Все произошло так быстро, что тевтонцы, находившиеся в четырех шагах от Вальца, видели только, как он внезапно исчез.
За много лиг от того места мастер Грегор, ни разу не пересекавший границу Четвертого рейха во избежание преждевременного конфликта, медленно пробуждался от многосуточного сна. Пробуждение длилось несколько часов. Состояние Грегора не было обычным сном – никто не может спать так долго. Грегор «отсутствовал», и даже охранявшие его тело сектанты не понимали до конца, что это означает. От них требовалось лишь подпитывать неподвижную человеческую оболочку и оберегать ее от любых внешних воздействий.
Для этой цели луниты выбрали заброшенную деревню недалеко от северной границы Булхара, последний житель которой умер с десяток лет назад. Поэтому некому было занести сюда чуму... Люди из свиты Грегора расположились здесь основательно. Карету мастера загнали в покосившийся сарай.
Потянулись долгие дни и ночи, на протяжении которых почти ничего не происходило. Только сменялась стража, выставленная вокруг деревни. И еще человек, единственный из всех одетый в светский костюм, регулярно наведывался в сарай. Он был заинтересован в успешном окончании миссии секты как никто другой. От этого зависела не только его карьера, но и жизнь...
* * *
Гемиз, который стал спутником и соглядатаем Грегора по приказу Императора, открыл дверцу кареты и содрогнулся. К тому, что находилось внутри экипажа, трудно было привыкнуть. Гемиз, не поднимавший глаз, видел только рясу сидящего человека и кисти его рук, лежавшие на коленях...
Секретарь поставил фонарь на пол и закатал рукав рясы на прозрачной, будто стеклянной руке. Рука была холодной, а мясо на ней подрагивало, как желе...
Бездыханное тело мастера Грегора находилось здесь уже около недели. Гемиз не мог назвать его трупом хотя бы потому, что не заметил ни малейших признаков распада. Он медленно поднял глаза и заглянул под капюшон.
Лицо лунита жутким образом преобразилось. Сквозь кожу ясно проступили очертания черепа с неизменной утрированной улыбкой, которую подчеркивали два ряда кривых зубов. Темные волоски отраставших бороды и усов, казалось, росли прямо из воздуха. Сквозь закрытое веко единственного глаза был виден застывший потухший зрачок. По другую сторону от переносицы тускло поблескивала монета с двуглавым орлом...
Гемиз сделал сидящему инъекцию какой-то дряни, приготовленной знахарем секты. Ему было хорошо видно, как погружается в тело конец полой костяной иглы. Гемиз выдавил содержимое шприца, и темное пятно стало расплываться там, где только что виднелась тонкая сеть кровеносных сосудов...
Секретарь делал это не в первый раз и уже знал, что должно было произойти дальше. Спустя десять минут кожа мастера утратит прозрачность и приобретет молочно-белый цвет. Фигура Грегора превратится в статую, облитую эмалью. Спустя еще полчаса он снова станет похожим на живого мужчину. Но ненадолго. Затем последует обратное превращение в жуткий студнеобразный гибрид медузы и человека.
Однако на сей раз Гемиз был свидетелем настоящего пробуждения. И предпочел скрыться до того, как мастер узнал о его присутствии. Он загасил фонарь и прикрыл за собой дверцу кареты, оставив Грегора в темноте. После этого секретарь Императора занялся кормлением почтового голубя. Тому предстояло преодолеть путь длиной в полторы тысячи лиг, чтобы достичь Моско. Гемиз еще не знал, каким будет сообщение, но то, что Грегор пробуждался, означало, что новости появятся обязательно...
* * *
Грегор открыл глаза и поднес к лицу пухлые ладони. Некоторое время он словно изучал восстанавливающиеся на них линии в луче тусклого света, падавшем сквозь дыру в крыше кареты. Потом мастер пересчитал следы инъекций на локтевом сгибе. И слабо улыбнулся. Его губы растягивались с еле слышным хрустом.
Недаром он отпускал свою Ка в странствие, чреватое вечным изгнанием в случае малейшей ошибки. Его план близился к завершению. Правда, фетиш до сих пор не принадлежал лазарю и оставался в чужих руках, но это была незначительная частность. Кроме того, Грегор выяснил, что у него появился сильный противник. Наверняка это был не ренегат из числа бывших лунитов – таких попросту не существовало. Возможно, неприятности ему доставлял один из адептов западных сект. Появление соперника оказалось для Грегора неожиданным, но не более того.
Окончание партии должно было быть разыграно на территории Россиса, что давало лунитам значительное преимущество. Даже гнев Императора, обрушившийся на секту после бегства лазаря из Свийи, не помешает мастеру осуществить задуманное. А после... после и сам Император станет лишним...
Грегор потянул носом воздух. Внутри кареты все еще витал приторный запах Гемиза. Похоже, остроносый секретарь считал, что стал своим человеком в секте. Мастер пока не разочаровывал беднягу. Грегора забавляли его глуповатые интрижки. Гемиз даже не догадывался, как мало значит он на этом свете, и с какой легкостью покинет его, когда наступит подходящий момент...
Дождь лил с унылого зимнего неба, и во рту лежащего на холме собралась вода. Немного воды было и в его глазницах; тонкие струйки стекали по обе стороны лица, отчего казалось, что мертвец плачет. Минувшей ночью шакалы уже расправились с трупами волков, брошенными тевтонцами ниже на склоне, но почему-то не тронули человека. Его босые ноги были по колено погружены в жидкую грязь, а ткань дорогих брюк расползлась и смешалась с землей.
Невидимый стервятник кружил над трупом – маленькая черная птица, парившая в других ландшафтах, где не было ни дождя, ни холма, ни окружающего леса. Были только живые и мертвые – сгустки энергии разной интенсивности и плотности... Птица кружила уже очень долго, не отлетая совсем и не приближаясь. Ее соединяла с трупом тонкая трепещущая нить. Наступило время, когда нить начала сокращаться, втягиваясь в тело мертвеца в области солнечного сплетения...
* * *
Рудольф Хаммерштайн возвращался оттуда, откуда обычно не возвращаются. Смерть в очередной раз отрыгнула, и некоторое время, пока продолжалась реанимация, он с отвращением взирал со стороны на своего опостылевшего зомби. Оказывается, бесплотное существование тоже могло быть приятным – оно напоминало непрерывно прокручиваемое кино...
Воспоминания. Эпизоды из прошлого. То, что было, и то, что могло бы случиться. Но ничего невероятного. Поэтому Руди не знал, чему верить. Его память представляла собой электрическую сеть, оседавшую на нейронах мозга, – сеть со множественными следами имплантаций. В ней не осталось ни одного «живого» места.
