По углам камеры теперь расплескались клочья предвечной тьмы, которые поворочались там немного, будто обживаясь и привыкая к новому месту, а затем начали неспешно расползаться в разные стороны.
Поначалу это выглядело достаточно безобидно и даже немного забавно: воздух в комнате выглядел будто вода, в которую плеснули немного чернил. Но по мере того как таяло потихонечку чувство новизны, таял и свет вокруг леди Кай.
Хищные языки тьмы сплетались в невероятные полупрозрачные узоры, опутывая все вокруг, облизывая и пробуя на вкус. Один из них обвился вокруг хилависты на манер древесной змеи, и даже, вроде, попытался сжать его в своих объятиях. Ташур тихо взвизгнул, вырвался и заметался по комнате как угорелый, пытаясь ускользнуть от холодных и слизких прикосновений. Но темный поток уже потерял к нему всяческий интерес и лениво скользнул дальше, понемногу уплотняясь и увеличиваясь в размерах.
Рассерженно зашипел факел, и дрогнуло испуганным мотыльком пламя на стене.
Потом еще раз и еще.
Языки огня, жившего здесь не одну сотню лет, заметались, будто в поисках спасения от чего-то неведомого, от неодолимой силы, наступающей откуда-то извне. И в тот же миг шевельнулся зажатый в руке комок, про который леди Кай, честно говоря, уже и думать забыла, настолько ее увлекла метаморфозы окружающего пространства. Как заклинание-то продолжала при всем при этом нашептывать – совершенно непонятно.
А мертвое сердце наливалось новой силой, расправляя смятые стенки и возвращая былую упругость. Оно дрогнуло и тут же замерло, будто испугавшись вкуса жизни. Затем дрогнуло еще раз, и на пол капнула кровь.
Одна капля.
Другая.
А потом как порвало. Кровь хлестала из порванных сосудов, заливая все вокруг, а сердце мертвого человека сокращалось на вытянутой вперед ладони интессы.
Плиты под ногами тут же окрасились в красное, но вытекшая кровь, что примечательно, к серебряной границе оставшейся от допроса мертвеца приближаться не желала категорически. Так и замерла на некотором отдалении.
А сердце продолжало сокращаться, прыская кровью во все стороны. Мало того: оно еще и светиться начало.
Сначала понемногу. Исподволь. Почти незаметно. Но с каждым новым своим ударом разгоралось оно все больше и ярче, и скоро уже засияло маленьким рубиновым солнышком, разогнав наползающие из углов тени.
«Интересно, а куда темнота девается, когда свет наступает?» – мелькнула в голове девушки совершенно дурацкая мысль, но тут же была забыта потому, что настало время для следующей – предпоследней фазы колдовства. А время, как известно ждать не любит и никогда этого не делает, и плевать ему на ваши важные дела и размышления.
А по сему, не заморачиваясь особо на причуды мироздания, Осси принялась вытягивать иглы из бьющегося в руке сердца.
Потихоньку.
Не спеша.
Одну за другой.
В том самом порядке, в котором совсем недавно втыкала их, превращая иссохшее сердце служителя Аулы в причудливую подушечку для иголок.
За порядком, понятное дело, следила Хода, подсказывая и направляя, а уж выкручивать длинные иглы нерда девушке приходилось самой. А это, кстати сказать, оказалось ничуть не легче, чем их туда втыкать. Во всяком случае, наполненное жизнью и невесть откуда взявшейся кровью сердце, отпускать их никак не хотело и сопротивлялось этому изо всех сил. При этом оно трепыхалось в руке раненой птицей, разгораясь все больше, и к тому времени, когда леди Кай вытянула наконец последнюю иглу, пылало уже так, что смотреть на него было просто невозможно.
Скосив глаза, и продолжая держать сияющее рубиновым огнем сердце на вытянутой руке, Осси осторожно уложила измазанные в крови иглы обратно в шкатулку, после чего убрала нерд в карман комбинезона.
Проделать этот трюк одной рукой было не так, чтобы очень просто, но наступал момент, когда должно было свершиться то, ради чего весь этот балаган затевался, а тогда уже, мягко говоря, не до сборов будет…
Поведя глазами по сторонам, и удостоверившись, что ничего не забыли: меч – на поясе, рюкзак – за плечами, Хода – на левой руке чуть выше локтя, Осси глубоко вздохнула и позвала:
– Ташур.
– Да? – Хилависта откликнулся сразу. Видно, не очень-то ему уютно было, раз ничего из себя на этот раз не корежил, и дважды звать не заставил.
– Ты поближе держись. Сейчас уходить будем.
– Уходить? – Хилависта рванул вперед, преодолев разделявшие их пять ардов, что называется в мгновение ока, и крепко прижался к ноге интессы. – Я готов.
– Хорошо, – улыбнулась Осси. – Не зевай, но и вперед не лезь… А то – кто его знает… Может не все у меня как надо получилось.
В ответ хилависта буркнул что-то неразборчивое, но после такого предупреждения можно было не сомневаться, что вперед он точно не полезет, ибо шкурку свою Ташур любил сверх всякой меры, и рисковать ей понапрасну не решился бы нипочем.
А истекающее кровью сердце продолжало сиять маленьким солнышком, и красные лучи его били по глазам остро оточенной бритвой.
Пора!
– …inspertia Ofert dizasters! – Прошептала Осси заключительные слова заклинания и раньше, чем эхо успело подхватить непонятные ему слова, зажмурилась и изо всех сил ударила открытой ладонью по истекающему мертвой кровью сердцу.
Вопреки ее ожиданиям, сияющее сердце от такого неслабого в общем-то удара (а леди Кай, надо сказать, расстаралась и мало, что всю свою силу – она еще и всю свою душу в него вложила) не взорвалось, и жаркими своими лучами напополам с вонючей темной кровью никого не одарило. А как раз, напротив… Оно как-то все сразу скукожилось, одним махом вернувшись в изначальное свое сушеное состояние, а потом пыхнуло во все стороны сухой бурой пылью. Ну точь-в-точь – гриб-гнилица, какими малышня по осени забавляется.
С тем лишь небольшим отличием, что пыль эта, зависнув в воздухе, наземь, как нормальной добропорядочной пыли и положено, не осела, а покружив немного и поклубившись подобно маленькому грозовому облаку, постепенно приняла форму двери. Небольшой кособокой, но двери. К тому же еще и приоткрытой, что вполне недвусмысленно намекало, на приглашение. А вот к добру оно – это приглашение, или, как раз наоборот – к быстрой и неминуемой гибели – сие было, как водится, неизвестно. Но коль скоро приглашение это, которого так долго и мучительно добивались было все же получено, то Осси его благосклонно приняла и двинула прямо в серое марево А за ней и Ташур – ему-то вообще деваться некуда было: куда, как говорится, иголочка…
По ощущениям на портал это совсем не походило. Да и вообще ни на что не походило.
Это было ужасно и отвратительно.
Осси падала в бездну, и падению этому не было ни конца и ни края. Ее кружило, мотало, а рядом беспрестанно рыскали чьи-то голодные тени, то и дело задевая ее своими размытыми краями. И эти прикосновения обжигали тело леди Кай лютым, совершенно немыслимым холодом, кожа на лице застывала мертвой неподвижной маской, а промерзшие до самого дна глаза уже и поворачивались-то с трудом.
