– Ведь Мишель не случайно оказался в центре восстания и стал главным советником временного правительства по вопросам воинской стратегии. Сам Рихард почти насильно притащил его в городскую ратушу, где заседали руководители восстания. И Мишель забыл о своем презрении к их мелкотравчатому мятежу. Его, как всегда, увлекла сама стихия революционной динамики: треск выстрелов, запах пороха и вкус опасности. Только такая жизнь имела для него смысл, всякая другая была тусклым прозябанием, не стоящим затраченных усилий…
Тут зазвенел звонок к вечернему чаю и в гостиную шумно ворвалась истомившаяся за дверью толпа не приглашенных на банкет. Кое-кто из них, сохраняя достоинство, с чашкой в руке последовал за Брайаном, вкатившим в гостиную свой столик с чайниками, зато американцы, все, как один, прямо от двери направились к сдвинутым банкетным столам, вынуждая Меира любезно предложить им остатки шампанского и пирожных. Те, кому достались бокалы, подняли их, приветствуя миссис Муррей, она в ответ взметнула кисти рук над клавишами, и звуки рояля заглушили речь Яна.
Одним из последних вошел очкастый господин с одутловатыми щечками, будто приклеенными к его вполне молодому лицу, которого Ури вчера опознал по фотографиям в израильских газетах. Значит, на сегодня совещание кончилось. Слава Богу, сейчас не его дежурство и он может спокойно остаться в гостиной, не торопясь занять свой пост. Однако он невольно проследил, как очкастый господин взял со столика чашку чая и с минуту постоял, облокотясь на буфет, словно искал кого-то глазами. Ури уже было потерял к нему интерес, как он, подхватив еще одну чашку чая, подошел к банкетному столу и сел рядом с Кларой. Любезно улыбаясь, он поставил перед ней чашку и сказал ей что-то, отчего она вспыхнула и резко выпрямилась, будто ее ударили. Потом овладев собой, рассеянно поднесла чашку к губам, отхлебнула несколько глотков и быстро написала несколько слов на бумажной обертке от пирожного. Господин аккуратно сложил обертку, сунул в карман, молча поднялся и не спеша понес пустую чашку обратно на буфет.
Ури перевел взгляд на Яна, от которого тоже не ускользнула эта сцена, хоть он сделал вид, что ничего не заметил. Толпа его слушателей пополнилась восторженной стайкой американских дам и отцом Георгием, вернувшимся ради вечернего чая к маскарадной версии своего костюма. На столе перед ним стояла почти полная бутылка «Фанты», содержимое которой он, стараясь быть справедливым, аккуратно разливал по составленным полукругом чайным чашкам, ни на миг не прерывая бурной дискуссии с Яном. Язык его сильно заплетался, и он время от времени смачивал его, отхлебывая глоток из чашки, которую тут же наполнял снова. Ури заподозрил, что темная жидкость в бутылке – вовсе не «Фанта», а пресловутая румынская цуйка. Утверждений отца Георгия, высказанных на взрывоопасной смеси английского с румынским, Ури не понял, но ответы Яна звучали бы вполне внятно, если бы священник не перебивал его в середине каждой фразы, создавая впечатление опереточного дуэта:
Ян: Было еще не поздно, Мишель еще мог удрать – еще не весь город был оцеплен…
ОГ: Трам-пури-пури-трури-пам!
Ян:…не все границы перекрыты. Но не такой это был человек…
ОГ: Трам-пум-па-пам! Там-пури-пам?
Ян:…чтобы искать спасения в бегстве. За то и любил его Рихард…
ОГ: Трам-пури? Пури-трури-пам-пури-трури-пам-пам-пам!
Ян:…за то и любил. Но он понимал, что сам погибнет…
ОГ: Трури-пури, тури-пури-трури-пури, трам-пам-пам!
Ян:…если не отдаст Мишеля в руки зятя.
Чей зять, при чем тут к черту зять? И тут Ури вспомнил, что в дневнике тоже написано про зятя, он просто не успел прочесть, что именно. Выходит, что если его безумная догадка может иметь хоть какое-то отношение к реальности, подтверждение ей нужно искать в дневнике. Он огляделся вокруг, обдумывая, как бы незаметно выскользнуть из гостиной, чтобы запереться у себя в комнате и спокойно прочесть оставшиеся страницы.
Вечер уже подходил к концу, звуки рояля смолкли, и гости начали расходиться. На смену им появились две кухонные девушки, которых, наверно, нанял Меир, чтобы они привели гостиную в порядок после банкета. Чудно, значит, от Ури помощи не потребуется, и он свободен удрать. Ури поднялся из-за стола и, кивнув Меиру, двинулся к двери, но его перехватила Лу. Она заметила его маневр по направлению к выходу и, когда он проходил мимо, со смехом подставила ему ножку.
– Куда вы? Или вы избегаете меня?
Ури покачнулся и, вынужденный схватиться за спинку ее стула, чтобы не упасть, оказался с ней лицом к лицу.
– Конечно, нет. Что за странная идея?
– Однако прошлой ночью мне не удалось вас разбудить. Вам не стыдно?
– Еще как стыдно, – «Значит, не приснилось». – Но что поделать, если наш босс загонял меня, как соленого зайца.
Она прижалась щекой к его ладони, лежащей на спинке ее стула.
– Но сегодня, я надеюсь, вы придете? Или вы хотите, чтобы я пришла к вам?
От нее исходил такой мощный эротический призыв, что Ури на миг чуть не поддался соблазну. И наверняка в конце концов поддался бы, если бы не нарастающий страх, что его догадка верна. А раз есть хоть ничтожная вероятность, что пронзившая его нелепая мысль имеет реальные основания, он просто обязан за эту ночь тщательно проанализировать ситуацию и окончательно решить, да или нет. Выходит, что вся ответственность здесь на нем – никому нельзя довериться, ни с кем посоветоваться. Ведь, если это правда, то и мать тут замешана тоже, и надо решить, какая опасность угрожает матери. Так что нечего вмешивать в это Лу. Он потянул было ладонь из-под щеки Лу, но ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья стальным кольцом. Изловчившись, он мизинцем почесал ее за ухом, от чего она замурлыкала, как кошка, и ослабила хватку. Тогда он осторожно высвободил руку:
– Боюсь, сегодня опять не выйдет. Он отправляет меня… – тут Ури замялся, затруднившись с ходу придумать, куда именно отправляет его Меир, но вовремя вспомнив о секретности, выдохнул с облегчением, – не могу сказать, куда, но отправляет на всю ночь, так что я вернусь только к завтраку.
– Какое проклятое невезение! – искренне огорчилась Лу. Сознание собственной неотразимости делало ее доверчивой – она не сомневалась, что если мужчина от нее отказывается, значит, у него есть на то серьезные причины. – Так вы уже сматываетесь?
– Пока нет, у меня есть еще минут двадцать, – сознался Ури, соображая, что ему теперь придется дождаться ухода Меира, чтобы не дать Лу возможности перекинуться с ним парой слов по поводу этого таинственного ночного задания.
– Целых двадцать минут? – встрепенулась Лу. – Так мы еще можем подняться ко мне…
