Он сначала дико озирался по сторонам, и, увидев, что вокруг столько народу, резким стыдливым жестом запахнул крылья. Его щеки залил нездоровый румянец.
– Габриель? – осторожно позвал Азраил, первым опомнившийся от увиденного.
Архангел тотчас обратил к нему безупречное лицо. Потянулся к нему.
Но Азраил не спешил принимать руки. Он опасливо обошел воскресшего, осторожно пощупал посеревшие крылья, и спросил:
– Как это возможно?
– Что за дурацкий трюк? – не сдержался Михаил.
Метатрон глянул на них, словно призывая к порядку, а сам сказал:
– Габриель мертв.
– Я? – искренне удивился нововоскресший. – Но я…
– Неужели ты не помнишь? – осторожно поинтересовался Азраил.
– Память… – архангел нахмурился. – Это трудно. Я помню… помню, как здесь… Господи, я и правда был мертв, а теперь…
– Теперь ты снова жив, – ответила Менестрес.
– Этого не может быть! – отрезал Метатрон. – Такие способности не под силу вампиру! Это какие-то чары, вы хотите нас обмануть!
Владычица Ночи вздохнула, нервно стукнув древком Косы оземь и проговорила:
– Да, подобное не под силу вампирам и еще кому бы то ни было. Но я могу. Могу возвращать души и воскрешать мертвых.
– Почему ты? – фраза "есть куда более достойные" повисла в воздухе.
– Скажем так, у меня есть на сей счет высочайшая индульгенция.
Архангелы, как по команде, посмотрели на Таната, тот согласно кивнул, подтвердив:
– Да, это так. С определенными условиями, но я дал Владычице Ночи сей дар.
– Ты не имел права! – запальчиво воскликнул Метатрон, чуть ли не впервые проявив какие-то чувства.
– Наш договор старше вас и исполнялся неукоснительно. К тому же не тебе говорить мне о моих правах и обязанностях!
– Так значит… он и правда жив? – поинтересовался Азраил, не сводя глаз с Габриеля.
– Абсолютно полное воскрешение, – подтвердил Танат.
– Но что с его крыльями? Почему они серые?
Менестрес хотела сказать: "скажите спасибо, что не черные", но Смерть опередил ее:
– Вам лучше знать, чистоту чего символизируют крылья.
– Чистоту веры и помыслов, – автоматически ответил Михаил.
– Ты в чем-то усомнился, Габриель? – осведомился Азраил.
И снова слово взял Танат:
– Возврат с обратной стороны жизни заставляет многое пересмотреть, в частности понять то, на что раньше глаза были закрыты.
Архангелы переглянулись, а Габриель как-то виновато посмотрел на Шерри.
Между тем Менестрес решила перейти к делу. Она сказала:
– Что ж, теперь у нас есть свидетель, не так ли?
– Свидетель? – архангелы еще раз переглянулись.
– Именно. Свидетель, который не сможет солгать. Ведь так? – королева посмотрела на Габриеля.
– Дда… – нехотя кивнул он.
– Ведь именно ты был приставлен к Шерри в качестве наблюдателя?
– Да, – еще один кивок.
– Что, по меньшей мере, странно, ибо ранее ограничивались обычным ангелом. Но в этот раз потребовался архангел, уполномоченный на убийство. Зачем?
– Мы сами определяем, кого нужно назначить смотрителем, – ответил Метатрон. – В договоре на сей счет ничего не указано.
– Что ж. Мы могли бы спустить вам это, если бы вы не развернули столь кипучую деятельность. Шерри еще не успела ничего совершить, а вы уже записали ее едва ли не в мессии тьмы! И стали действовать именно исходя из этого! – голосом обвинителя проговорила Менестрес.
– Мы способны оперировать тонкими временными материями… – начал было Азраил, но тут в разговор вступил Танат:
– Не вы одни способны заглядывать в будущее. Я могу утверждать, что в нем нет той угрозы, в которой вы так стараетесь обвинить мою дочь. Не думаю, что вы просто вошли в заблуждение.
– Пока существует она – существует и угроза миру! – убежденно заявил Михаил.
– Подобная угроза существовала всегда, еще до Шерри, до Юраны, – пожала плечами королева. – Так устроен мир. Это своеобразная система противовесов. И это не повод поступать так, как вы! Вы, хранители, опустились до интриг!
– Неправда! – возмутился Азраил.
– Вам разложить по полочкам? – фыркнула Менестрес. – Что ж, хорошо. Едва просыпаются силы Шерри, как вы тотчас приставляете к ней архангела. Но на этом не останавливаетесь. Сначала Габриель заявился ко мне, пытаясь воззвать к моему чувству долга и родственной солидарности. Пытался убедить, что Шерри едва ли не абсолютное зло, забывая, что я-то знаю ее куда как лучше.
Но, получив отказ, вы и не подумали отступиться. Вы пытаетесь заключить договор с Темными. Но и тут не получилось. Они оказались слишком меркантильны и осмотрительны. И это привело вас к вампирам, а точнее к Уриэлю. Вы решили использовать его как орудие в своих руках! Даже дали ему силы. Хотели уничтожить Шерри его руками. Вам было нужно нарушение договора. Если бы Уриэль убил Мюриэль, Шерри потеряла бы контроль над собой. Но и этого вам показалось мало. Чтобы действовать наверняка, вы стали внушать Шерри всю ужасность ее силы, что она зло, что по ее вине погибнут многие и многие. Эту миссию вы возложили на Габриеля. Он же насылал Шерри кошмары, чтобы убедить ее в порочности, чтобы она принесла себя в жертву.
У вас почти получилось. Почти, так как Шерри нашла свой собственный выход. Ведь так, Габриель?
– Так, – понурился архангел.
Остальные приняли вид оскорбленной невинности, а Метатрон неумолимо проговорил:
– И все-таки дочь Смерти совершила два неоправданных убийства!
– Мне они не кажутся неоправданными, – возразила Менестрес.
– Нам тоже, – буркнула Мюриэль, ни на секунду не спуская глаз с архангелов.
– Она убила нашего брата, – счел нужным напомнить Михаил, нервно передернув крыльями, такой совсем птичий жест.
– Это убийство в целях самообороны. Он пытался завладеть ее разумом, оказать давление на ее психику, – отрезала Менестрес.
– Провокация – как это низко! – Мюриэль просто плюнула этими словами.
– Молчи, женщина! – вспылил архангел. – Аз есьм Метатрон! Глас создателя сущего! – его голос загрохотал над пустошью, но вампирша, ничуть не смутившись, ответила:
– Это твои трудности. От этого ваша провокация не перестает быть таковой, – вампирша вошла в раж. – Вам просто нетерпелось уличить Шарлотту в проступке, и вы решили ускорить события. Интриганы!
У архангелов сделалось такое лицо, как у детей, которые узнали, что Санта-Клауса не существует. Причем эмоции обуревали всех троих на удивление синхронно. С эмоциями у Светлых вообще наблюдались странности.
Глядя на них, Менестрес чуть прикусила губы, они так и норовили дрогнуть в улыбке. Наконец, Метатрон совладал с собой и проговорил:
