— Ой…
Затем он повернулся ко мне, взглянул и встал.
— Что ж, девочки, я счастлив сказать, что среди вас нет обманщиц. Вы все, бесспорно, девственницы.
— Отлично, док, — сказала я. — Теперь мы можем идти?
— Не сейчас, Энн. Видишь ли, будучи дежурным врачом женского общества, я имею право на одну-две привилегии. Но это займёт всего минуту, — а затем старый ублюдок расстегнул штаны.
— Ты, должно быть, шутишь, — пробормотала я.
Он указал на Ханну и сказал:
— Может, ты? — затем на Мерси. — Или ты? — затем на меня. — Или ты?
Но когда его палец был на полпути к Ханне, он выстрелил прямо в меня.
— Ты!
— Ой, да ладно, чувак! — крикнула я. — Это несправедливое дерьмо!
— Я бы предпочёл слово «неприятность», но, да, я полагаю, что это так, — он усмехнулся, показывая зубные протезы. — Боюсь, что в тебе что-то есть, Энн.
— Что? Я должна тебе отсосать? Неужели тебе это нужно? Тебе должно быть восемьдесят!
— На самом деле, мне восемьдесят шесть, Энн, но я в отличном состоянии. Я держу пари, что моё кровяное давление ниже твоего, — он вытащил свой член из штанов, и, конечно же, он был твёрдым и большим. Затем он вынул тюбик вазелина и наложил большую каплю на руку. — Но можешь отдыхать спокойно. Фелляция вовсе не моё намерение. Я бы предпочёл проникновение, но тебе не нужно беспокоиться о том, что я поставлю под угрозу твою девственность. Нижнее отверстие мне больше по душе.
— Потрясающе, — сказала я.
— Нижнее… что? — удивлённо спросила Мерси.
— Он будет трахать её в задницу, — прошептала Ханна.
Доктор Виллет шагнул прямо, раздвинул мои ягодицы и всадил в меня этот восьмидесятишестилетний стояк. Я проделывала это достаточно много раз, так что это уже не было проблемой, и никогда не было больно. Вы просто расслабляетесь и ждёте, когда это закончится. Но этот старый ёбарь ни разу даже не погладил меня, прежде чем посмотрел на меня поверх очков и сказал:
— Да, Энн, я вижу, что твой анус определённо не новичок в допуске пенисов…
— Я это делала пятьдесят или шестьдесят раз, если хочешь знать.
— Великолепно! Я просто обожаю по-настоящему опытную женщину, — а затем старый мудак обвил руками мои бёдра и начал биться.
Ханна и Мерси сидели на своих креслах и смотрели сквозь пальцы, а Зенас просто стоял там, потирая промежность, показывая эту огромную ухмылку деревенщины.
Доктору потребовалось примерно пятнадцать долбаных минут, и к тому времени моя задница стала похожа на взбитое масло.
— А-а-а… — сказал он, и затем: — М-м-м… — и тогда я почувствовала, как он брызгает мне в ягодицы. Затем он просто так вытер свой член о мой халат, застегнул молнию и сказал: — Спасибо, Энн. И всем вам мои наилучшие пожелания!
Затем он вернулся в свой служебный кабинет.
Высокие каблуки стучали по полу; это была Кеззи, которая только что вошла, её фальшивая улыбка озарила комнату.
— Поздравляю, девочки. Вы трое только что прошли свой первый день посвящения в Альфа-Хаус. Вы можете делать всё, что захотите, с остатком вечера.
********
Ну, первое, что я сделала за остаток вечера, это побежала в ванную и высрала из моей задницы эту чёртову сперму. Меня до чёртиков беспокоило то, что я знала, что это там есть, и ещё больше беспокоило то, что у меня в животе была не одна, а две порции спермы Зенаса. Когда я закончила сидеть на унитазе, я развернулась, ткнула пальцем в горло и также извергла содержимое из себя. В основном это был йогурт, но я знала, что сперма Зенаса где-то там, так что, по крайней мере, я почувствовала себя немного лучше. Потом я включила душ, но…
Вода не пошла.
Ради бога! Раковина работала, и унитаз смывался, но в душ нельзя было ходить. Я выдохнула, вернулась в комнату в общежитии и надела ночную рубашку. Ханна и Мерси спали, но обе ворочались под одеялом, как будто им снились дурные сны.
Не могу сказать, что я их винила.
В холле я увидела, что внизу горят лишь несколько огней, но это было даже не после девяти часов, так что я не видела никакого вреда в том, чтобы постучать в дверь Кеззи — поправка — дверь грёбаной Кеззи. Я хотела принять душ, чёрт возьми, и было смешно думать, что душ был сломан в таком шикарном доме. Но когда я постучала…
Ответа не последовало.
Я приоткрыла дверь.
— Мисс Кеззи? Извините за беспокойство, но наш душ не работает…
Ответа так и не последовало.
Я заглянула внутрь, весь свет был выключен. Её не было в постели.
«Скорее всего, она с этим отморозком Зенасом, сука».
На последней двери перед лестницей было написано БИБЛИОТЕКА АЛЬФА-ХАУС. Может, она там? Но когда я попыталась открыть дверь, эта сучка оказалась заперта. Внизу не было ни звука. Я обошла столовую, гостиную, проверила прачечную, кухню, но Кеззи не нашла. Там был здоровенный холодильник с четырьмя дверцами, как в ресторанах, и я на секунду подумала о том, чтобы заглянуть внутрь и что-нибудь взять, но не стала. У неё повсюду скрытые микрофоны, так что, вероятно, есть также и скрытые камеры. Я была чертовски голодна, но, зная, как мне везёт, это могло закончиться плохо. Если бы я даже открыла эту дверь, она бы узнала, и меня либо выгнали бы за воровство, либо снова пришлось бы лизать ей задницу. Нет, спасибо.
Я мельком увидела ещё одну дверь в кухонном углу с оконными стёклами. Я выглянула наружу и обнаружила задний двор. Как и внутри, снаружи было что-то особенное. Сам двор, каменные дорожки, журчащий фонтан с подводными огнями, кругом клумбы. Других огней, кроме фонтана, не было, но дверь была не заперта, так что я решила, что можно выйти наружу.
«Никто не сказал, что я не могу», — рассудила я.
Некоторое время я бродила в лунном свете, и было действительно жутко, как всё вокруг было спокойно. Я прошла через живую изгородь мимо клумб, и когда я оглянулась вокруг…
Она была там!
Задний двор был длиннее, чем я думала, и за живой изгородью и клумбами была построена беседка у высокой кирпичной стены, окаймлявшей территорию. Горела только крошечная свеча, а за столом сидела Кеззи и читала книгу. Но это было не первое, что я заметила.
Во-первых, Кеззи была чертовски голой.
Я не шучу. Эту книгу читала чопорная и порядочная старшая сестра из женского общества без одежды. Всё, что я могла сказать, это было похоже на старую книгу и по размеру она была больше, чем другие. Я не хотела ничего говорить — например, о душе — потому что вся сцена вызывала дурное предчувствие. Однако через минуту она закрыла книгу, откинулась на спинку стула и поставила ноги на край стола.
Потом она начала играть сама с собой.
«Я не верю в это, чёрт возьми!» — подумала я.
Её голова была откинута назад с этим мечтательным выражением лица. Я постояла немного и посмотрела на неё — чертовски завидуя. Её тело было таким красивым. Я уже дважды видела, как она играла сама с собой сегодня — один раз, заметьте, с моим лицом между её ягодиц — так что это было то зрелище, без которого я могла бы обойтись. Она что-то бормотала, но я не слышала слов.
«К чёрту это», — подумала я и вернулась внутрь.
Я подумала, что просто пойду наверх, лягу спать и постараюсь не думать о том, что может быть завтра. Но что-то меня остановило, когда я была на полпути через гостиную…
Над гигантским каменным камином висел большой портрет. В доме была куча картин — большинство из них старые — но я особо не смотрела ни на одну из них, кроме той картины нелепой старой хижины в комнате Кеззи. Я включила лампу и посмотрел на эту, потому что внезапно что-то в ней показалось захватывающим.
На картине был изображён какой-то суетливый парень с острой бородкой, одетый в плащ с вздёрнутым воротником. У него под мышкой была большая книга с металлическими петлями. Книга выглядела повреждённой, потрёпанной, с потёртой коричневой кожей.
