— Джек… — В ее голосе звучала бесконечная усталость. — Это совсем другое. Твои методы здесь не годятся. Во всем мире лучшие ученые ломали себе голову, и ни у кого ничего не получилось. Каждый раз, когда они думали, что нашли решение, например вакцину, вирус снова мутировал. Так что ты можешь сделать?
Что он может ответить на ее слова? Нет оснований считать, что он может дать Джиа и Вики хоть какой-то шанс, когда это не удалось самым головастым мозгам. Но он не хотел сдаваться.
— Может, я страдаю излишним самомнением. А может, не в силах безучастно наблюдать — мол, пусть идет, как идет. Но я должен что-то делать.
— Так делай, — сказала Джиа, но в ее словах не было и намека на энтузиазм. — Но только не вселяй в меня надежду, Джек, потому что я просто больше не могу. Я жду конца — своего, твоего и всего, что у нас могло быть… гибнет все, что могло быть у Вики.
— До этого еще не дошло.
— Еще как дошло. От нашего будущего осталось всего несколько дней. Будь это смерть, я могла бы принять ее, — по крайней мере, для себя. Но быть живым трупом… и…
Ее голос прервался. Она отвела взгляд от Джека и уставилась куда-то в пространство.
Джек никогда не видел ее такой. Что случилось с ее несгибаемой внутренней силой? Словно вирус уже успел изменить ее: как-то проник внутрь и потушил искру ее души.
Он снова обнял ее и поцеловал в лоб.
— Не списывай нас со счетов. Я встречусь с Эйбом и узнаю, что ему известно. — Выпустив Джиа, он направился к дверям. — Вернусь через час или около того. Если задержусь, позвоню. О'кей?
Джиа рассеянно кивнула:
— Я буду на месте. Куда еще мне деться?
У самых дверей он повернулся и увидел, как она, словно потерянная душа, стоит в середине комнаты. Л может, не стоит покидать Джиа в таком состоянии, подумал он. Но он должен увидеться с Эйбом. Если есть хоть тень надежды, Эйб будет о ней знать.
Освободившись от тележки, Джек без особых затруднений по пустынным улицам добрался до Амстердам-авеню. Он и сам не знал, то ли убегает от мрачной реальности своей квартиры, то ли бежит к мелькнувшему лучу надежды. Вскоре он остановился перед магазином спортивных товаров «Ишер».
Внутри горел спет, но входная дверь была заперта. Тут что-то не так. Он забарабанил по стеклу, но Эйб так и не появился.
Обеспокоившись — Эйб вечно ждал, что с ним вот-вот приключится инфаркт, — Джек вытащил аннулированную карточку «Виза», которую таскал в бумажнике на такой вот случай. Посмотрев в оба конца улицы и никого не увидев поблизости, он пустил ее в ход, чтобы отжать щеколду замка. Эйб никогда не прилагал много усилий, чтобы уберечь свой магазинчик, выходящий на улицу, но чтобы попасть к нему в подвал, потребовалось бы никак не меньше танка «шерман».
— Эйб? — крикнул он, входя и прикрывая за собой дверь. — Эйб, это Джек. Ты здесь?
Молчание… а потом громкое чириканье и трепыхание голубых крыльев над головой. Парабеллум, попугай Эйба. Уходя, Эйб всегда запирал его в клетку, так что он должен быть на месте.
Но опасения Джека усилились, когда он направился к стойке в задней части магазинчика, за которой они с Эйбом проводили в разговорах так много часов, решая мировые проблемы. Зайдя за угол, заваленный хоккейными клюшками и шлемами, он остановился как вкопанный, — стойка была залита чем-то красным, и такие же потеки виднелись на стене.
— Нет, — прошептал Джек.
Желудок свело спазмом, но он заставил себя сделать шаг вперед. Только не Эйб. Не может быть.
Но чья еще кровь тут может быть?
Он, содрогаясь, подошел к стойке, обогнул ее, посмотрел вниз…
Эйб лежал на спине, белая рубашка была залита багровыми пятнами, голова повернута под каким-то немыслимым углом, в горле зияла рваная дыра, разорванная выстрелом из обреза, лежащего на коленях.
Джек согнулся вдвое — его затошнило. Не вырвало, но позывы не оставляли его. Гнев заставил прийти в себя. Кто это сделал? Тот, кто пытался изобразить картину самоубийства, не знал Эйба, потому что Эйб никогда бы…
Наконец Джек выпрямился, спотыкаясь, прошел в заднюю часть магазина, нашел старое полотнище и накрыл тело Эйба.
Кровь… она еще не высохла… все это случилось не более чем двадцать или тридцать минут назад…
Если бы только я вышел на несколько минут раньше, я бы успел сюда, чтобы…
И тут он увидел кое-что на дальнем конце стойки. Квадратик тест-полоски. Он подошел поближе. Использованная… и синий ореол говорит, что анализ дал положительный результат.
Джек обмяк у стойки.
— Ох, Эйб…
И тут он все понял: Эйб не видел для себя надежды. Это означало, что Джеку нечего будет предложить Джиа и Вики.
Он долго сидел неподвижно, чувствуя полную растерянность, когда глядел на тест-полоску. Наконец он заставил себя встать. Я не могу оставить Эйба в таком виде. Что бы он сделал на моем месте? Позвонить копам? Явятся ли они? А если да, то начнется расследование и кто-нибудь найдет арсенал в подвале. А тем временем тело Эйба будет лежать в холодильнике морга.
Нет. Он этого не позволит. Джек знал, что ему придется сделать: он вернется сюда ночью на машине и отвезет тело Эйба в Центральный парк. Без колов, без расследований, тихое и глубоко личное погребение его самого старого и дорогого друга.
Но вот как насчет семьи Эйба? Джек знал только о его дочери в Куинсе. Сара. Джек никогда не видел ее.
Джек взял забрызганную кровью записную книжку и вытер ее. Внизу, в подвале, Эйб пользовался компьютером, но здесь, на первом этаже, предпочитал старые методы. У него болезненно перехватило горло, когда он увидел корявый почерк Эйба, и на мгновение буквы расплылись перед глазами. Сморгнув, он открыл букву «С». Вот оно: просто «Сара» и номер телефона.
Он набрал его и, когда ответила женщина, попросил Сару.
— Это я и есть.
— Я… я друг вашего отца. Боюсь, что…
— Да, мы знаем, — сказала она. — Он мертв. Джек успокоился, услышав это «мы».
— Как вы могли…
— Мы надеялись как-то остановить его, предотвратить эту трагическую глупость, но эти проклятые тесты такие, что…
Джек положил трубку. Теперь он мог представить, как все было. Сара ограничилась мирным предложением. Они так и не поладили, но в такие времена, может, им стоило зарыть топор войны. Она принесла ему что-то вкусное, от чего отец не мог отказаться, что-то густо нашпигованное вирусом.
И потом, когда анализ крови Эйба дал положительный результат, он понял, что с ним покончено. Он знал, чьих рук это дело, — и это было уж слишком много для него. Никогда не верилось, что Эйб способен на такое, но можно ли предсказать, на что способен человек, когда все будущее затягивается непроглядной тьмой без проблеска надежды…
