«Насколько близка была я к помешательству? Действительно, настолько близко?»
«Вряд ли это то, что тебе хотелось бы действительно узнать, малышка», — грустно ответила Руфь Ниери.
— Нет, возможно, что нет.
Джесси вставила ключ зажигания и повернула его. Ничего не произошло. Смех застрял у нее в горле, но Джесси не ударилась в панику. Она чувствовала себя способной здраво мыслить и быть достаточно спокойной.
«Думай, Джесси. Думай».
Она думала. И ответ пришел почти сразу же. Они ездили на этом «мерседесе» довольно долго, и в последнее время коробка передач стала барахлить, несмотря на немецкую педантичность и качество. Одной из неполадок было то, что иногда невозможно было завести машину, не нажав на рычаг коробки передач, торчащий между сидениями, и не надавливая достаточно сильно. Поворачивать ключ, включая зажигание, и давить на рычаг коробки передач нужно было двумя руками, а ее правая почти, бездействовала. Даже мысль о том, что Джесси придется действовать ею, вызывала содрогание. И не только из-за боли — она была уверена, что края пореза могут снова разойтись.
— Господи, мне нужна помощь, — прошептала Джесси и снова повернула ключ зажигания. По-прежнему ничего. Ни единого звука. В голову ей пришла новая мысль: «Нежелание машины завестись не имело ничего общего с неполадкой в коробке передач. Это была работа ее гостя. Он перерезал телефонные провода; он уже давным-давно поднял капот машины, чтобы открутить распределитель зажигания и зашвырнуть его в лес».
Хлопнула дверь. Джесси нервно взглянула в ее сторону, вполне уверенная, что увидит в темноте дверного проема его белое усмехающееся лицо. Еще мгновение, и он выйдет наружу. Он возьмет камень и разобьет стекло машины, затем возьмет осколок стекла и…
Джесси потянулась левой рукой к коробке передач и со всей силой надавила на ручку (хотя она, казалось, совсем не сдвинулась). Затем неуклюже схватилась за ключ зажигания правой рукой и повернула его. Ничего. Кроме беззвучного смеха чудовища, наблюдающего за ней. Это она слышала особенно хорошо, даже если смех и раздавался только у нее в уме.
— Господи, неужели у меня не будет хоть малейшей передышки? — простонала Джесси. Рычаг коробки передач тихонько задрожал под ее пальцами, и, когда Джесси снова повернула ключ, мотор ожил.
— Да, мой фюрер!
Она вздохнула с облегчением и включила фары. Пара сверкающих желто-огненных глаз смотрела на нее с подъездной дорожки. Джесси закричала, чувствуя, как сердце пытается вырваться из груди. Конечно, это была собака — одичавшая собака, бывшая, если можно так сказать, последним клиентом Джеральда. Бывший Принц застыл, мгновенно ослепленный и парализованный светом фар. Если включить скорость, то машина поедет вперед и задавит собаку. Эта мысль пронеслась у нее в голове. Ее ненависть к собаке и страх перед ней исчезли. Она увидела ободранный бок собаки, заметила иглы дикобраза, торчащие из ее шерсти, слишком редкой, чтобы защитить от холодов наступающей зимы. Но больше всего ее поразило то, как собака раболепно уклонилась от света, прижав уши и опустив морду.
«Я думала, что это невозможно, — подумала Джесси, — но мне кажется, что я натолкнулась на создание еще более несчастное, чем я сама».
Джесси надавила на сигнал «мерседеса» локтем левой руки. Раздался короткий, смазанный сигнал, лишь отдалённо напоминающий гудок автомобиля, но этого было вполне достаточно, чтобы собака пошевелилась. Она развернулась и потрусила к лесу, лишь один раз оглянувшись назад.
«Последуй ее примеру, Джесс. Выбирайся отсюда, пока ты еще можешь сделать это».
Отличная мысль. К тому же это была единственная мысль. Она снова потянулась левой рукой к рычагу коробки передач, чтобы перевести его в первоначальное положение.
Машина медленно тронулась. Сгибаемые ветром деревья напоминали танцующих великанов, стоящих по обе стороны подъездной дорожки, осыпая ее целым ураганом опавших листьев.
«Я делаю это, — с удивлением подумала Джесси. — Я действительно делаю это, действительно выбираюсь отсюда».
Она ехала по дорожке, направляясь к безымянной грунтовке, которая приведет ее на Бэй Лейн, а та, в свою очередь, выведет ее на 117-е шоссе, к цивилизации. Джесси взглянула на дом (теперь он еще больше напоминал огромный белый череп в ветреном лунном сиянии октября) в зеркальце заднего обзора и подумала:
«Почему это существо позволило мне уйти? И действительно ли оно отпустило меня?»
Часть ее — напуганная до безумия, которая так никогда и не освободится от наручников в спальне дома на побережье озера Кашвакамак, уверяла ее, что это не так; существо с плетеной корзинкой только играло с ней, как кошка играет с раненой мышкой. Прежде чем она удалится, раньше, чем она доберется до конца подъездной дорожки, оно помчится за ней на своих длинных ногах, сокращая разделяющее их расстояние, вытягивая свои длинные руки, чтобы ухватиться за бампер и остановить машину. Конечно, немецкое качество и педантичность — это хорошо, но когда имеешь дело с чем-то, восставшим из мертвых…
Дом продолжал уменьшаться в заднем зеркальце, но никто так и не показался на крыльце. Джесси добралась до конца подъездной дорожки, повернула направо, поворачивая руль левой рукой. Через каждые два, или три года, обычно в августе, команда добровольцев из отдыхающих здесь людей, основательно накачанная пивом и чем-нибудь еще покрепче, обрезала кусты и ветви деревьев, которые росли вдоль дороги, ведущей к Бэй Лейн, но в этом году ничего подобного не делалось, и проезд был намного уже, чем этого хотелось бы Джесси. Каждый раз, когда согнувшаяся под порывом ветка ударялась о крышу машины, Джесси пригибалась.
Да, она действительно выбиралась. Одно за другим появлялись в свете фар примечательные места, врезавшиеся в память за эти годы: огромный камень с отбитой верхушкой; заросший плющом указатель с полустертой надписью; огромная ель, поваленная на землю ураганом и лежащая в зарослях молодого ельника, подобно пьянице, которого приволокли домой его более трезвые собутыльники. От пьяной сосны до Бэй Лейн было только три мили, и всего две мили оставалось до шоссе.
— У меня все получится, если я не буду слишком усердствовать, — сказала Джесси и, очень осторожно нажимая на кнопку, большим пальцем правой руки включила радио. Звук — сладкий, постоянный, самое главное — естественный, наполнил машину. — Все лучше и лучше. Воспринимай все легко, — повторила она уже громче. — Смазывай пятки жиром.
