Рози зажала камень в левой руке, ощущая его тяжесть. Как раз в тот момент, когда ноги быка напряглись для броска, она отвела руку назад и швырнула камень низом, покатив его по полу мимо быка. Голова зверя медленно повернулась в этом направлении, его ноздри раздулись, и он ринулся за камнем.
Мгновенно Рози снова очутилась на ногах. Она бросила остатки своей ночной сорочки рядом с грудой одеял ребенка. Маленький узелок с тремя последними гранатовыми зернышками все еще оставался у нее в руке, но Рози не отдавала себе в этом отчета. Она сознавала лишь, что мчится через комнату к тому проходу, который ей нужен, пока за ее спиной Эриний бросился на камень, пнул его на лету копытом, снова поймал, боднул наковальней своей башки, отшвырнул в один из боковых проходов и ринулся вслед за ним, издавая грозный рык. Рози бежала, но бежать нужно было далеко, и теперь все опять показалось сном, поскольку в кошмарных снах злодей всегда в двух шагах за тобой и от него не удается убежать.
Она ринулась в узкий коридор, как только услыхала, что топот копыт снова стал приближаться. Он нагонял ее, и когда они почти поравнялись, Рози закричала, прижала испуганную девчушку к груди и побежала с такой скоростью, на какую только была способна. Однако Эриний оказался быстрее. Когда не было сомнения, что сейчас он затопчет ее и Рози закрыла глаза, бык… пронесся мимо за стеной, справа от нее. Эриний успел бы догнать ее, но ошибся на один проход.
Рози неслась дальше, задыхаясь, с пересохшим ртом, чувствуя лихорадочные удары крови в висках, горле, глазах. Она понятия не имела, ни где находится, ни в какую сторону бежать дальше. Теперь все зависело от зернышек граната. Если она забыла положить хотя бы одно семечко, она может бродить здесь многие часы, пока бык в конце концов не отыщет ее и не затопчет.
Она добралась до пятисторонней развилки, огляделась и не нашла никакого семечка. Однако она увидела мерцавшую, издававшую резкий запах лужицу бычьей мочи, и это навело ее на жутко правдоподобную мысль. Предположим, здесь было семечко… Она не могла вспомнить, положила ли его на этой развилке, поэтому отсутствие семечка ничего не значило, если предположить, что бык смел его, когда промчался здесь.
Тебе нельзя думать об этом, Рози, — у тебя нет выбора. Ты должна искать выход, иначе бык в конце концов убьет вас обеих.
Она ринулась через перекресток, придерживая одной рукой тельце, а другой — головку девчушки, чтобы та не моталась из стороны в сторону. Двадцать ярдов проход шел прямо, потом свернул вправо и еще через двадцать ярдов уперся в Т-образный перекресток. Она побежала туда, уговаривая себя не терять голову, если не отыщет там семечка. В этом случае она просто вернется по своим следам к пятисторонней развилке и испробует другой проход. Это проще простого, даже вспотеть не успеет, если… не потеряет головы, конечно. И пока она успокаивала себя этими мыслями, чужой испуганный голос стонал в ее сознании: заблудилась, вот что ты получила за то, что бросила мужа, вот как оно все обернулось, заблудилась в лабиринте, играешь в прятки с быком в подземелье, оказывая любезности сумасшедшей бабе… Вот что бывает с плохими женами — с женами, которые лезут выше своего места в заведенном порядке вещей. Заблудилась в темноте…
Она увидела зернышко, острым концом ясно указывающее в правое ответвление развилки, и всхлипнула с облегчением. Чмокнула щечку девочки — та снова заснула.
Рози свернула направо и пошла с Кэролайн (она была теперь уверена, что это ее неродившаяся дочка), свернувшейся у нее на руках. Она так до конца и не избавилась от страха перед тем, что рано или поздно подойдет к развилке, которую забыла отметить зернышком, но на каждом перекрестке находила зернышко. Однако Эриний тоже оказывался там, и топот его копыт по камню, порой далекий и приглушенный, а порой близкий и очень громкий, напоминал ей о том времени, когда ей было всего пять или шесть лет и она с родителями отправилась в Нью-Йорк. Из этой поездки лучше всего она запомнила две вещи: «Рокетсы», отплясывавшие на сцене мюзик-холла «Радио-сити», абсолютно синхронно двигая ногами, и напугавшие ее суету и суматоху Центрального вокзала с его эхом, громадными светящимися вывесками и людскими потоками. Массы людей на Центральном поразили ее не меньше, чем «Рокетсы» (и в основном по тем же причинам, хотя эта мысль пришла ей в голову много позже), а грохот поездов напугал, потому что невозможно было понять, откуда приезжает и куда отправляется вся эта масса поездов и людей. Шум, грохот и скрежет нарастали и стихали, стихали и нарастали. То здесь, то там дрожали стекла, пол под ногами ходил ходуном.
Топот быка Эриния, слепо носившегося по лабиринту, всколыхнул те воспоминания с удивительной четкостью. Рози понимала, что она, никогда не потратившая ни одного доллара на государственную лотерею и ни разу не сыгравшая в «Бинго» на индейку или дешевый сервизик, теперь затеяла опаснейшую игру со случаем, где призом была ее жизнь, а проигрышем — смерть… И смерть младенца тоже. Она вспомнила мужчину в «Портсайде» с красивой, плутоватой физиономией и разложенную на крышке его чемодана игру из трех карт. Теперь она была тузом пик. Но понимала, что быку необязательно нужны слух или обоняние, чтобы отыскать ее, он мог напороться на них с Кэролайн по чистой случайности.
Но этого не случилось. Завернув за последний угол, Рози увидела впереди ступеньки. Задыхаясь, одновременно плача и смеясь, она выскочила из прохода и побежала к ним. Она взобралась на пять-шесть ступенек, а потом оглянулась назад. Отсюда ей было видно, как лабиринт извивается и убегает в темноту — беспорядочная паутина правых и левых поворотов, развилок и тупиков. Где-то далеко справа она слышала, как мчится Эриний. Но мчится в глубину лабиринта. Они были наконец в безопасности. Рози бессильно опустила плечи и заплакала.
В голове ее зазвучал голос Уэнди: «Теперь ты можешь возвращаться сюда — с ребенком. Основные трудности позади, но ты еще не справилась до конца».
Да, наверняка она еще не справилась до конца. Ей нужно было одолеть две сотни ступенек, на этот раз с ребенком на руках, а она уже выбилась из сил.
«Осторожно, шаг за шагом, дорогая, — сказала Послушная-Разумная. — Вот так мы должны идти. Потихоньку».
Рози двинулась вверх (потихоньку, шаг за шагом), время от времени оглядываясь через плечо и стараясь не вспоминать (могут быки взбираться по лестницам?) о жутких вещах там, внизу, где остался лабиринт. Девчушка в ее руках становилась все тяжелее и тяжелее, словно здесь вступал в силу какой-то странный закон механики: чем ближе к поверхности, тем тяжелее малышка. Рози увидела слабое пятнышко дневного света далеко в вышине и уже не отрывала от него глаз. Пока пятнышко, словно издевалось над ней, вовсе не приближаясь, а она уже задыхалась, капли пота текли по лбу, и кровь стучала в висках. Впервые за последние полмесяца ее почки снова начали болеть и дергаться в такт лихорадочному сердцебиению.
