Все были страшно бледны и, дрожа всем телом, смотрели на Жака.
Когда Алиса приехала в Париж, ее бывший опекун еще не возвратился из Виши. Под влиянием своего возбуждения, она хотела сначала телеграммой просить его тотчас вернуться в Париж, но, узнав, что барона ждут самое позднее дней через восемь или десять, отказалась от своего намерения. Без сомнения, неожиданный вызов испугает дядю и может повредить его лечению. Лучше было дождаться его возвращения, тем более, что дело о разводе не могло пострадать от этого промедления. Итак, она ограничилась тем, что написала письмо Беранже.
Прошло несколько дней. Тишина и полное уединение, в котором она жила, мало — помалу вернули молодой женщине ее обычное спокойствие. Но по мере того, как опадал ее гнев и возбуждение, острое и невыразимо горькое чувство начало наполнять сердце Алисы.
Молодая женщина поместилась в своей бывшей девичьей комнате. Здесь все было полно воспоминаниями о том времени, когда она была невестой. Невольно перед ней пронеслось это прошлое, полное счастья и надежды, когда Беранже занимал все ее мысли, когда она любила его первым порывом своего наивного сердца. Теперь, спустя четыре месяца после свадьбы, она опять явилась сюда, с твердым намерением развестись с мужем и, кроме того, обещав свою руку другому. Чем больше она думала, тем больше усиливалось ее нравственно угнетенное состояние. Прямая, набожная и до глубины души честная натура Алисы чувствовала угрызения совести и тоску при мысли, что, не разбив еще священных и таинственных уз, связывающих ее с мужем, она уже обручилась с Гюнтером. Конечно, непозволительное поведение мужа оправдает ее перед людьми, но не обвинит ли ее в этом Господь и собственная совесть?
Приезд Марион немного вывел маркизу из ее мрачного настроения духа.
Госпожа Лаверди на следующий день после бала уехала из своего замка. Она рассказала в подробностях подруге о безумном покушении Ренуара, которое чуть не стоило жизни Беранже. Затем она сообщила, что Гюнтер уехал в Германию и умоляет писать ему прямо или через посредство ее, Марион.
— Нет, нет! — взволнованно сказала Алиса. — Пока я ношу имя Верделе, я не могу писать Рентлингену!
Затем, горько расплакавшись, она высказала подруге все, что тяготило ее душу.
— Я понимаю твое состояние, моя бедная Алиса, — со вздохом сказала Марион. — Не легко разойтись с мужем, если даже он и недостойный человек. После такого же короткого брака, как твой, это еще тяжелей, ввиду бесконечных разговоров, которые вызовет процесс. Но не мучайся заранее. После всего, что случилось, тебе необходимо расстаться с мужем, и понадобится вся твоя энергия, чтобы преодолеть препятствия, которые встретятся тебе. Будем надеяться, что любовь Гюнтера вознаградит тебя за все, что ты перестрадала.
Несколько дней спустя Марион снова приехала к Алисе и пригласила ее провести у нее вечер.
— У меня соберется небольшое общество. Это хоть немного развлечет тебя. Нет, нет! Я не принимаю никаких отговорок. Нечего тебе прятаться, точно ты совершила какое — нибудь преступление. Ведь у тебя на лбу не написано, что ты хочешь развестись с мужем!
Алиса согласилась, скрепя сердце. Накануне она получила ответ от Беранже.
Каждое слово этого легкомысленного и нахального письма оскорбляло ее гордость и снова вызвало ее гнев. Вследствие этого, она отправилась к госпоже Лаверди в самом отвратительном настроении.
Общество оказалось гораздо многочисленнее, чем она предполагала. Оно состояло из веселых и не очень строгих молодых женщин, каких любила Марион, и главное, из молодых людей, принадлежавших к избранному кругу. Алиса знала большую часть этих мужчин, так как встречалась с ними в свете, когда еще была девушкой. Двое из них даже усиленно ухаживали за ней, но она предпочла маркиза, который казался ей красивее и благороднее их.
Сославшись на нервную головную боль, маркиза мало принимала участия в разговоре, но невольно с любопытством рассматривала обольстительных кавалеров. Теперь они показались ей совсем другими, чем прежде, так как она уже не была ничего не понимающим ребенком, который судил обо всем со своей наивной точки зрения. Супруга Беранже научилась разбирать иероглифы, начертанные на этих молодых лицах и красноречиво разоблачающие оборотную сторону медали. Эта бледность, казавшаяся ей такой интересной, и эти усталые глаза были следствием оргий и бессонных ночей, проведенных за игрой, и всякого рода излишеств.
Шумный разговор оторвал маркизу от ее дум и наблюдений. Самый предмет разговора сильно взволновал ее.
Говорили об одной молодой женщине, которую она знала по виду и которая в прошлом году начала процесс о разводе. Дело это тянулось больше года, но в конце концов развод состоялся, так как неверность мужа была ясно доказана.
К глубокому удивлению Алисы, все обвиняли оскорбленную женщину.
— Муж не хотел развода и до последней минуты старался помириться с женой, но эта экзальтированная дура ничего не хотела слушать. Без сомнения, у нее был кто — нибудь на примете, кто нравился ей больше мужа, — заметил один из мужчин.
— Не слишком ли легкомысленно вы судите поведение женщины, доведенной до крайности тысячью оскорблений? — сказала Алиса, покраснев от негодования. — Если я не ошибаюсь, господин Ревильон открыто содержал танцовщицу, пренебрегал женой и бросал ее одну. По всей вероятности, бедная женщина перенесла сильную нравственную борьбу прежде, чем решилась на развод.
— Скандалом, маркиза, никогда нельзя ничего исправить. Женщина, которая уважает себя, не станет доводить до суда свои семейные дела; роль же разведенной жены всегда двусмысленна, в особенности если она вторично выходит замуж. Вопрос, развелась ли она потому, что муж ее недостойный человек, или потому, что ей понравился другой — так и остается нерешенным.
— Ревильон действительно красивый мужчина и его очень любят в обществе. И кто знает? Если бы у его жены хватило терпения, может быть, он остепенился бы и вернулся к ней, — сказала одна из дам.
— Несомненно! Связи с дамами полусвета всегда бывают мимолетны. Это не более, как вспышка соломы, которая так же скоро гаснет, как и воспламеняется.
— И из — за таких — то пустяков госпожа Ревильон подняла такой шум? Она даже не подумала, способна ли она нравиться такому мужу, как Ревильон.
— У нее нет шика, а в наше время жене, кроме добродетели, необходимо еще быть изящной и обладать кокетством куртизанки. Вместо того, чтобы понять, что она неспособна привязать к дому блестящую бабочку, госпожа Ревильон поднимает крик и шум и сама себя лишает красавца — мужа и завидного положения, так как Ревильон имеет более ста тысяч франков дохода, — вставила другая дама.
