– А поэтому тебе придется мне помочь.
– Веревка не развязывается? – спросила миссис Прингл, подходя к нам с Кремом на поводке.
– Нет, – ответила я, взглянув на Ричарда. – С веревкой мы справились.
Если узнают, что Ричард – ликантроп, он потеряет работу. Дискриминация незаконна, но такое случается сплошь и рядом. Ричард учит детей. Он будет заклеймен как монстр, а мало кто доверит монстру учить своих ненаглядных.
Миссис Прингл и Крем возглавляли шествие. Я шла позади, вроде как поддерживая коробку, хотя весь вес принял на себя Ричард. Он шел, будто коробка ничего не весила, поджидая, чтобы я не отстала. Обернувшись ко мне, он состроил гримасу, напевая про себя, будто от скуки. Ликантропы куда сильнее среднего человека. Я это знала, но как-то неспокойно было видеть это напоминание.
Мы дошли до коридора, и он позволил мне взять часть веса. Штуковина была тяжелая, но я держала крепко, и мы пошли к двери миссис Прингл – ее квартира была как раз напротив моей.
– Я открою дверь, – сказала она.
Мы стояли у двери, прилаживаясь через нее пройти, но тут Крем нырнул между нами, под коробкой, натянув поводок. Миссис Прингл прижало сзади к телевизору.
– Крем, назад!
Ричард приподнял руки, принимая вес на себя.
– Возьми его, я пока войду.
Я оставила его изображать трудности, а сама пошла за псом. Я думала, что придется гнаться за ним по коридору, но он обнюхивал мою дверь и повизгивал. Я нагнулась, схватила поводок и подтащила его к себе.
Миссис Прингл, улыбаясь, стояла у себя в дверях.
– Спасибо, что поймали этого маленького негодяя.
Я отдала ей поводок.
– Мне надо кое-что взять у себя, Ричард вам пока поможет установить телевизор.
– Ну, спасибо! – отозвался он изнутри квартиры.
Миссис Прингл засмеялась.
– Я вас угощу отличным чаем со льдом, если у вас нет более интересной программы.
От понимающего взгляда миссис Прингл я вспыхнула. Она мне подмигнула – честное слово, подмигнула! Когда дверь надежно закрылась, оставив ее и Ричарда по ту сторону, я пошла к своей квартире. Пройдя три двери лишних, я перешла на другую сторону, вынула браунинг и отщелкнула предохранитель. Потом медленно стала пробираться обратно, к своей двери.
Может быть, это просто мания преследования. Может быть, Крем никого там и не учуял. Но он никогда раньше так у моей двери не визжал. Я, наверное, стала нервной после звонка Эдуарда? Лучше быть нервной, чем мертвой. Пусть это и паранойя.
Встав у двери на колени, я медленно вдохнула и выдохнула. Потом вынула левой рукой ключи из кармана, пригнулась как можно ниже. Если там действительно сидит негодяй, он будет стрелять на уровне груди. А я, когда стою на коленях, намного ниже.
Я сунула ключ в замок. Ничего. Наверное, там никого и нет, кроме моих рыбок, которые как раз думают, какого черта я тут делаю. Я повернула ручку, толкнула дверь внутрь, и в ней с грохотом образовалась дыра. Меня оглушило как из пушки, и второго выстрела я не слыхала. Силой выстрела дверь захлопнуло, и сквозь дыру я увидела человека с поднятым к плечу ружьем. Я выстрелила в дверь, она распахнулась, все еще дрожа от ружейного залпа. Я откатилась в сторону, целясь в открытую дверь.
Ружье бахнуло второй раз, осыпав меня щепками. Я выстрелила еще два раза, и оба раза попала в грудь. Человек пошатнулся, на груди расплылась кровь, и он упал, не сгибаясь. Ружье упало у его ног.
Я встала на колени, прижимаясь спиной к стенке около моей кухоньки. Я слышала только звон в ушах, и потом смутно стал слышаться шум крови в голове.
Вдруг в дверях образовался Ричард – отличная цель.
– Ложись! Он может быть не один!
Не знаю, насколько громко я крикнула. В ушах все еще звенело немилосердно.
Ричард припал к полу рядом со мной. Кажется, он назвал меня по имени, но у меня на это не было времени. Я стала продвигаться вперед, спиной к стене, держа пистолет двумя руками. Ричард начал подниматься.
– Не вставай, – сказала я ему. Он подчинился. Очко в его пользу.
В гостиной и в кухне не было никого. Если никто не прячется в спальне, значит, киллер был один. Я подошла к нему, медленно, не отводя дула от его головы. Если бы он дернулся, я бы выстрелила еще раз, но он не шевелился. Ружье лежало у его ног. Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь стрелял из ружья ногами, и потому оставила его лежать.
Человек лежал на спине, забросив руку выше головы, другую протянув вдоль тела. Лицо его после смерти обмякло, невидящие глаза расширились. Даже не надо было проверять пульс, но я на всякий случай это сделала. Не бьется. Три дырки в груди. Я попала с первого выстрела, но эта рана не была смертельной. За что я чуть не поплатилась жизнью.
У меня за спиной появился Ричард.
– В квартире больше никого нет, Анита.
Я не стала с ним спорить, не стала спрашивать, установил он это слухом или обонянием. Плевать мне было. На всякий случай я еще и сама проверила ванную и спальню и вернулась. Ричард стоял и смотрел на мертвеца.
– Кто это? – спросил он.
До меня дошло, что я снова слышу. Приятно знать. В ушах все еще звенело, но это пройдет.
– Не знаю.
Ричард поглядел на, меня.
– Это... киллер?
– Наверное.
В двери была дыра – человек пролезет. И дверь была все еще открыта. Дверь миссис Прингл была закрыта, но косяк расщепился, будто от него кусок отгрызли. Если бы миссис Прингл там стояла, она уже была бы мертва.
Послышалось далекое завывание полицейской сирены. Вполне понимаю соседей, которые вызвали копов.
– Мне надо сделать пару звонков, пока копы не приехали.
– А что потом? – спросил Ричард.
Я поглядела на него. Он был бледен, чуть слишком сильно виднелись белки глаз.
– Потом поедем в милый полицейский участок, где милые полисмены будут задавать милые вопросы.
– Это же была самозащита.
– Да, но все равно он лежит мертвый у меня на ковре.
Я пошла в ванную, в поисках телефона. И не сразу нашла его, хотя никогда не уношу с ночного столика. Шок иногда дает интересные эффекты.
– Кому ты собираешься звонить? – заглянул в дверь Ричард.
– Дольфу и, может быть, Кэтрин.
– Друг-полисмен – это я понимаю, но зачем Кэтрин?
– Она юрист.
– А! – Ричард оглянулся на мертвеца, который уже залил кровью весь ковер. – Знаешь, с тобой встречаться никогда не бывает скучно, надо отдать тебе должное.
– И всегда опасно. Вот этого не забудь.
Номер Дольфа я набрала по памяти.
– Что ты опасна, я никогда не забываю, Анита.
Он смотрел на меня, и глаза у него были янтарные, волчьи. Его зверь чуть показался в этих глазах, выглянул. Может быть, на запах свежей крови. Глядя в эти чужие глаза, я знала, что я – не единственный в комнате опасный предмет.
Конечно, я вооружена – это несомненно. В горле у меня начал закипать, щекоча, смех. Я попыталась его сдержать, но он прорвался, и когда Дольф снял трубку, я хихикала. Лучше ржать, чем рыдать – так я думаю.
Хотя не знаю, согласен ли был со мной Дольф.
4
Я сидела в кресле с прямой спинкой перед исцарапанным столиком в допросной – извините, в комнате для интервью, как ее теперь называют. Но, как бы ее ни называли, пахло здесь застарелым запахом пота, табачного дыма, и все это на фоне дезинфекции. Я пила уже третью чашку кофе, но руки никак не согревались.
Детектив сержант Рудольф Сторр стоял, прислонившись к дальней стене. Руки он сложил на груди, будто намекая, что не занимает места и не надо его замечать, но если ты шести футов восьми дюймов роста при сложении профессионального борца, не замечать трудно. За все время интервью он не произнес ни слова. (Присутствую просто как наблюдатель.)
Кэтрин сидела рядом со мной. На зеленое платье она набросила черный блейзер, прихватила кейс и сидела с лицом профессионального адвоката.
Напротив нас сидел детектив Брансвелл. Ему было лет тридцать пять, волосы черные, цвет лица темный, глаза чернее волос. Фамилия у него была английская, но вид – средиземноморский. А акцент – чистейший среднемиссурийский.
