Тварь на стуле продолжала поглощать сама себя с такой легкостью, словно состояла не из плоти и костей - и даже не из речного ила, - а из бумаги, как затейливая игрушка-оригами. На их глазах она становилась все меньше и меньше, пока - испуская яркое мерцание, не позволившее Томми как следует разглядеть последнее действие этого удивительного спектакля, - не превратилась в уродливую тряпичную куклу, точно такую, какую Томми нашел на пороге своего дома. Кукла лежала, разбросав по сторонам свои мягкие руки и ноги, и даже черные стежки на глазах, на рту и на груди были целы.
- Будет погожий день, - заметила миссис Дай, указывая на розовый край неба.
Намочив под краном бумажные полотенца, они стерли с лиц подсохшую кровь.
Мамаша Фан и Куй Тран Дай сидели за кухонным столиком.
Наложив на прокушенную руку подруги целебную мазь, которую та держала в холодильнике, мамаша Фан накрыла ее сложенной в несколько раз марлевой салфеткой и прикрепила узкими полосками пластыря.
- Болит? - заботливо спросила она.
- Нет, нисколько, - бодро откликнулась колдунья. - Это быстро заживет.
Тряпичная кукла лежала между ними на столе, и Томми не мог отвести от нее глаз.
- Что у нее внутри? - спросил он.
- Сейчас? - уточнила Куй Тран. - По большей части песок, немного речного ила, кровь змеи. Ну и некоторые другие вещи, о которых тебе лучше бы не знать.
- Я хочу.., уничтожить ее.
- Теперь она не сможет тебе повредить. Да и в любом случае этим должна заниматься я сама, - возразила Куй Тран Дай. - Нужно действовать по правилам, иначе колдовство не рассеется.
- Тогда уничтожьте ее прямо сейчас.
- С этим придется подождать до полудня, когда солнце поднимется достаточно высоко, а тьма отступит на другую сторону планеты.
- Это вполне логично, - поддакнула Дел.
- А теперь хотите чаю? - спросила миссис Дай, вставая из-за кухонного стола.
- Я хочу видеть, как эту штуку выпотрошат и развеют по ветру, - упрямо сказал Томми.
- Посторонним нельзя смотреть, - твердо объяснила Куй Тран, доставая из буфета чайник. - Колдовство может обезвредить только сама колдунья, и никто не должен подглядывать.
- Кто это сказал? - с вызовом спросил Томми.
- Это правило установила не я, а наши умершие предки, которые жили в долине реки Ксан.
- Перестань волноваться, Туонг, сядь и выпей чаю, - строго сказала мамаша Фан. - И помолчи, иначе миссис Куй Тран Дай может подумать, что ты ей не доверяешь.
- Можно тебя на минутку? - спросила Томми Дел, беря его за руку.
С этими словами она вывела его из кухни в столовую; Скути прикрывал отступление.
- Не пей чай, - шепотом предупредила Дел, убедившись, что ни никто не может услышать.
- Почему?
- Потому что способов вернуть блудного сына в лоно семьи может оказаться гораздо больше, чем один.
- И какие же это способы?
- Например, особое зелье наподобие приворотного - смесь экзотических трав и Бог знает чего еще! - прошептала Дел.
Томми оглянулся через плечо и посмотрел в кухню сквозь открытую дверь. Миссис Куй Тран Дай как раз заваривала чай, пока его мать раскладывала по тарелкам печенье и резала кекс.
- Мне кажется, - снова прошептала Дел, - эта миссис Дай еще не отказалась от своих намерений вернуть тебя обществу. В своем рвении она совершила ошибку, начав с кардинальных мер, хотя все дело можно было решить милой улыбкой и одной чашкой чая.
Миссис Дай уже расставляла на столе блюдца и чашки. Тряпичная кукла равнодушно взирала на эти приготовления своими нитяными глазами.
- Мы, пожалуй, пойдем, - сказал Томми, возвращаясь в кухню.
- Сначала выпей чаю и перекуси - потом пойдешь куда тебе нужно, - отозвалась мамаша Фан, даже не подняв головы от кекса, который она нарезала аккуратными тонкими кусочками.
- Нет. Я должен уйти сейчас.
- Веди себя прилично, Туонг, - одернула его мать. - Пока мы будем пить чай, я позвоню отцу. Он заедет за нами по пути на работу и отвезет нас домой.
- Дел и я уходим сейчас, - как можно тверже сказал Томми.
- У вас нет машины, - напомнила ему мать. - То, что валяется в гараже, просто груда металла.
- На улице стоит тягач, - парировал Томми. - И мотор еще работает.
- Краденый тягач, - нахмурилась мамаша Фан.
- Мы его вернем хозяину, - пообещал Томми.
- А что будет с разбитой машиной в моем гараже? - забеспокоилась Куй Тран.
- Маммингфорд пришлет кого-нибудь забрать ее, - пообещала Дел.
- Кто-кто?
- Завтра, - пообещала Дел с самой милой улыбкой.
Томми, Дел и Скути вышли в гостиную-Под ногами у них хрустело стекло - осколки разбитого окна. Миссис Дай и мамаша Фан шли за ними по пятам.
Когда Томми взялся за ручку двери, его мать спросила:
- Когда я снова тебя увижу?
- Скоро, - пообещал Томми, выходя на крыльцо следом за Скути и Дел.
- Приезжай на ужин сегодня. Я приготовлю твой любимый ком-тай-кам.
- Это звучит заманчиво. Я приеду, мама. Миссис Дай и мать Томми вышли на крыльцо.
- Когда ваш день рождения, мисс Пейн? - неожиданно спросила парикмахерша.
- В канун Рождества.
- Это правда?
- Тридцать первого декабря, - отозвалась Дел, спускаясь по ступенькам.
- Так когда же? - с подозрительной настойчивостью продолжала допытываться Куй Тран.
- Четвертого июля, - ответила Дел и вполголоса объяснила Томми:
- Чтобы наложить проклятье, нужно знать дату рождения.
Дел сделала несколько шагов по дорожке, и миссис Дай в волнении выбежала на крыльцо.
- У вас чудесные волосы, мисс Пейн. Мне хотелось бы сделать вам прическу.
- И заполучить несколько локонов с моей головы? - спросила Дел, продолжая шагать к негромко урчащему тягачу.
- Миссис Дай - замечательный стилист, - подтвердила мамаша Фан. - Она причешет тебя так, как еще никто и никогда в жизни не причесывал.
- Я обязательно позвоню, - пообещала Дел, обходя вокруг грузовика и взбираясь на подножку со стороны водительской дверцы.
Томми открыл пассажирскую дверцу и подсадил Скути в кабину.
Его мать и миссис Дай стояли на ступеньках. Мамаша Фан, наконец-то избавившаяся от своего плаща, была в белой блузке и черных брюках, ее подруга - в розовом тренировочном костюме. Обе женщины помахали им.
Томми прощально махнул рукой в ответ, вскарабкался в кабину и, сев рядом с собакой, крепко захлопнул дверь.
Дел включила передачу.
Миссис Дай и мамаша Фан все еще махали им вслед, и Томми снова помахал им.
- Что мне теперь делать? - жалобно спросил Томми, когда они наконец отъехали. - Я люблю мать, действительно люблю, но я не хочу быть ни врачом, ни пекарем и ни кем другим, кем бы ей хотелось меня видеть. С другой стороны, мне вовсе не хотелось бы всю оставшуюся жизнь бояться - бояться выпить в гостях чашку чаю или открыть дверь, если кто-то вдруг позвонит в неурочный час.
