На улице вдруг зашелся неистовым лаем Немой Джо.
Калеб в полном недоумении вылез из подвала и подошел к забранному решеткой оконцу посмотреть, что же приключилось с его псом.
Немой Джо словно обезумел. Он носился за проволочной сеткой, лаял, рычал как бешеный, скаля белоснежные клыки на какой-то невидимый объект. Потом, как будто по безмолвной команде, пыл его мгновенно угас и перешел сначала в глухой рык, а после в щенячий скулеж. Поджав хвост, он спрятался за конурой, уселся за землю и начал выть.
Глядя в запыленное окошко лаборатории, Калеб ощутил в желудке какую-то леденящую пустоту. За всю жизнь он не слышал столь душераздирающего звука. Отчаянный вой собаки, которая до сих пор даже ни разу не гавкнула, был голосом ужаса в чистом виде.
Калеб не успел спросить, что так напугало Немого Джо, поскольку в этот миг услышал какой-то шорох за спиной и обернулся, скорее удивленный, чем испуганный. От представшего ему зрелища волосы зашевелились на голове, а все внутренности сжались в маленький комочек. Дальше события разворачивались с молниеносной быстротой. Новый шорох, стремительное движение, чернота в глазах. И все же Калеб на один миг, на долю секунды перед смертью испытал дикую боль.
Прилетевший с запада вертолетчик совершил плавный вираж, прежде чем заходить на посадку в аэропорту Флагстаффа. Впереди на фоне неба, окаймлявшего горы Сан-Франциско, парил в вышине сокол. Джим Маккензи, сидя в пассажирском кресле, следил за ним глазами. В Нью-Йорке, где он теперь обитает, такое вряд ли увидишь. Его взгляд был прикован к птице, пока ее не поглотила необъятная голубизна, к которой в данный момент причислял себя и Джим. Вернувшись к действительности, он стал обозревать знакомый пейзаж, накрытый тенью от вертолета. Внизу проплывали элегантные постройки «Форест-Хайлендс», расположенные вокруг поля для гольфа на восемнадцать лунок – исключительной прерогативы счастливчиков, что могли позволить себе жилье в таком комплексе. Чуть дальше прилепилась к противоположному склону холма Катчина-Виллидж – совсем иная песня. Никакого тебе английского газона, витражей, прислуги, «BMW», «порше» или «вольво» на стоянке.
Никакой чугунной ограды и поста охраны у ворот.
А главное – никакого хэппи-энда.
Джим хорошо знал публику «Форест-Хайлендс». Он не раз бывал там, пока случай или фортуна не позволили ему убраться из Флагстаффа, штат Аризона, даже не оглянувшись. Некогда там жил его лучший друг. Вернее, тот, кто был его лучшим другом, пока жизнь не заставила их обоих поглядеть правде в глаза.
Друг был очень богат, а Джим…
В детстве все мальчишки одинаковы, а повзрослев, утрачивают сходство.
Возможно, такие различия даются людям всего труднее. Голос пилота в наушниках отвлек его от мыслей:
– Хочешь посадить? Поглядим, не разучился ли управлять машиной.
Джим повернулся к белобрысому толстяку пилоту и отрицательно мотнул головой. А затем указал на ручку управления, которую тот крепко сжимал своей лапищей.
– Умею ли я управлять машиной – вопрос дискуссионный. А вот то, что ты не умеешь и никогда не умел, обсуждению не подлежит. Так что лишний раз попрактиковаться тебе не грех.
– Смотри, умник, на мастерский пилотаж и клюй себе печень. После этой посадки ты наверняка свои летные права разорвешь.
Вместо ответа Джим лишь театрально повел плечами, насколько позволяли ремни безопасности, и поправил на переносице очки фирмы «Рей-Бан» с зеркальными стеклами. Несмотря на свое заявление, он с трудом сдерживался, чтоб не выхватить у пилота ручку и не посадить вертолет самому. Не так уж часто ему приходилось летать пассажиром.
«Белл-407» с едва заметной дрожью опустился на землю. Трейвис Логан, конечно, пилот от бога. Джим знал его с тех пор, когда оба служили на вертолетной стоянке, которой заправляло племя уалапай. Каждый день делали десятки рейсов, обеспечивая туристам захватывающий панорамный обзор Большого каньона. Потом высаживали их на берегу Колорадо, дабы те пополнили впечатления сплавом на плотах по быстрой реке. Эта ежедневная рутина была для Джима Маккензи сбывшейся мечтой. Он с детства грезил о полетах и был совершенно счастлив, когда мог в любой момент взмыть в воздух.
По крайней мере думал, что счастлив.
Джим отстегнул ремни, снял шлем и повернулся, чтобы взять с заднего сиденья сумку. Потом протянул руку пилоту.
– Спасибо, что подбросил.
Трейвис стиснул его пальцы в своей лапище.
– Не за что, краснолицый. Но на всякий случай – вдруг кто спросит – ты меня сегодня не видел.
Джим открыл дверцу и спустился по трапу, волоча за собой сумку. Он пощупал, хорошо ли она застегнута, и, подняв кверху большой палец, обменялся последним приветствием с Трейвисом, чья фигура казалась расплывчатой за плексигласом кабины.
Прибыв утренним рейсом из Нью-Йорка в Лас-Вегас, он прежде всего позвонил в «Скай-Рейндж-тур», свою прежнюю компанию, где до сих пор работал Трейвис. Радостное приветствие бывшего коллеги он принял как нечто неизбежное.
– Черт подери, ушам своим не верю! Джим Маккензи по своей воле снизошел до простых смертных! Откуда, а главное – зачем звонишь?
Он решил не раскрывать Трейвису истинной причины своего возвращения, поэтому попытался уйти от ответа, хотя и предполагал, что станет мишенью для насмешек.
– Да здесь я, в Вегасе, болтун. Открой окошко, и я к тебе впрыгну. Мне бы слетать во Флагстафф, если кому-нибудь из вас по дороге.
Такие услуги пилоты нередко оказывали друг другу – чего не оказать, если крюк невелик? Начальство о такой практике не знало либо делало вид, что не знает, – главное, чтобы это было не во вред работе. В то утро Джиму повезло. После обеда Трейвис должен был лететь на базу (там вертолет вышел из строя), и подбросить Джима во Флагстафф ему ничего не стоило. Он назначил Джиму встречу в аэропорту Скай-Рейндж, и вот он уже глядит вверх, на вращающийся винт вертолета, ощущая на лице поднятый им ветер и следя глазами за машиной, постепенно становящейся маленькой точкой у горизонта.
Птицы и люди штурмуют небо.
Мы в постоянном страхе, что небо подведет нас…
Тряхнув головой, Джим отогнал эту мысль. Потом закинул на плечо сумку и пошел по асфальтированной дорожке к зданию аэропорта. Согласно правилам, Трейвис совершил посадку в зоне частных вертолетов. Справа от него тянулись небольшие ангары, где стояли двух- или четырехместные «сессны» и «пайперы». По пути Джиму встретились двое мужчин средних лет, оба в стетсонах; они направлялись к изящной «сессне-миллениум» с высоким крылом – славной игрушке за полмиллиона долларов. У обоих в руках были чемоданы; мужчины смеялись и довольно громко разговаривали. Проходя мимо них, он расслышал слово «Белладжо», произнесенное едва ли не с восторгом.
