — А сотворишь глупость — пеняй на себя, я предупреждал.
— Я помню.
— Вот и славно. Когда вернешься через пару часов, встретимся на этом же месте. — Янс хлопнул меня по плечу и удалился.
Я подождал немного и направился в сторону проспекта, но далеко уйти не успел. Меня догнал запыхавшийся Власис. Его шапка была сдвинута на затылок, волосы мокрыми сосульками свисали на щеки. Значит, дождь усилился, я, стоя в сухой подворотне, этого не заметил. Плохо. Лезть будет сложнее. Худое лицо моего друга выражало предельную тревогу, даже нос заострился, а вокруг глаз залегли густые тени.
— Что он от тебя хотел?
— Сделать кое-что, — ответил я уклончиво.
— Откажись! — Он уверенно рубанул рукой по воздуху. — Я видел как-то мельком этого его «друга». Хмырь в черном пальто. Из-под шляпы глаза как у паука светятся…
Я только усмехнулся. Значит, Власис недолго думая, подслушал разговор.
— Откажусь, и меня будут отскребать от асфальта, как Фила. А потом скажут — поскользнулся, не удержался. Мы уже по уши увязли. Сам знаешь.
Он знал. Наши восхождения на крыши давно перестали быть увлекательными приключениями. Сначала Янс давал нам легкие поручения на уровне игры — залезть на самый конек ничем не примечательного дома и сфотографировать город, или проверить, как работает связь на стреле крана, подначивал забираться в самые трудные или охраняемые места. Затем пошли менее безобидные задания — установить или сломать камеру, закрепленную на высоте, пронести с собой и прикрепить к проводу миниатюрное устройство, нацепить жучок на стекло квартиры… За все это платились деньги. Не слишком большие. Но по нашим меркам — очень неплохие. Постепенно мы втянулись. И сами не заметили, как оказались связаны по рукам и ногам. С теми, кто не выполнял поручения или задавал лишние вопросы, случались всяческие мелкие неприятности — перелом, сотрясение, вывих, задержание эринерами, а иногда, редко, кое-кто падал с крыш. Как Фил.
— Подстраховать тебя? — Власис сунул руки в карманы потрепанной куртки, посмотрел на меня исподлобья.
— Не надо. Я сам справлюсь. Тебе лучше держаться подальше.
Он молча кивнул в ответ. Я чувствовал, как он подталкивает меня в спину до тех пор, пока не вышел из подворотни.
Но самого главного я не сказал. Мне нравилось то, что я делал. Рисковать, поднимаясь по отвесным стенам, убегать по крышам от эринеров, заглядывать в чужие окна и взламывать системы безопасности. И теперь предстояло новое захватывающее приключение.
Отель «Элизиум» стоял на одной из самых оживленных улиц. Сверкающие лимузины один за другим бесшумно подкатывали к горящему золотыми огнями мраморному портику подъезда. Из них выходили разодетые люди и неторопливо поднимались по ступеням к огромной стеклянной двери. Я смотрел на них и не чувствовал ни зависти, ни робости. Мне не хотелось оказаться на месте кого-то из них. Мне нравилось быть на своем. Они меня не видели, а я видел их всех, наблюдая из темноты.
Для начала я неторопливо обошел здание, присматриваясь. Несложная высота. Фасады постройки были богато украшены мраморными выступами, барельефами и карнизами.
Центральное окно на тридцать седьмом этаже оставалось темным. Хозяина не было.
Лучшая позиция для подъема обнаружилась на заднем дворе. Мусорный ящик, прислоненный к стене, над ним пожарная лестница. Чуть в стороне — суставчатая пластиковая труба. Нижняя ее часть вмонтирована в ливневую канализацию, верхняя теряется в вышине. То, что надо.
Я подождал, пока мужчина в серой униформе уборщика выбросит мешок, захлопнет квадратный мусорный люк и уйдет, закрыв за собой дверь черного хода. Одним прыжком оказался на контейнере, его крышка коротко грохотнула под моими кроссовками, подтянулся, ухватившись за металлическую перекладину лестницы, уколовшую холодом ладони, дотянулся до трубы и аккуратно перебрался к ней. Под подошвами ощущался крепкий камень, руки цеплялись за довольно рельефные выступы.
Земля постепенно удалялась, а небо приближалось. Только на крыше его можно было разглядеть по-настоящему. Не узким тоннелем между бесконечных стен высотных зданий, а огромным куполом, испещренным облаками, спиралями звезд, прерывистыми полосами ливня или лентами снега. Место, где всегда можно остаться наедине с собой.
