Со стороны банка «Нью-Ингленд» Мейн-стрит пересекали две дамы почтенного возраста. Они услышали неистовый стрекот, подняли головы и разинули рты — в каких-то пятнадцати сантиметрах от них мимо пронесся точно мираж мальчик на огромном велосипеде.
Самая опасная часть пути была пройдена. Билл взглянул, и не раз, в лицо надвигающейся смерти, взглянул и все же нашел возможность отвести глаза. Автобус не задавил его, сам он никуда не врезался, не разбился, не задавил двух старушек, направлявшихся в магазин с хозяйственными сумками и чеками социального страхования; не врезался он и в заднюю дверь пикапа. Билл снова ехал в гору, скорость убывала на глазах, точно кровь из вены. Что-то — назовем это желанием, чем плохо? — тоже убывало вместе со скоростью. Все мысли и воспоминания вновь прихлынули — «Привет, Билл! Мы почти потеряли тебя из виду, когда ты летел под уклон, но мы тут!» — воспоминания и мысли догнали его и заняли свое место, влезли под рубашку, впрыгнули в ухо, ворвались в сознание, будто ребятишки с ледяной горки. Билл ощущал, как они устраиваются на своих привычных местах, лихорадочно толкая друг дружку. «Уф, наконец-то мы снова в голове Билла! Давайте подумаем о Джордже. Хорошо? Кто хочет первый?»
«Ты слишком много думаешь, Билл».
«Нет, дело не в этом. У него слишком много воображения».
Билл свернул на Ричардс-элли и вскоре очутился на Сентер-стрит. Теперь он уже ехал медленно, чувствуя на лице и спине капли пота. Перед Центральной аптекой он остановился, спешился и вошел в здание.
До смерти Джорджа Билл без труда изложил бы мистеру Клину суть дела. Аптекаря нельзя было назвать человеком добрым, во всяком случае, Биллу так никогда не казалось, но он терпеливо выслушивал клиента и никогда не передразнивал и не высмеивал его. Но теперь заикание причиняло Биллу неудобств больше, чем когда бы то ни было, и он боялся, что если промедлит, с Эдди может случиться непоправимое.
А потому, когда мистер Клин обратился к нему: «Здравствуй, Билл Денбро. Что тебе?», — Билл достал вкладыш из баночки витаминов, развернул листок и написал на обороте: «Я играл с Эдди Каспбраком на Пустырях. У него случился приступ астмы. Он еле дышит. Можно я заправлю для него аспиратор?»
Билл бросил записку на другой конец застекленного прилавка. Мистер Клин прочел ее, посмотрел в встревоженные голубые глаза Билла и сказал:
— Конечно. Подожди здесь. Только смотри ничего не трогай, чего не надо.
Билл нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока мистер Клин стоял за прилавком. Хотя тот отсутствовал не больше пяти минут, Биллу это время показалось целой вечностью. Наконец мистер Клин вернулся с наполненным пластмассовым аспиратором. Он подал его Биллу и улыбнулся.
— Это должно помочь. Никаких проблем.
— С-спасибо, н-но у меня н-нет д-денег.
— Ничего страшного, сынок. Я запишу на счет миссис Каспбрак. Уверен, она захочет поблагодарить тебя за твою доброту.
Облегченно вздохнув, Билл поблагодарил мистера Клина и поспешно вышел. Мистер Клин поднялся из-за прилавка и стал смотреть ему вслед. Он видел, как Билл бросил аспиратор в велосипедную сумку и неуклюже влез в седло. «Неужели он поедет на таком огромном велосипеде? — подумал мистер Клин. — Не может быть». Но мальчишка каким-то немыслимым образом не свалился и не расшибся, а медленно, но уверенно покатил прочь. Велосипед, казавшийся мистеру Клину чьей-то зловещей шуткой, катил, как пьяный, качаясь из стороны в сторону. Аспиратор катался в кожаной сумке.
Мистер Клин улыбнулся. Если бы Билл видел эту улыбку, он бы, вероятно, уверился в том, что мистер Клин не принадлежит к самым обаятельным людям на планете. Это была кислая улыбка, улыбка человека, нашедшего повод для удивления и забавы там, где не было никаких поводов для забавы. Да, он внесет аспиратор Эдди в счет его матушки Сони Каспбрак, и, как всегда, она будет удивлена дешевизной заправки и скорее заподозрит недоброе, нежели выразит благодарность. «Другие лекарства так дороги», — не раз говорила она. Мистер Клин знал, что миссис Каспбрак принадлежит к людям, которые полагают, что ничего дешевое не может принести пользу. Он мог бы содрать с нее немалые деньги за аспиратор, и у него нередко возникало такое искушение… Однако зачем потакать глупости этой женщины: можно подумать, что он умирает с голоду.
Дешево? Да, конечно. «Гидрокислый газ» («применять по назначению врача»), — аккуратно отпечатано на этикетке, приклеенной к каждому аспиратору, и этот газ был на удивление дешев, но даже миссис Каспбрак была вынуждена признать, что, несмотря на дешевизну, аспиратор очень помогает ее сыну. Он был дешев, потому что представлял собой не что иное, как обыкновенное сочетание водорода и кислорода с небольшим добавлением камфоры, создающей специфический запах лекарства.
Иными словами, заправка аспиратора стоила не больше, чем вода из-под крана.
Обратно Билл ехал в гору и добирался до Пустырей дольше. Иногда, на крутых подъемах, ему приходилось слезать и толкать Сильвер. Ему хватало сил подниматься лишь на пологие подъемы.
К тому времени, как он, спрятав велосипед под мостом, стал пробираться к ручью, было десять минут пятого. На ум приходили всякие ужасные предположения. Этот Хэнском мог покинуть Эдди, а тот мог умереть. Или — не дай Бог! — вернулась эта «урла» и отметелила их обоих. Или — что хуже всего — мерзкий тип, охотящийся на детей, мог сделать свое черное дело — растерзать если не обоих, то уж во всяком случае, одного, как тогда Джорджа.
Билл знал, что на этот счет много ходило сплетен, которые обрастали затем домыслами… Билл сильно заикался, но был не глухой, хотя иногда людям казалось, что он, вероятно, страдает от глухоты, поскольку он говорил только при крайней необходимости. Некоторые считали, что убийство его младшего брата никак не связано с убийством Бетти Рипсом, Черил Ламоники, Мэтью Клементса и Вероники Гроуган. Другие полагали, что Джорджа, Рипсом и Ламонику убил один человек, а остальных — другой убийца, работающий под первого. Иные придерживались мнения, что мальчиков убил один негодяй, а девочек — другой.
Билл считал, что все жертвы — дело рук одного человека, если, конечно, его можно было назвать человеком. Он иногда склонялся к мысли, что это нежить, и часто размышлял о странностях, происходящих в Дерри. Неужели это все еще последствия смерти Джорджа, когда родители словно перестали замечать его. Горе так сокрушило и подавило их, что они не замечают простого факта: Билл жив, и в любой момент с ним может случиться беда, например, он может разбиться. Как это связывалось с убийствами? То и дело он слышал теперь какие-то внутренние голоса, их шепот; разумеется, они нисколько не походили на его собственный голос, они не заикались, они звучали тихо, но очень настойчиво. Ведь это они советовали ему поступить так, а не иначе. Может быть, из-за них Билл совсем по-другому чувствовал себя в Дерри. Городские улицы, где Билл никогда не бывал, уже не манили его, а пугали своей зловещей тишиной. Не оттого ли некоторые лица теперь настораживали и пугали?
