Подобно Розете, Матиаш также принадлежит к высшей знати. Рыцарь одевается роскошно, он носит свободное красное облачение и широкий кожаный пояс, к которому пристегнут герцогский меч, осыпанный агатами и мольдавитами. Платье его спутницы, синее или черное, украшенное драгоценностями, с заниженной талией, широкими рукавами и золотой цепочкой с колокольчиками, обвитой вокруг бедер, ниспадает до земли. Мой собственный наряд весьма скромен: грубая блуза, узкие штаны, башмаки с удлиненным по моде (но не чрезмерно!) носком. Я не пытаюсь возвыситься — я доволен своим положением, я примирился с ним.
Я многажды увековечил их образы в своих рисунках — набросках к витражам для стрельчатых храмовых окон, столь любимых господином рыцарем; при этом я не скупился на цветочные мотивы. Однажды я даже изобразил Матиаша и Розету как Адама и Еву и осмелился подшутить над господином Прунсликом, нашим старшим коморником, нарисовав его в виде змия; в другой раз я запечатлел их как Святое семейство в хлеву: герцога — в образе Иосифа, госпожу — в образе Марии, а Младенцу, над которым оба они склоняются, я придал свои черты. Я знаю, это был грех, но я уже исповедался и в знак раскаяния пообещал священнику подготовить эскизы для новых витражей славянского монастыря.
Ясными вечерами я ожидаю солнечного заката. Высунувшись из окна, я могу даже разглядеть в красных лучах башенку дворца «Бувине», где помещается нынче герцогская резиденция. В трех гроссах саженей левее над крышами домов высится другая башня: замок императора Вацлава, построенный на старом месте. Я не могу дождаться, когда же наконец солнце засияет на его зубцах и мой господин Матиаш позовет меня в свой новый дом.
Более всего радует мой взор и мое сердце строительство, идущее за высоким, искусно вытесанным каменным колодцем, где ремесленники и хозяйки набирают в ведра и кувшины воду. Словно Феникс из пепла, возрождается там на месте бывшего парка часовня Тела Господня, в точности такая же, какая она была некогда. Она встанет тут ярчайшим символом нашей переменившейся эпохи. Строительными работами руководит, разумеется, мастер Загир. После того как он пережил свою казнь, рыцарь спросил у Розеты, не помилует ли она зодчего. Розета колебалась лишь мгновение. Загир быстро привык к переменам, мне даже кажется, что он не слишком обеспокоен своим нынешним состоянием — ему осталось еще прожить семь кошкиных жизней, но ходить он в них не сможет, ибо совсем обезножел. Четыре подмастерья носят его по стройке в носилках, и он никогда не бывает в них один. Я нарисовал его — вот, видите? — в объятиях прекрасной банщицы.
Пока на площади кипит строительство, мессы проходят во временной деревянной часовне, где хранится золотой алтарь из вышеградского храма Петра и Павла. Наши люди, подчиняясь указаниям господина, недавно извлекли его со дна реки, и таким образом воевода утвердил свое право на власть. Поклониться алтарю приходят толпы набожных пражан, а неделю назад нас посетил оломоуцкий архиепископ.
Под солнцем нет и никогда не будет ничего нового. Пора нам уже возвращаться к испытанному временем. Мы приверженцы старых путей — путей, ведущих назад. Наши друзья из городов Писек, Кутна-Гора, Уштек, Чески-Дуб, Сезимово-Усти и Индржихув-Градец идут с нами. Когда Бог смилуется, Он вернет в объятия Средневековья всю страну. Новые времена заканчиваются, хвала Господу и мудрому владетелю Матиашу.
Если бы не они, мы погрязли бы в грехах и погибли бы вместе с прочим человечеством — в последнюю минуту они пробудили наше внутреннее зрение и заставили нас обернуться назад. Лишь глядя в прошлое, можно пережить Апокалипсис, лишь веруя в прошлое, можно попасть в новый райский век — прекрасное и благословенное четырнадцатое столетие.
Конец
Карлов — один из центральных районов Праги.
Альбертов — одна из старинных пражских улиц.
Вот что говорит о Янтарной горе писатель А. Ирасек в своих «Старинных чешских сказаниях»: «Эта светящаяся во мраке гора обладает страшной силой: людей, животных, корабли — все, что есть на пятьдесят миль вокруг, притягивает она к себе. А уж кого притянет — тот так на ней и останется: никогда больше не оторваться ему от Янтарной горы»
Возвышение для алтаря и мест духовенства в восточной части католического храма.
Кто идёт? (фр.)
Бездез — раздвоенная вершина (Большой и Малый Бездез) с сохранившимся на ней замком в раннеготическом стиле, построенным в 1260 году для Отакара Пршемысла II и восстановленным после Тридцатилетней войны монахами-августинцами.
Ржип — овеянная старинными преданиями вершина с находящейся на ней романской ротондой XI века.
Берки из Дубе — старинный чешский дворянский род, владевший сначала Болеславскнм краем, а позже всей Северной Чехией. Его представители занимали важные государственные и церковные посты. Род пресекся в начале XVIII века.
Здесь перечисляются названия в разной степени сохранившихся старинных чешских замков.
Карел Гинек Маха (1810–1836) прославился прежде всего как поэт-романтик.
Клемент Готвальд (1896–1953) стоял во главе коммунистической партии Чехословакии и с 1948 года был президентом страны.
Йозефов, или Еврейский Город — один из старейших районов Праги, возникший в XIII веке, где находятся 10 синагог и древнее еврейское кладбище. Название свое получил в честь императора Иосифа II Габсбурга, предоставившего в 1848 году евреям равные права с католиками.
Тешнов, На Вытони, На Боишти — улицы в центральной части Праги.
Остров Жофин, или Славянский остров, стал частью города в XVI веке. В 1784 году его укрепили и засадили деревьями и кустарником. В центре острова находится здание в стиле неоренессанс, где издавна проводятся выставки и концерты.
Кониаш Антонин (1691–1760) — чешский иезуит, автор знаменитого списка запрещенных и период Контрреформации книг «Ключ к распознованию ереси».
