— Или Матвеев, — мрачно сказал незнакомый.
— Или Матвеев, — согласился особист. Вот видите — а вы ещё спрашиваете «кто может знать». Да все могут! В доме прибора нет, но, разумеется, за две недели его куда угодно можно было спрятать. Второй вариант — он мощный проводник или оператор-потенциал. Такой мог сам семью удержать в локале. Хотя без гарантий. Ну и третий — чистая случайность. Эспээл. Один на миллион. Не верю.
— Да, маловероятно, — вздохнул тот, кого называли Анатолием Сергеевичем, — значит, не отдадите?
— Не сразу, это точно. Сейчас с его семьёй беседуют, но это формальность. С женой они в любом случае версии согласовали, а дети и не знают ничего.
— Кота забыли спросить.
— Не смешно. Так что — надеемся на тестирование. Если он потенциал или проводник, то, может быть, и не подсадной — хотя тоже не точно.
— Найти такого с нужной нам квалификацией — это слишком сложно, как по мне, — засомневался Анатолий Сергеевич, — их мало же.
— В Конторе не боятся сложностей.
Глава 30. Олег
— Пойдёмте, пойдёмте, — потянул Олега за рукав профессор, — от нас с вами тут толку не будет, только под ногами путаться.
Он тащил священника в сторону придорожной посадки.
— Оставьте — как там у вас говорят — кесарево кесарю.
Однако Олег не хотел уходить от машин, предпочитая держаться поближе к полковнику, который командовал в рацию, присев за колесом КШМ-ки. В такие моменты лучше быть в курсе происходящего. Учёный в конце концов бросил его рукав и убежал в посадку один.
Военные горохом сыпались с техники, рассредоточивались и залегали, танки, взревев дизелями и выпустив струи солярной копоти, разворачивались на дороге. Два танка имели на башне зенитные ДШК, и торчащие в люках танкисты быстро приводили их в боевое положение. Третий танк встал поперёк дороги, наведя пушку куда-то вдаль.
Летающий объект выскочил из-за холма внезапно и резко. Большая прямоугольная платформа с закруглёнными углами, где в сквозных шахтах крутятся большие пропеллеры. Похоже на квадрокоптер — только не игрушечный, а размером с автобус. Аппарат завис неподвижно, и Олег разглядел, что за металлическими щитами по бокам сидят стрелки в закрытых шлемах, держащиеся за странные, с горизонтальными пакетами из десятка стволов, плоские станковые установки.
— Не стрелять, — скомандовал Карасов, — ждём их реакции.
— Что за черти? — спросил он в пространство. — Откуда?
— Это вот так-то у местных боевой техники нет? — спросила рация голосом танкового майора. — Головной дозор докладывает, что по дороге идут две больших машины. Похожи на шоссейные танки.
— Это не местные, — ответил Карасов, — это чёрт знает кто такие. Поэтому ждём. Пусть обозначат намерения.
Олегу показалось, что пилоты летающей платформы тоже удивились, увидев колонну. Лиц не было видно за тёмными забралами шлемов, но жестикуляция, которой они обменивались, выглядела растерянной и вопросительной. Платформа медленно плыла вдоль дороги на высоте в десяток метров, с борта рассматривали технику и залегших за ней людей. А потом вдруг винты взвыли, подняв обороты, аппарат резко ускорился и полетел по дуге, одновременно набирая высоту.
Олег не сразу понял, что по ним стреляют. Не было ни пламени, ни дыма, а звук — как будто рвётся прочная ткань. Резкий громкий треск — и борт кунга вскрылся линией сквозных пробоин.
Тр-р-р-р, тр-р-р, тр-р-р-р. Звук, вроде, не страшный, но от грузовиков только брызги полетели, а ведущую цель пулемётом МТЛБ буквально нашинковало — слабо бронированную машину прошивало насквозь сотнями пуль. Странные плоские станкачи летунов имели потрясающую скорострельность и пробивание. Пулемёт «маталыги» так и не выстрелил — скорее всего, её экипаж мгновенно погиб в превратившейся в решето машине.
— Огонь! Огонь! — закричал в рацию полковник.
Заработали ДШК танков — пули тяжёлых пулемётов ударили в бронещитки платформы, не нанося видимого ущерба. Она накренилась, убирая из зоны поражения винты, и ускорилась, продолжая облетать колонну по кругу. Третий танк вёл за ней пушкой, но не успевал поворачивать башню.
Теперь один борт летательного аппарата продолжал перепахивать землю сквозь кузова и кабины машин, как будто они были картонные, а второй переключился на танки. По залегшим солдатам прицельно не стреляли, но их автоматы замолкали один за другим, не доставив противнику видимых неудобств. Олег увидел, как молодого контрактника, пытавшегося попасть по винтам платформы, прошило сразу десятком пуль, и он мгновенно умер, упав в потемневшую под ним дорожную пыль. На одном танке пулемётчик погиб почти сразу и теперь свисал из люка башни, заливая броню потоками крови, второй танк активно маневрировал, пытаясь уйти в мертвую зону платформы, под её днище. Судя по ругани в рации, им командовал тот самый майор. Уйти не получалось, но и стрелки никак не могли поймать пулемёт в прицел, потому что платформе приходилось всё время перемещаться, чтобы не подставить под огонь винты. Видимо, не такая уж она неуязвимая, как кажется.
Олегу не было видно, пробивают ли пули этих странных скорострелок танковую броню, но, судя потому, что танки ещё сопротивлялись, запас прочности у них пока был. Один танк стоял неподвижно, дымя моторным отсеком — видимо, двигатель повредили сверху, где броня тонкая, но башня его ещё вращалась. Два других интенсивно двигались, уйдя с дороги в поле.
Машины были уничтожены полностью — грузовик с кунгом КШМ, за которым они укрылись в канаве, осел на простреленных колёсах, будка с аппаратурой выглядела как дуршлаг, по дороге текли топливо и масло, чудом ещё не загоревшиеся.
— Отходим, отходим в посадку! — кричал солдатам Карасов. — Не дай бог полыхнёт тут всё! Давайте дым!
Олегу не было видно из канавы, есть ли ещё кому отходить, но, когда он, выдернутый за шиворот полковником, побежал — то увидел, что они не одиноки. Сколько-то личного состава уцелело, и сейчас они спешно уходили под сомнительную защиту деревьев, пока летуны заняты танками. Хлопнули дымовые гранаты в попытке прикрыть это отступление. Дым сдувало ветром и струями воздуха от винтов. На дороге показалось нечто вроде броневика — плоского, на шести широких колёсах и с тремя небольшими башнями. Одна по центру, с антеннами и какими-то устройствами, две — по бортам, с такими же, как на летающей платформе, скорострелками. Он с ходу открыл огонь по неподвижному танку — и прогадал. Лобовую 115 мм броню башни их многоствольные пулеметы не пробили, а вот стомиллиметровый снаряд из танковой пушки влупил точно под основание центральной башенки. Грохнуло, полыхнуло, она отлетела, кувыркаясь в сторону. Колёсный бронеавтомобиль прекратил огонь и начал замедляться. Второй снаряд разворотил ему лобовую проекцию корпуса, и он задымился, скатываясь в кювет.
— Отлично, молодцы! — кричал в рацию полковник. — Сейчас второй пойдёт, встречайте!
Однако второй броневик учёл ошибку первого и в лобовую атаку не пошёл, а поскакал вкруговую по полю. Танк дважды по нему выстрелил — и дважды промахнулся. Между тем платформа добила сверху второй танк — он тоже встал. Что с ним — из посадки за дымами было не разглядеть, но он не двигался и не стрелял. На ходу остался один, где майор командовал. Платформа пыталась выгнать его под огонь броневика, а он маневрировал по полю, стараясь не подставлять моторный отсек и одновременно достать винты из пулемета. Пыль, рёв, грохот, солярный дым — всё это смещалось вдоль дороги, и по пехоте уже не стреляли. Возможно, оставив на потом.
— Второй, второй, — кричал майор в рации, — да бей ты по нему, у меня вертикальное наведение отказало!
— У нас электропривод сдох, — отвечал второй, — вручную башню крутим! Мехвод двухсотый, двигатель пробило! Чёрт, слева, на десять часов ещё цель!
