Инна выпрямилась, удивленно глядя на Павла. Его глаза блестели. Она уже давно не видела Павла таким уверенным и готовым.
— Кажется, ты начинаешь просыпаться. Что же тебя торкнуло? Случай с Димой?
— То, что мой сын плюнул мне в морду.
Павел допил чай и встал.
— Но сначала я отвезу тебя домой.
Наступила мрачная тишина. Инна медленно подняла глаза. Ее ресницы дрогнули.
— Пора возвращаться, Инна, — сказал Павел. — Сказка закончилась. Я знаю, что ты не любишь меня и никогда не любила.
Это конец, милый друг.
Это конец, мой единственный друг.
Конец
Наших тщательно продуманных планов.
Конец
Всего, что имеет значение.
Ни спасения. Ни удивления.
Конец.
Я больше никогда не взгляну в твои глаза.
The Doors. «The End».
«Ужасы устремились на меня; как ветер, развеялось величие мое, и счастье мое унеслось, как облако. И ныне изливается душа моя во мне: дни скорби объяли меня. Ночью ноют мои кости, и жилы мои не имеют покоя».
Книга Иова, Ветхий Завет.
Застегивая пуговицы белой блузки, Инна испытывала щемящее чувство возвращения. Именно в этой блузке и голубых джинсах она впервые переступила порог старого, темного, запущенного Дома.
Девушка поправила волосы, ободряюще улыбнувшись отражению в зеркале.
Инна прошлась по комнатам, где ей было так тоскливо и холодно… Когда она оказалась здесь, все виделось убогим и грязным. Особенно мучила ее вонь. Но теперь, когда Инна прожила здесь несколько месяцев, Дом носил на себе печать ее присутствия. Инна смотрела на стены, мебель, полки с книгами, и во всем видела отражение собственной души.
Павел кашлянул в кулак. Инна обернулась. На ее лице испуг сменился изумлением. Павел, в нежно-голубого цвета рубашке и черных джинсах (Инна даже не знала, что у него есть такие вещи), чисто выбрит. Лицо спокойное и серьезное.
«Кажется, мой уход — большой праздник».
— Я вызвал такси. Ты ничего не забыла?
— Нет. Вещей немного — всего-то паршивая сумочка.
Инна некоторое время смотрела Павлу в глаза, пытаясь угадать его мысли. Сказала со слабой улыбкой:
— Все было не так плохо, правда?
Павел отвернулся.
За окном послышался шорох колес.
Инна вздрогнула. Павел встряхнулся.
— Ну? Пора.
Инна медленно, как во сне, сошла с крыльца. Направилась к машине.
Павел следовал за ней, хмуро глядя под ноги.
Инна взялась за ручку дверцы. Он вскинул голову.
— Ты что-то забыла?
Девушка облизнула губы.
— Съездишь со мной? Я боюсь одна ехать.
Павел секунду разглядывал ее лицо. Жесткая усмешка скривила его рот.
— Что ж, — процедил он. — Прокатимся с ветерком.
Инна неуверенно рассмеялась.
Такси остановилось. С ужасом и сонным недоумением Инна уставилась на роскошный особняк.
Павел открыл дверцу с ее стороны.
— Выходи.
Инна, в каком-то отупении, взяла сумочку. Выбралась из машины. Павел захлопнул дверцу.
Они смотрели друг другу в глаза. Шофер терпеливо ждал. Инна подумала: скольких он повидал, как мы? Как это, наверное, скучно и банально!
Павел сузил глаза.
— Дальше дорогу ты знаешь, не заблудишься.
Обошел машину, открыл дверцу. Инна крикнула:
— Куда ты?
Он криво усмехнулся.
— В будущее, любовь моя. В прекрасное, счастливое будущее! Мы все туда идем.
Инна постояла, глядя вслед такси.
Посмотрела на особняк.
— Я вернулась, — сказала она.
Задумчивой походкой вошла в гостиную. Все знакомо, и все чужое.
Скинула туфли. Бросила сумочку на диван.
Остановилась посреди комнаты. Она не была здесь так долго, что разучилась жить в собственном доме. Что делать?
Привычка повернула ее голову, раскрыла глаза, в улыбке раздвинула губы.
Мини-бар.
Инна достала стакан. Некоторое время задумчиво смотрела на него. Вспоминала.
Откупорила бутылку виски. Налила чуть-чуть.
Облокотившись на стойку, глотнула. Запрокинула голову, томно прикрыв глаза.
Выпрямилась. Глаза заблестели.
Девушка подняла стакан.
— Инна Нестерова, я пью за тебя!
И выпила все залпом.
Смотрите-ка! Куда идет эта женщина? Поднимается по лестнице. Ее лицо задумчиво. Какие призраки кричат ей вслед?
«Тебя нужно было утопить в помойном ведре, как котенка!»
— Заткнись, дядя! — крикнула Инна. — Ты пьян! И мертв!
Спотыкающейся походкой ввалилась в спальню. Бросилась на кровать.
Она сжала в объятиях подушку, потерлась щекой, вцепилась зубами. Подушка заглушила звериный стон боли и отчаяния.
— Мама, — прошептала Инна, плача. — Почему ты ушла? Почему ты меня бросила?
Проснувшись, она села на постели.
Тишина. За окном прожужжала машина. Грохот музыки. Почему никто не танцует?
Инна спустилась вниз. Остановилась в центре гостиной. Прислушалась.
Я был там в тот день. Я все видел. Я видел — Инна Нестерова — стоит в напряженной позе, слегка наклонив прелестную золотую головку. Видел, как широко раскрыты ее глаза. Как, сама того не замечая, она морщит лоб.
Что я мог сделать, чтобы спасти ее? О, если бы я мог повернуть время вспять! Сделать шаг. Крикнуть ей: «Обернись!» Встать между ней и Смертью. Я бы все исправил.
Инна слышала гулкие удары собственного сердца. Несколько секунд не было ничего — только она и ее сердце.
Потом появилось все остальное. Мир воссоздался из небытия за одну секунду, Дом нарос вокруг Инны с ее израненным сердцем. Подвешенное над горизонтом солнце, старое и молодое солнце, вечное солнце бросало в окно сквозь паутину занавесей пшеничные снопы лучей, словно хотело приласкать Инну. Все — стены Дома, птицы, тишина — кричало: «Мы любим тебя, Инна!»
Страшный скрежет в ванной, деревянный грохот в спальне заставили девушку вздрогнуть.
Она замерла, ледяной страх окатил с головы до ног.
«Это трубы, Инна. Газ».
«Нет, не трубы!»
В ванной открылся кран, в раковину с грохотом полилась вода.
Инна бросилась туда.
Все три крана открыты. Пар белым облаком заполнил ванную. Зеркало покрылось испариной.
Инна завернула краны. Провела ладонью по поверхности зеркала. Поймала собственный затравленный взгляд.
И увидела надпись на стене у себя за спиной, сделанную свежей кровью (буквы текли).
Обернулась. Беззвучно шевеля губами, прочитала:
LOVE
Снова посмотрела в зеркало. Так же одними губами, не понимая смысла, прочитала:
