— Где я? — спросил он у Тони.
— Спишь, — ответил тот, — спишь в спальне папы и мамы. Голос Тони звучал печально. — Денни, твоя мама скоро будет опасно ранена, даже может быть убита. И мистер Хэллоранн тоже.
— Нет! — выкрикнул он в предчувствии ужаса, сейчас пока приглушенного сонным туманом. Тем не менее, образы смерти явились к нему: мертвая лягушка на асфальте, раздавленная колесами машины, сломанные часы папы, лежащие на крышке мусорного ящика, мертвая кляча под телеграфным столбом…
Однако он не смог соотнести эти простые символы смерти с образом матери — она была для него воплощением вечности: мать была, когда его еще не было, она пребудет и впредь, когда его уже не станет. Он признавал возможность собственной смерти после того, как столкнулся с ней в комнате 217.
Но только не смерть матери.
И не смерть отца.
Денни заворочался в постели. Тьма и коридоры заколыхались. Фигура Тони стала химерической, неясной.
— Не надо, Денни, не делай этого! — выкрикнул Тони.
— Она не умрет! Она не должна умереть!
— Тогда помоги ей, Денни… ты находишься в глубине своего сознания. Там же, где и я. Я часть тебя, Денни.
— Нет, ты — Тони, ты не я.
Впервые Тони был так близко.
— Ты внутри самого себя, — говорил он. — Здесь такой же «Оверлук», куда никто не может прийти. Здесь стоят часы, и ни один ключик не подходит, чтобы завести их. Двери никогда не открываются, и никто не обитает в его комнатах. Но не задерживайся здесь долго, Денни, — он приближается.
— Он… — прошептал Денни в страхе и услышал, как неравномерные удары становятся ближе и громче. И слова стали различимы, их произносил голос, похожий на голос отца… только похожий. Теперь он знал это. Он знал…
О, Тони, это мой папа? — вскричал Денни. — Это мой папочка идет сюда, чтобы схватить меня?
Тони не отвечал. Но Денни и не нужен был ответ. Он знал. Отель набирает силу тайком и молча, как растут проценты на банковском счету. Сила, присутствие, форма — все это слова, которые ничего не значат здесь. Отель может надевать разные маски, но под ними будут одни и те же лица. Сейчас отель где-то гонится за ним, он скрывается под маской папы, он подражает голосу отца, он одет в его одежду.
Но это не папа!
— Я должен помочь им! — закричал Денни.
Теперь Тони стоял рядом, и глядеть на Тони было все равно, что глядеть в волшебное зеркало и видеть себя в десятилетнем возрасте: видеть свои широко расставленные темные глаза, твердый подбородок и губы красивой формы. Волосы были светло-русыми, как у матери, но чертами лица он больше походил на отца, словно Тони — будущий Дэниел Энтони Торранс — был двойником одновременно и отца и сына, слитный образ их обоих.
— Попробуй помочь, — сказал Тони. — Но твой отец… он теперь на стороне отеля. Он хочет остаться в нем, а отель хочет оставить с собой тебя, потому что он очень жадный.
Тони прошел сквозь него в тень коридора.
— Подожди, Тони! — закричал Денни. — Чем я могу…
— Он уже близко, — ответил Тони, продолжая удаляться. Тебе нужно бежать, прятаться… спасаться.
А где-то неподалеку слышался голос отца, тянувшего один и тот же напев:
— Денни, выходи из своего убежища. Только небольшая порка, док… Прими ее как мужчина, и все кончится. Нам не нужна твоя мать — только ты и я. Когда покончим с нашим делом… с поркой… то будем вдвоем — только ты и я.
Денни побежал…
Позади прорвался голос из реальности:
— Иди сюда, маленький засранец, сейчас же!
по длинному коридору, задыхаясь и плача. Завернул за угол. Вверх по лестнице. И пока он бежал, стены, которые были такими высокими и далекими, стали опускаться и суживаться. Ковер, бывший ранее пятном под его ногами, принял свой обычный синечерный орнамент, на дверях появились номера, за ними шла одна бесконечная пирушка, в которой принимали участие многие поколения гостей, когда-либо живших здесь. Воздух, казалось, мерцал вокруг Денни, словно он продирался сквозь пелену сна в коридор у президентских апартаментов на четвертом этаже. Рядом валялись в окровавленной куче тела двух человек в старомодных костюмах и узеньких галстуках — тех, что были убиты выстрелами из дробовика. Теперь они пошевелились и встали на ноги.
Денни набрал в грудь воздуха, чтобы закричать, но только подумал: !!Фальшивые лица!! Не настоящие!!!
и они слиняли на его глазах, как старые фотокарточки, и исчезли.
С нижнего этажа продолжал доноситься стук клюшки о стены, стук этот хорошо слышался через лестничный колодец и шахту лифта. Властная сила отеля в облике отца бродила по коридорам в поисках его, Денни.
За спиной с тонким противным скрипом открылась дверь, из нее выглянул разложившийся труп женщины в гнилом шелковом платье. Ее длинные желтые пальцы были украшены кольцами с изумрудами. Жирные осы лениво ползали по лицу.
— Войди, — прошептала она Денни с улыбкой на черных губах. — Войди, и мы будем танцевать с тобой танго…
— Фальшивое лицо, — прошипел Денни. — Не настоящее. — Женщина испуганно отшатнулась, моментально слиняла и исчезла.
— Где ты? — вопил монстр голосом отца.
Но кроме этого голоса Денни слышал и еще что-то.
Тонкий нарастающий рокот мотора.
У Денни перехватило дыхание. Что это, еще одно фальшивое лицо отеля, еще один обман? Или на самом деле Дик? Денни отчаянно захотелось, чтобы это был на самом деле Дик!
Он отступал по главному коридору, затем свернул в одно из ответвлений, куда понесли его сами ноги, пошептавшись с ворсом ковра. Закрытые двери по сторонам коридора хмуро глядели на него, как раньше глядели во сне, кошмарах, только теперь они были в реальном мире, где шла игра всерьез.
Денни внезапно остановился с забившимся сердцем. Тепло обдало его ноги. От батареи, конечно. Должно быть, у папы сегодня день отопления западного крыла отеля, и…
ты должен вспомнить то, о чем забыл твой отец
что это? О чем таком он должен знать, что спасет его и маму? Но Тони сказал, что вспомнить это он должен сам. Что же это такое?
Денни прислонился к стене, отчаянно пытаясь добраться до сути. Но было трудно — в голову постоянно лезли образы отеля, образ темного, загадочного существа, размахивающего клюшкой…
— Помоги мне, — бормотал он, — помоги мне, Тони.
Вдруг до него дошло, что в отеле стало тихо, замолк и ноющий шум мотора.
Может, его и не было вовсе.
Звуки пирушки тоже смолкли, и только ветер продолжал напевать и гудеть беспрестанно.
