Ленька увидел Антона и прямо к нему направился.
– Ты видел ее, голубую и вязкую. Сначала была она плотной, а потом раздвоилась, отчего прозрачность заимела. Ты знаешь ее? Знаешь, – сумасшедший запрыгал вокруг мальчика, все повторяя: «знаешь, знаешь».
Мальчишки-шестилетки встали немного в стороне, не решаясь подойти передразнивать: вдруг Антону это не понравится. Страшновато было, все-таки он больше вон на сколько. И убежать любопытство не давало.
– Откуда я ее знаю? – раздражено выпалил Антон. Этого ненормального еще тут не хватало.
Ленька отскочил от мальчика, перепугано закрывши лицо руками, втянул голову в плечи и, склонив голову вправо, жалко так сказал:
– Она смеется над тобой. Смеется и плачет кровавыми слезами.
Антона как током обожгло: это же он о Ромюсе и Аксоте! Ленька сказал то, что хотел, и пошел дальше своей дорогой, словно Антон и не хотел узнать про беду поподробнее.
– Постой, – остановил мальчишка сумасшедшего за рукав, – как же мне теперь от нее избавиться? Ты это знаешь?
Ленька посмотрел на Антона осмысленными, умными глазами, словно и не нес чушь на улицах этого города целыми днями. Но это ощущение у Антона возникло и сразу же потухло, словно показалось. Глаза у Леньки через доли минуты снова подернула поволока безумия, а правый вроде как и косить стал.
– Что заставляет забыть беду? Счастье. Что побеждает все время зло? Добро. Что может осушить слезы лучше смеха? Но смеха доброго, без издевки, – говорил он, а Антон не мог понять: стоит ли верить этим косящим глазам, или не стоит? – Правда, без издевки? – обратился Ленька уже к мальчишкам-шестилеткам. – Издевки как коровки, могут быть божьими, летать вместе с мошками, а могут быть с рожками и большими лепешками.
Он вприпрыжку поскакал дальше, сопровождаемый свитой из беспечной ребятни, подпрыгивающей в такт ему. Антон задумался, как можно понять эти слова и нужно ли понимать? Может, это все обыкновенный бред сумасшедшего?
– Привет, ты чего здесь завис? – подошел к нему Славик. – А я к тебе и кое-что сейчас слышал. Думаешь, ему стоит доверять?
– У нас нет другого выхода.
– Смех без издевки, значит, – Славик немного подумал. – Хорошо, попробуем.
* * *
Две красные кепки мелькали сквозь желтую листву парка, то пропадая в ней, то вновь появляясь. Это родители друзей как-то, не сговариваясь, в один и тот же день купили им совершенно одинаковые кепки. Славик сказал, что это не иначе как свидетельство их дружбы, и с тех самых пор Антон и Славик просто влюбились в свои новые головные уборы.
В школу ребятам нужно было ко второму уроку, химичка заболела, поэтому они не очень-то и торопились. Шли по улице, размеренно отпечатывая следы на тротуаре, и обсуждали, как это им получше применить в жизнь слова Леньки Долой Психиатров.
Первый урок еще не закончился, когда они оказались в школе, поэтому пришлось подождать звонка, чтобы пройти в раздевалку. Ее открывала техничка только во время перемены, а вместе со звонком снова запирала на ключ. Это было очень неудобным, но крайне необходимым ритуалом школы: иначе многие из учеников могли бы не досчитаться своей одежды.
Ждать в куртках было жарко и крайне неудобно: просто слоняться по коридорам друзья не могли – это занятие для девчонок, а подглядывать в замочные скважины классов и что-то туда бурчать сидящему на первой парте последнего ряда в куртке тяжело – нагибаться неудобно.
– А разденемся и на подоконник положим свои вещи, – предложил Славик.
Он уже стянул с плеча спортивную сумку, в которой всегда носил учебники, и забросил ее точно в цель – угол подоконника – одновременно чуть не выбив ею стекло. Стекло звякнуло, жалуясь.
– У меня что-то кепка не снимается, – озадаченно доложил Антон, вцепившись в нее обеими руками и умеренно дергая. Он попробовал бы и больше силы приложить, но на это не соглашались волосы. Они отзывались пронизывающей болью на каждое движение рук Антона.
– Ну что там? – нехотя подошел Славик. – Ты что их приклеил?
Славик не мог поверить своим глазам. Зачем это понадобилось Антону? Взять и приклеить кепку к голове – это, надо сказать, нестандартное решение. И клей-то какой хороший взял, не отдерешь. Момент, наверное, или суперклей.
– Да я не приклеивал, – оправдывался Антон. – Что я, в детстве уроненный?
– Кто ж тебя тогда так?
Славик посмотрел испуганно на друга, после того, как произнес эту фразу. Неужели опять? Антон тоже об этом подумал.
– А у тебя нет? – спросил он.
Красная кепка, сидящая на голове у Славика, стала внушать определенный страх: может, тоже приклеена, а, может, и еще что похуже. Он попробовал стянуть ее с головы и негромко крикнул. Волосы дернуло так, что в глазах проступили слезы. Значит, как у Антона – приклеена.
– Ну и что будем делать? На уроках так сидеть не разрешат, – заметил Антон.
– А мы воспользуемся советом Леньки, – осенило Славика, и он кивнул другу в сторону входной двери. На улице учителя им не помешают.
* * *
Со звонком входная дверь открылась в очередной раз и явила школе видение странное, смешное и в то же время с претензией на оригинальность. Куртки у этих двух явлений оказались вывернутыми наизнанку. То ли не разобрались ребята, как народ одежду носит, то ли с лица слишком сильно запачкали ее. Козырьки у бейсболок глядели не назад и уж тем более не вперед, а друг на друга: один вправо, второй влево. На ногах кроссовки несколько видоизменились с тех пор, как в последний раз заходили сюда ребята. Черную Славкину обувь перетягивали белые шнурки Антона, и наоборот: к белым кроссовкам Антона как нельзя кстати подошли черные шнурки друга.
– Вы чего это, работу нашли? Клоунами в цирке? – спросила Соня Косицина, а Тарасова хмыкнула тихонько в кулак.
– Эх ты, темнота, – нисколько не смутился Славик, – сегодня же День Смеха в школе. И призы должны быть за лучший костюм. А вы что, наряжаться никак не будете?
– Мы ничего не слышали, – переглянувшись, ответили девочки.
– Не слышали, – передразнил их Славик. – Вы так все интересное в своей жизни пропустите. Скажи, Антон? – он посмотрел на друга и незаметно так подмигнул.
Антон понял намек, ответил: – Ну, – и одновременно со Славиком снял кепку.
Девчонки были сражены наповал: с такими прическами ребятам точно первый приз достанется. Это отдаленно напоминало прическу, метко называемую народом «ежик», но ежик такой был как минимум после тифа. Клочками вырезанные волосы местами были окрашены акварелью самого разнообразного цвета. В самый раз для Дня Смеха. Правда, как мальчишки потом, после праздника ходить собираются, подруги понять не могли. Это ж надо будет всем объяснять, что ты нормален. Но сейчас их разноцветные ежи были самым шиком. Сразу захотелось хоть за второй приз повоевать, и Соня Зине сказала:
