– Бриан, вы живы! – закричал один из них, приветственно размахивая рукой.
Бриан с трудом узнал в человеке барона Жерара.
– А что с наследницей? – рыцарь почти бегом приближался к нему.
– Она в доме. Ну и видок у вас Жерар. По вам случайно не стадо коров прошлось? – усмехнулся Бриан, вкладывая меч в ножны.
– На себя посмотрите, друг мой, – радостно хлопнул его по плечу Жерар, – Как я рад, что с ребенком все в порядке. Теперь осталось только дождаться герцогиню.
Женщина в лазоревом платье, расшитом золотом и драгоценными камнями, с густыми темными волосами, спрятанными под тончайшей серебристой накидкой из непонятного материала, и таким же необычным плащом на плечах, гордо ехала на белом жеребце по направлению к полуразрушенному замку. Рукой украшенной как минимум двумя браслетами и десятком колец она сделала величественный знак дежурившему стражнику, приказывая открыть ворота. Он не посмел ослушаться, и знатная дама въехала во внутренний двор замка.
– Мне нужен Эрмон де Вальпонт, коннетабль епископа Бургундского, – властно распорядилась она, не слезая с коня, как будто замок принадлежал ей, а подошедшие воины были ее слугами.
Высокий светловолосый мужчина с волевым подбородком и четко очерченными губами появился на пороге.
– Чем обязан вашему появлению здесь, мадам? – спросил он, бесцеремонно разглядывая красивую незнакомку.
– Разве так сын должен встречать свою мать, прибывшую из дальних странствий, – насмешливо произнесла Инесса, с интересом глядя на Эрмона.
– Мать? – Эрмон нахмурился. В его глазах одно за другим промелькнули недоверие, радость, гнев. Но он быстро взял себя в руки. – Позвольте помочь вам спуститься, – он, слегка прихрамывая, подошел к ней и протянул руку, помогая сойти вниз, в то время как кто-то из слуг подставил спину под женскую ножку, обутую в легкий кожаный сапожок.
– Спасибо, сын мой, – улыбаясь, проговорила Инесса. Ее темные бархатные глаза встретились со спокойным взглядом серых глаз. – Внешность отца. Характер мой, – довольно сказала она. – Договоримся.
Она легко повернулась к коню и одним движением сняла с него странную сбрую. Потом ласково погладила животное между ушами, там, где еще только намечался белоснежный рог. – Спасибо, – прошептала она. И конь, грациозно поклонившись, выбежал из ворот замка.
– А теперь, – Инесса повернулась к сыну, – нам нужно спокойное помещение и время, чтобы поговорить обо всем. Наедине, – она подняла руку, пресекая возражения. – Своей жене расскажешь о нашем разговоре позже, если захочешь. И распорядись, чтобы нам принесли поесть, – она быстрыми шагами вошла в замок и поцеловала в щеку выбежавшую Элеонору, – Я с удовольствием стану бабушкой, моя милая. Только обещайте, что назовете сына Жаном. В честь деда. Ну, что вы застряли там, герцог? – она обернулась к застывшему Эрмон.
– Герцог? – переспросил он.
– Я же говорю, нам есть что обсудить. И быстрее, меня дома ждет ваша пятилетняя сводная сестра.
Эрмон кивнул головой и последовал за матерью.
В этой сумрачной комнате, несмотря на летний день, было прохладно.
– Я хочу напомнить, что вы дали подписку о неразглашении государственной тайны, а так же об ответственности за дачу ложных показаний, – сухая как селедка женщина в строгом костюме буравила Вадима взглядом рыбьих глаз.
– Я что совершил преступление? Тогда у меня должен быть адвокат, – сказал Вадим, отвечая женщине искренним взглядом подростка-недоумка.
– Насмотрелись американских боевиков, – прошипела она, – Лучше послушай. Вот показания одного из свидетелей. Она взяла лист со стола и начала читать.
«У этих зверей большие квадратные морды. Клыки длиннее, чем у саблезубых тигров. Маленькие острые уши. В очень больших круглых глазах полыхает огонь. У них мощное, но короткое мускулистое тело. Они имеют четыре лапы, похожих на обезьяньи. На каждой лапе по четыре когтя-лезвия, которые убираются в подушечки на лапах. Высота в холке доходит до трех метров. Шерсть серая, бурая или рыжая.» Ну, что скажешь? – она оторвалась от чтения.
– А я должен что-то сказать? – удивился Вадим.
– Я повторяю. Это официальные показания свидетеля. Он видел такое существо в городе. А ты?
– Я не употребляю наркотиков. Честное слово. Могу сдать анализы, – замотал головой Вадим.
– Слушай, мальчик, – женщина склонилась над ним, – Я бьюсь с тобой уже два часа. А я не из тех людей, которые привыкли тратить время даром. Понял?
– Понял, – послушно кивнул головой Вадим. Он поморщился. Изо рта у женщины пахло чем-то кислым.
– А раз понял, бери ручку и пиши правду.
Вадим взял ручку и лист бумаги.
– Что ты пишешь?! – взвилась женщина, прочитав первые две строчки.
– Да правду. Сами же сказали. Мы с мамой и ее начальником вышли прогуляться на набережной …
– Наглый щенок, – женщина вырвала у него листок. Скомкав, она бросила его в корзину.
Дверь в комнату открылась.
– Я занята, – бросила тетка.
– Думаю, уже нет, – прозвучал вкрадчивый баритон.
Очень высокий мужчина в дорогом черном костюме и темных очках сделал несколько шагов и, не обращая никакого внимании на подростка, продемонстрировал женщине документы. – Теперь этим занимаемся мы.
– Что? Не может быть?! Мне же обещали! – длинное лицо тетки вытянулось еще больше, – Как всегда хотите сесть на готовенькое? Мы ведь проделали большую часть работы.
– Вот и хорошо, – вкрадчиво сказал мужчина, – Паренек уже дал подписку о неразглашении?
– Да, – процедила тетка.
– Вот и пускай идет. Мы тебя вызовем, когда понадобишься, – повернулся к Вадиму человек в черном.
Вадим встал, кивнул головой и вышел из комнаты.
– А теперь, вы передадите мне все, уточняю, абсолютно все документы по этому делу. И сами, кстати, дадите подписку о неразглашении.
– Но я могу помочь. Я, моя группа, нашла много интересного, – женщина предприняла последнюю отчаянную попытку.
– Если нам понадобиться информация, мы обязательно вызовем вас в качестве свидетеля, – широко улыбнулся человек в черном, показывая два ряда белоснежных зубов.
Марина сидела в длинном коридоре с одинаковыми креслами вдоль окон. Она видела, как в кабинет зашел Вадим. Прошло уже больше двух часов, а мальчика так и не выпустили. Ей очень хотелось встать и ворваться туда. В конце концов, Вадим еще ребенок. Подросток. Но она продолжала сидеть, следуя инструкциям Ивана Карловича: «Никаких лишних эмоций. Стойте на своем. Мы не сделали ничего плохого. Совсем наоборот. Так зачем давать повод испортить нам жизнь?»
