— Бросишься в озеро.
— Это совсем не смешно.
Продолжения не последовало, ибо теперь она повесила трубку.
Он подошел к окну и взглянул на город, укутанный тоннами снега, который никто не убирал. Оконные стекла были разукрашены морозными узорами. Он соскабливал ногтями один за другим и все считал и считал. Когда он дошел до 198, ярость взыграла в нем, и стекло разлетелось вдребезги. Он задохнулся от холодного воздуха и завыл, точно собака.
Батареи отопления в здании работали на автоматическом режиме. Телефон — тоже. Покуда не истечет счет в банке, который был также автоматическим. Его денежный счет был чудовищно огромен и автоматически регулировался через почтовую службу Федерального Правительства. Целый город был под властью автоматов. Некоторые из них останавливались, если кончалось горючее, или не следовало дальнейшего распоряжения, или запаздывал ремонт. Даже бомбы и те были автоматическими. И космический корабль, который забрал его с компаньонами на Марс, а затем вернул обратно, тоже был автоматическим. Хольт был единственным, кого спасла предусмотренная защита. В ту памятную первую неделю, уезжая из Кейна, он сохранял спокойствие и невозмутимость. Хотя он сознательно прикрывался этими качествами в лагере новичков, но с самого рождения был частью их самих.
Автоматические уличные автоматы убирали тела погибших и расчищали широкие автострады от скопища автомобилей. Было несколько странно, что будучи офицером Армии Соединенных Штатов, он в течение двенадцати лет не видел ни одного мертвого тела. И вполне естественно, что увиденное теперь ужасно поразило его. Лидия, скорее всего, мирно спала, когда упали первые бомбы. Он застал ее в постели. Тело не сгнило — ведь эти бомбы совершенны в уничтожении всего живого. Разные вирусы стали появляться не так уж давно. Отчего? А Бог его знает, откуда они взялись. Тело жены начало разлагаться совсем недавно.
Она неоднократно звонила ему и, когда он отзывался, опять напоминала ему о массовом убийстве и вновь советовала покончить с собой. В ответ на это он попытался обратить ее внимание, что она ведь живая, он ведь ее не убил.
— Ха, но меня же не существует!
Это было ошибкой с ее стороны. С этого момента он перестал реагировать на телефонные звонки. Просто сидел на диване с книжкой и считал количество звонков. Порой они длились бесконечно, тогда он покидал свой дом и отправлялся на поиски скамейки перед замерзшей гаванью. Он решил освежить в памяти свои математические познания. Увы, он забыл абсолютно все, что узнал и почерпнул в колледже. Запутавшись окончательно, Хольт бросал это занятие и шел бродить по улицам родного города. Множество подробностей своего детства так и не удалось воскресить в памяти. Его это нисколько не тяготило, и, в конечном итоге, бредя по снегу, он мог только подсчитывать свои шаги. Он мог считать бесконечно долго, стараясь приблизиться к круглому результату: Для него это имело определенное значение. С числом “90” он проделывал различные комбинации. Это число являлось суммой двух площадей квадратов: 9 и 3. Это же число являлось результатом умножения 9 и 10, тогда как результат умножения 9 на 11 был равен 99. 99×2=198! А числа, которые находились рядом с числом 198, были главными: 197, 199. Возможности скрытого значения в числах бесконечны и безграничны.
Но перед растущей страстью к вычислениям была нерешительность, смутное беспокойство и неясное чувство вины, о которой он предпочитал не думать. Единственное, что он не мог произнести вслух, было слово: ВИНОВЕН.
Это было то, что она вызывала в нем.
Вероятно, была некоторая справедливость в ее предложении о самоубийстве. Он не добился в жизни никаких особенных успехов, чтобы оказаться избранным.
Его очень спешно поместили в автоматическую ракету вместе с двумя другими мужчинами и отправили, словно большой багаж, на другую планету. Там он находился до тех пор, пока не стал свидетелем гибели его напарников в результате несчастного случая. Тогда ракета повернула назад к Земле.
Бог свидетель, это было совершенно случайное совпадение, он набрал неправильно комбинацию цифр, приведя в действие механизм разрушения, ну а нейтронные бомбы владели секретом жизни и смерти.
* * *
Багровый закат особенно угнетал его. Он не боялся темноты и старался во время заката находиться внутри помещения, отсиживаясь в кухне, где не было окон. С приходом сумерек Хольт мог свободно разгуливать по квартире.
Счет стал необходимой потребностью его существования. Он пересчитал книги на полках, удары пульса, количество секунд в часах. Перед тем, как заснуть, он проводил бесконечные вычисления.
Однажды во сне он услышал детскую песенку о часах:
Хикори-дикори-док,
К часам мышка прыг-скок,
Часы отбили один щелчок,
Мышка исчезла
Хикори-дикори-док.
Зазвонил телефон. Он дослушал песенку до конца, после чего проснулся окончательно.
— Умоляю, выслушай меня, — сказала она. — Прости меня за те слова. Я совсем не желаю твоей смерти. Не вздумай совершить то, что я тебе внушала. Господи, как я боялась, что ты не поднимешь трубку…
Она еще долго несла что-то несуразное. Все это он воспринимал как бы со стороны, как будто его телефонный номер набран по ошибке.
— Можно мне прийти сейчас? Я хотела этого с самого начала, но чего-то боялась. Я совсем не знала тебя. Можно я приду К ТЕБЕ СЕЙЧАС?
Он не знал, что ответить. Что можно ответить тому, кто вообще не существует? Лунный свет струился через занавеси и падал на кровать живыми, молочными бликами.
— Что ты сказала? Повтори, пожалуйста! — он слушал ее рассеянно.
— Я решилась на это сама. Это то, о чем ты раньше так мечтал. Я приду. Я буду у тебя… через час. Или, чтобы быть точной, через полтора часа. — Она повесила трубку.
Он взглянул на часы.
“У меня в запасе 90 минут. 5400 секунд”. Он приступил к отсчету.
Было затруднительно считать мгновения после первой сотни. Он досчитал до 2600, когда в дверь постучали. Не обращая на стук внимания, как на бесконечные назойливые телефонные звонки, он вновь попытался сосредоточиться.
— Пожалуйста, Джустин, пожалуйста, впусти меня!
— Это невозможно, — с осторожностью объяснил он, — если я впущу тебя сейчас, я не смогу убедиться, реальна ли ты.
— Я реальна, Джустин. Ты можешь прикоснуться ко мне, увидеть меня. Ну, пожалуйста, Джустин!
— Это как раз то, чего я боюсь. Тогда я уже не смогу проверить, сошел ли я с ума.
— Джустин, я хочу тебя! Слышишь?
— Ты что, плохо понимаешь? Я же объяснил, что это невозможно.
