— Нет, — тихо пробормотала я.
— Вот именно. Вампир просто создаст себе ребёнка. А связь довершит начатое.
— Это насилие.
— Почему же? Скажи мне, ты давала своё согласие на то, чтобы твоя мать родила тебя?
— Нет, потому что меня не было. Это беспредметный разговор, — я отрицательно качнула головой.
— Но тебе придётся принять правду и смириться. Мир несправедлив, София, — она улыбнулась кончиками губ. — У тебя нет другого выхода. Скажи, ты уже думала, чем ты будешь заниматься в будущем? Ведь теперь тебя ждёт долгая, очень долгая жизнь.
— Пока что пытаюсь выжить в настоящем, — горько усмехнулась я, — будущее представляется чем-то очень-очень далёким.
— Вот в этом твоя главная ошибка! — она подняла указательный палец, — из-за того, что потеряла свою опору, сейчас ты видишь всё в депрессивных оттенках…
— О да! Действительно, у меня депрессия, — я громко расхохоталась и откинулась на спинку дивана, — ведь всё на самом деле просто прекрасно! И за мной не гоняться разъярённые охотники, мой создатель не собирается продавать меня как какую-то вещь и мне не надо пить кровь…
— Всё, что ты говоришь, и правда присутствует в твоей жизни. Но то, как ты к этому относишься, вот, что неправильно! Например, пить человеческую кровь. Я вижу, что для тебя это самая больная тема на сегодняшний день. Однако ты никогда не задумывалась, почему? — она выжидательно уставилась на меня.
Я прекратила смеяться и серьёзно задумалась над её вопросом.
— Если отбросить аморальность процесса, то, пожалуй, я так к этому отношусь, потому что попала к охотникам, когда превратилась, — я озадаченно пожала плечами, — а также, потому что я не хочу использовать людей. Ведь пить их кровь — насилие. Да, они не будут помнить об этом, но, мне кажется, они будут это чувствовать глубоко внутри себя. А помнить буду я. Осознавать себя насильником, не лучший способ, чтобы считать себя хорошей.
— Знаешь, у меня такое чувство, будто бы я разговариваю с вегетарианцем, — девушка в ответ рассмеялась, — они говорят что-то похожее, что и ты.
— Я не была вегетарианцем, — смотря на девушку, я видела, что она не понимает того, что я ей говорю. Она слишком давно стала вампиром, чтобы помнить, каково это быть человеком.
— Но фактически стала им сейчас, — Фрида укоризненно посмотрела мне в глаза, — знаешь, что самое страшное в нашем разговоре?
— Что?
— То, что ты по-настоящему не понимаешь, о чём мы говорим, — Фрида поднялась с дивана и отправилась наливать себе очередную чашку какао. Она продолжила говорить, находясь на кухне, даже не повышая голоса, зная, что я всё прекрасно слышу. — Суть нашей беседы заключается в том, что если ты не будешь пить человеческую кровь, то ты умрёшь. Насколько я поняла, ты заметила, какой была слабой, пока была у охотников. Тебе не хватало настоящей крови, — на этих словах она раздражённо фыркнула, — знаешь, когда ты попробуешь человеческую кровь прямо из горла, то тебе будет очень сложно придерживаться твоих нынешних позиций.
— Я пила кровь вампиров. Твою и Константина. Честно говоря, я признаюсь, что она была вкусной. Я не могу сравнивать с донорской, потому что она попадала сразу в вены, но вот наркоманкой не стала, как видишь, — я постаралась вспомнить те чувства, которые вызывала во мне кровь вампиров. Она действительно была вкусной. Очень вкусной, но не достаточно, чтобы вызвать жажду и привыкание. В ней чего-то не хватало.
— А давай проведём эксперимент? — девушка вернулась, неся в руках две чашки какао, — у меня храниться небольшое количество донорской крови, на всякий случай. Давай ты её выпьешь, а потом вновь попробуешь мою кровь.
— Зачем это? Я и так знаю, что твоя лучше, — непонимающе спросила я.
— Ты никогда не пила её, не можешь сравнить. Единственное, что я могу тебе сейчас сказать, что человеческая кровь, свежая, горячая — гораздо лучше.
— Слушай, меня не интересуют вкусовые качества крови. Ангел научила меня, как делать переливание. В этом нет проблем. А если мне захочется чего-нибудь вкусного, то я просто сделаю себе какао! — взяв кружку из рук Фриды, воскликнула я.
— Смешная ты, — она с улыбкой покачала головой и отвернулась к окну, — но ты не услышала первую часть моей фразы. Ты останешься слабой, если будешь упорствовать. К тому же, Константин вряд ли позволит тебе так жить. Совсем скоро всё измениться.
— А ты думаешь, почему я сбежала? — угрюмо спросила я.
— Это было глупо. Помнишь про связь?
— Помню, но я должна была хотя бы попытаться.
— Ладно, София, время позднее, пора ложиться спать, — она повернулась ко мне и сладко потянулась, — утро вечера мудренее.
— А я думала, что вампиры ночные создания! — усмехнулась я.
— Всё зависит от вампира, — ответила Фрида, — я много работаю над своим садом. Как внутри здания, так и снаружи.
— Кстати, а что это за здание?
— Раньше это был завод моего человеческого отца, как я уже говорила, — она немного смущенно пожала плечами, — когда вампир обратил меня, я не покинула свою семью, просто уехала с ним за океан. Времена были другие, нам было проще затеряться. После смерти родителей, я всё унаследовала.
— И что, никого не смущает, что по документам, это здание принадлежит… столетней девушке?
— Каждые двадцать лет, я завещаю документы самой себе. Мы же вампиры, за прошедшие столетия изрядно поднаторели в искусстве пряток. В том числе и подделок документов. Даже самая надежная проверка не выявит фальсификаций.
— Здорово.
— Раньше это здание было заводом по производству обуви. Мои родители очень вовремя умерли от старости и не увидели, как быстро изменилось время. Не видели, как завод обанкротился, — она печально улыбнулась, погружаясь в свои воспоминания, — мне хватило денег сохранить здание. А с помощью Маркуса, так звали моего Хозяина, я превратила это место в свой дом. Это действительно было удачным решением, так как ты видела, во что превратился этот район.
— Он заброшен, — я покачала головой, — почему решение удачное?
— Отсутствие соседей — залог долгой жизни на одном месте. Если бы я жила в обычной квартире или в доме, то каждые пятнадцать — двадцать лет, мне приходилось бы переезжать с места на место. Скрываться, прятаться, заводить новых друзей среди соседей. Постоянно пытаться не выделяться, — она удручённо вздохнула, — мне кажется, что это самое неприятное в нашей жизни. Пока мне везёт и этот район заброшен. Но рано или поздно, его превратят во что-то другое, и здесь появятся люди, мне придётся уехать.
— Жизнь отстой, — я неуклюже приободрила.
