Уэл Данинджер и Брюс Нортон ждали. Передатчик, который они спрятали в одежде Луизы Маккоун, позволял знать все, что происходит между ней и Регом Белинджером. Три долгих недели они слушали их разговоры. Макговерн хотел отправиться с ними, но получил отказ. Конечно, он знал, где находится лаборатория, и мог найти ее самостоятельно, но Луиза убедила его не делать этого. Сейчас она убеждала Рега Белинджера. Убеждала почти месяц, подбираясь к нужному результату крошечными шагами, словно играла в шахматы. И Рег, казалось, принял эту игру.
Сейчас ход был за Луизой.
Она подошла к закрытой двери и выглянула в коридор. Путь на свободу был открыт, но она сочла, что Рег мог устроить ей проверку. Или что там еще взбредет ему в голову? Решился ли он? Не передумает ли? Не вернется ли для того, чтобы еще раз убедиться в правильности принятого решения? Луиза не знала. Но Рег не собирался возвращаться.
Он оставил лабораторию, воспользовавшись обвалом в стене старого завода. Никто не шел за ним. Никто не следил. По крайней мере, он надеялся, что это так.
«Шевроле» агентства находилось там, где и сказала Луиза, но Рег долго наблюдал за машиной, не решаясь подойти.
Он не знал, но Брюс Нортон, скрытый от посторонних взглядов черными окнами машины, давно заметил его.
– Может быть, выйти ему навстречу? – предложил он Данинджеру, озабоченный тем, что Рег не решается подойти к ним более двух часов.
– Дай ему время подумать, – Данинджер закурил.
Мысли снова и снова устремлялись за стены завода. Он не хотел думать о Даяне и ее беременности, но не мог избавиться от образов, которые лезли в голову. Принял ли он какое-то решение? Нет. Никаких решений. Просто движение вперед.
– Когда Рег подойдет к нам, старайся не смотреть на него, – посоветовал он Нортону. – Не хочу, чтобы парень увидел твой страх или твое отвращение. – Он посмотрел на агента, желая убедиться, что тот все понял. Нортон ответил ему обиженным взглядом. – Ты однажды уже ошибся, – напомнил ему Данинджер инцидент с Хэлстоном. Нортон недовольно поморщился, словно ему наступили на больную мозоль. Данинджер отвернулся, опустил стекло и выбросил сигарету в холодную весеннюю ночь.
Рег пожал плечами и решил, что ждать дольше нет смысла. Решение принято. Он остановился недалеко от машины, позволив Данинджеру выйти к нему навстречу. Несколько минут они молчали. Данинджер вглядывался в уродливую маску, скрывавшую лицо Рега, и пытался вспомнить, как парень выглядел в тот день, когда они виделись в последний раз, изменился ли он сильнее? Кажется, да, хотя…
Данинджер вспомнил Луизу и едва смог сдержать озноб. Как она могла обнимать этого монстра, целовать? Наверное, женщины меньше обращают внимание на внешний вид своих партнеров, нежели мужчины? Или просто он отвык от этих уродливых масок? Кого он видел последнего с таким лицом? Хэлстона? Агентов, которые приняли вакцину, прибыв в Форестривер, ему так и не показали. Кейси Мортон заверил, что они еще живы, но Данинджер сильно сомневался в этом, хотя спрашивать и узнавать детали не собирался. У каждого свои проблемы, и решать их должен каждый по-своему. У кого-то лицо монстра, у кого-то бывшая жена, беременная от своего нового мужчины, который стал монстром… И еще шесть с лишним миллиардов людей со своими маленькими и большими проблемами.
– Ты знаешь, зачем я здесь? – спросил Рег Белинджер охрипшим от долгого молчания голосом и сам же ответил на свой вопрос. – Думаю, знаешь. – Он увидел, как Данинджер кивнул, и на мгновение в голове вспыхнула обида на Луизу.
Она говорила, что пришла за ним, потому что хочет снова быть вместе, но на самом деле просто использовала его… Хотя что это меняет? Безумие должно закончиться. Это не жизнь. И это не смерть. Это что-то среднее. И нужно поставить точку.
– Луиза сказала, у вас кое-что есть для меня? – Рег попытался разглядеть второго человека в «Шевроле».
За черными стеклами Нортон выглядел безликим силуэтом. Даже не человек, а просто тень. Как и все, кто находится сейчас на фабрике… Почти все… Губы Рега изогнулись в ухмылке. Луиза не принадлежит их царству теней. И Даяна Кросс. Может быть, скоро кто-то из них тоже избавится от этого рабства.
Надеялся ли Рег, что повезет и ему? Нет, он даже не думал об этом. Просто решил, что пора ставить точку, и этого было достаточно. Он сделает то, что сказала Луиза, даст собравшимся на заводе людям шанс. Конечно, многие из них умрут, но у других появится возможность вернуться к прежней жизни. Иначе они просто убьют друг друга. А если не они, то те, в кого превратился весь этот мир. Теперь они для него стали детьми Франкенштейна. И нет места, где можно спрятаться от этого проклятия.
Данинджер открыл багажник «Шевроле», затем открыл кожаный саквояж с десятком стеклянных пробирок.
Вирус – смерть. Вирус – жизнь. Рег поджал губы, чтобы ничего не сказать. Рулетка жизни запущена, фишки на столе, ставок больше нет. Осталось бросить шарик. И роль эта принадлежит ему.
– Добавишь это в еду, – сказал Данинджер, но его голос показался Регу далеким, донесшимся из другого мира.
Вирус. Пытались ли они остановить его? Пытались ли разработать вакцину? Или же все их усилия были направлены на то, чтобы создать вот этот концентрат вируса? Сосредоточение смерти. Жизнь этого мира. Но в этом мире нет безумия. Не более, чем и всегда. Но на заводе. Среди друзей. Да. Вот там безумие.
Рег взял саквояж и, не говоря ни слова, зашагал прочь, обратно в пролом в стене. Данинджер закурил, провожая его взглядом. Парень нравился ему, и если бы его спросили, кому он желает удачи из всех оставшихся на фабрике зараженных людей, которым предстоит сыграть в рулетку со смертью, то имя Рега было бы первым в списке. Данинджер выпустил дым, стараясь не думать, какое бы место занял в этом списке Хэлстон. Ответ был один. Очевидный ответ. Хотя Даяна, возможно, и не простила бы ему этого. Отец ее ребенка должен жить. Но жизнь ведь все равно не придет к нему – к Данинджеру – и не спросит, кого ей миловать, а кого казнить. Так что он просто делает то, что должен делать, а его чувства и симпатии – это его личные чувства и симпатии.
Рег скрылся в темноте, но Данинджер еще долго вглядывался в ночь, стараясь унять охватившее его волнение. Нечто подобное он чувствовал на своем первом громком судебном процессе. Но сейчас все это было в прошлом. Остался лишь старый завод и Рег Белинджер, в руках которого находятся двадцать, а может быть, тридцать человеческих жизней.
Рег проскользнул в пролом в стене и заговорщически огляделся по сторонам. Никого. Пробирки звякнули в карманах куртки. Смерть была так близко, что казалось, он чувствует ее дыхание на своем затылке. Или жизнь? Хотелось верить, что жизнь, но пробирки с усовершенствованным вирусом ассоциировались больше со смертью.
