Кэз.
— Куда?
— Из озера вверх.
— Зачем?
Прежде чем кто-то успел высказать предположение, Люцифер ответил на вопрос за них.
Люцифер, Падший, звезда утренняя, жил и умер в своем подземном мире под ненавистным небом. Коий возвел Бог в высотах над острогом Люцифера, подобно голелу [37], вкаченному пред гробницей, дабы запечатать порчу мертвых, и не могла она осквернить мир во веки.
Теперь, прекратив вести внутреннюю борьбу, Люцифер, наконец, впервые за тысячелетия выплеснул ее вовне и ударил по каменному небосводу со всей силой своей, подпитываемой исключительно яростью. Куо'ото продолжал поднимался из водяного смерча, его тело оказалось намного больше, чем предполагал сам Владыка Ада. И все же он подтягивал его к себе без всяких усилий, хотя тот и ревел от досады, что его изгнали из естественной среды обитания; его дыхание смердело мертвым мясом из его утробы, чудовище жаждало поглотить Люцифера больше всего прочего, на чем когда-либо останавливались его голодные глаза, и только по этой причине он не сопротивлялся, стремясь освободиться от аркана, наброшенного на него. Скоро оно настигнет Денницу и проглотит его целиком. Оно было так близко, всего лишь на крошечном расстоянии от его зияющей пасти. Сейчас оно схватит свою добычу.
Но нет. Люцифер продолжал подниматься, а Куо'ото следовал за ним, раскручиваясь спираль за спиралью и возносясь ввысь из смерча, оставшегося где-то в тысяче футов ниже.
На пляже Сошедшие, еще сохранившие зрение, молча наблюдали за этим зрелищем. В этот миг вся какофония из всевозможных звуков, постоянно нараставших по мере того, как Люцифер готовился приступить к вращению воды, стихли. Даже рев водяного смерча отдалился. Затишье длилось два, три, четыре удара сердца. А затем Люцифер направил Куо'ото к небесному пределу, и чудовище врезалось в его поверхность. При ударе раздался единственный громоподобный раскат, зародившийся где-то поблизости, а затем многократно отозвавшийся по всему небосводу. Куо'ото испустил жуткий хтонический крик боли — свой последний прижизненный акт — и умер, стремительно падая из-под небес в свою водяную могилу.
— Мать твою, что это было?! — прокричал Гарри, зажимая руками уши.
— Иисусе. Оно… эээ, ударилось о небо, — ответила Лана.
— О каменное?
— Жестко так, — продолжил Кэз. И там появилась трещина. На самом деле, больше одной. На много больше. Черт. Трещины расползаются по всему проклятому своду.
— А где Люцифер?
— Он прямо около камнесвода, заставляет трещины расширяться с помощью своего сияния.
— А Куо'ото?
— Мертв. Падает. Никогда не видел ничего подобного.
— Я представляю.
— Он собирается вскрыть небо, — сказала Лана.
— Мы идем? — поинтересовался Дэйл. — Или будем ждать музыкальный номер?
— Мы идем, — ответил Кэз. — Ведь так, Гарри?
— Я видел все, что хотел, — ответил Гарри без тени улыбки.
— Ну так двинулись, — сказала Лана.
— Отведи меня к Норме, — попросил Кэз. — Мы не хуже призраков.
Сверху раздались новые трескучие залпы, новообразовавшихся в камне разрывов, разбежавшихся от трещин, уже зиявших на его поверхности. Из трещин посыпались осколки, казавшиеся незначительными на протяжении первых нескольких секунд падения, но быстро показавшие свою истинную громадность. И дело было не только в обманчивости их размеров, но и в траектории падения. Было сложно соотнести растрескавшийся свод сверху и рельеф местности внизу. Каменные осколки, которые определенно должны были упасть на пляж рядом с ними (если не прямо на них), упали на много миль дальше, где-то в окрестностях Пираты или неподалеку, а куски, которым, казалось, суждено было приземлиться далеко-далеко, обрушились в воду недалеко от берега. Самый большой из этих фрагментов — кусок скалы размером с дюжину домов, если не больше — упал в воду в ста ярдах от берега — удар оказался на столько сильным, что взметнувшийся столп воды по высоте практически сравнялся с собором.
Мелкая морось из падающих осколков быстро переходила в ливень, а пытливый свет Люцифера все глубже проникал в растрескавшуюся поверхность неба, отламывая все новые и новые обломки Небес. Одна глыба, размером с автомобиль, устремилась прямиком к пляжу, где стояли Гарри и компания.
— Да вы издеваетесь, — сказал Кэз.
— Что…
— Не время для вопросов! — рявкнула Лана, отпихивая Гарри. Глыба просвистела на волосок от головы Гарри и беззвучно исчезла в ряду деревьев позади них. Все замерли на месте.
— Ого, — сказал Гарри. — Кажется что-то большое. Где, черт возьми, оно грохнулось?
У этого обломка были такие размеры, что его приземление должно было заставить каждое дерево заходить ходуном от корней до самой макушки, сбросив при этом все листья. Вместо этого глыба проплыла над головами Сошедших и исчезла, будто ее никогда и не существовало.
— Вы все это видели? — спросил Дейл с отвисшей челюстью.
— Нет, — ответил Гарри. — И мне начинает казаться, что вы, ребята, издеваетесь надо мной.
— Ни хрена себе, — сказала Лана. — Гарри, кажется, мы нашли выход.
— Норы червей, ведущие домой! Охуительно! — спросил Кэз. — Червоточины, Гарольд! Ты был прав! Вот о чем говорила старая стерва. У нас есть выход! Пошли.
Лана подвела их к телу Нормы. Увидев сломленное и безжизненное тело своей подруги, Кэз на мгновение замешкался, но все же подошел вплотную.
— Господи Иисусе, — сказал он. — Я не был готов к такому.
— Этого не было в моих снах, — сказал Дейл дрожащим голосом.
Пару секунд Кэз примеривался, потом нагнулся, поднял свою старую подругу и перекинул ее труп через левое плечо.
— Давайте сделаем это, — сказал Кэз. — Мы обещали, что не уйдем без нее.
Вместе они вышли из-под деревьев, направляясь вглубь суши, где весь пейзаж изобиловал нагроможденными обсидиановыми валунами. Здесь куски разрушающегося свода, ударяясь об обсидиан, раскалывались с громким треском. Шрапнель, разлетавшаяся во все стороны от этих кусков, рикошетя от черных валунов словно пули, представляла собой потенциально смертельную угрозу. Пригнув головы, Сошедшие пробирались среди валунов в поисках червоточины.
— Боже, — проговорил Гарри. — Сколько еще это будет продолжаться?
— Судя по всему, я думаю, он стремится сравнять с землей весь Ад, — ответил Кэз.
— Похоже на то, — согласился Дейл.
Вслед за ответом Дейла раздались три чудовищных раската грома, по громкости превосходящие все предшествовавшие им. Они отдались эхом между землей и небом, и с каждым эхом громкость, не то чтобы снижалась, но только увеличивалась, вскоре отзвуки стали столь многочисленны, что слились почти в единый, цельный грохот.
— Бегите! — сказала Лана.
— О, черт. Вот и настал Судный день! — завопил Кэз.
Несмотря на опасность от летящих осколков, Кэз выпрямился и запрокинул голову назад, чтобы хотя бы на несколько секунд ясно разглядеть грандиозное зрелище. Под атаками Люцифера свод, раскалывающийся на куски, выглядевшие даже с такого расстояния колоссальными, наконец поддался. Кэзу казалось, что
