НАДО Б НА КЛАДБИЩЕ СГОНЯТЬ, ПОСМОТРЕТЬ, ВСЕ ЛИ ТАМ ТИХО-СПОКОЙНО. ВДРУГ ЛУИСА ВСТРЕЧУ? ГЛЯДИШЬ, НА УЖИН БЫ ЕГО ПРИГЛАСИЛ.
Но опасность исходила не от городского кладбища. Опасность подстерегала здесь, в этом доме, и дальше, за ним, куда уводила тропа.
Джад вышел из дома, пересек дорогу. На кухне вытащил из холодильника полдюжины пива, принес в гостиную и сел подле окна, выходившего на шоссе. Откупорил банку, закурил. Вместе с сумерками его окутали воспоминания и закружили, закружили.
Знай он, о чем думала Рейчел перед тем, как позвонить, он бы подтвердил слова учителя психологии. Все вроде верно. Только с годами приходят в негодность механизмы, стирающие в памяти все былое (как, в сущности, и весь организм мало-помалу сдает), и вдруг отчетливо встают перед глазами места, лица из далекого прошлого — даже не по себе делается. Блеклые образы проясняются, наливаются красками, голосам возвращается звучность, то уже не эхо прошлого. Они оживают, приближаются. Нет, это не причуды склероза, это просто старость.
Сейчас Джаду вспомнился Ханратти, бык Лестера Моргана: налитые кровью глаза, ярость при виде всего, что движется. Ханратти бросался даже на деревья, когда ветер колыхал листву. Пока Лестер, отчаявшись, не положил этому конец, каждое дерево на лугу носило кровавую бычью метину. Рога у него размочалились, голова вечно разбита до крови. И когда хозяин наконец пристрелил быка, то долго не мог прийти в себя от страха, сродни тому, что испытывал сейчас Джад.
Он курил и потягивал пиво. Света старик не включал. И вот во тьме горит лишь красный глазок сигареты. Джад не спускал глаз с дороги перед домом Луиса. Рано или поздно тот приедет, и Джад навестит его, перекинется словом, убедится, что задуманного тот все-таки не сделает.
Но что-то давило, угнетало. Темные силы, населявшие то дьявольское место, пытались дотянуться до старика из-за старого могильника, на верхушке которого сложены из камней маленькие пирамидки.
НЕ ЛЕЗЬ, СЛЫШИШЬ, НЕ ЛЕЗЬ! НЕ ТО ПОЖАЛЕЕШЬ!
Но Джад гнал прочь все предостережения. Он курил, пил пиво и ждал.
Джад Крандал сидел в кресле-качалке и ждал, когда вернется Луис, а тот тем временем заканчивал в гостиничном ресторане обильную, но невкусную трапезу.
Впрочем, другой ему сейчас и не хотелось. Собирались сумерки. Зажглись фары проезжающих машин, узкие лучи, словно тонкие пальцы, ощупывали дорогу. Луис едва не силком запихивал в себя пищу: бифштекс, печеный картофель, гарнир из ядовито-зеленой фасоли, такой мать-природа родить не смогла бы. Ломоть яблочного пирога, катышек мороженого — все смешалось в какую-то кашу-размазню. Сидел Луис в углу и внимательно смотрел: кто пришел? Вдруг занесет кого-либо из знакомых. Он все же надеялся, что врасплох его не застанут. Конечно, начнутся вопросы: где Рейчел? Что это он здесь под вечер делает? Как жизнь? И кто знает, не запнется ли он с ответом? А может, именно такой запинки он и ждал? Последние сомнения разрешились бы сами собой.
И что же? Не успел он доесть пирог и допить вторую чашку кофе, как в ресторан вошла знакомая чета Гринеллов: Боб, доктор из Бангора, и его красавица жена Барбара.
Луис приготовился. Сейчас они увидят его, заговорят, но метрдотель повела их в дальний конец зала, где столики прятались за высокими спинками кресел, и Луис потерял знакомых из виду, лишь изредка мелькал затылок рано поседевшего Гринелла.
Официантка принесла счет. Луис поставил на нем номер своей комнаты, расписался и вышел через боковую дверь.
Ветер крепчал, дул непрерывно, стонал в проводах. Звезд на небе не видно: Луису казалось, что в темной вышине непрерывной чередой несутся облака. Луис постоял на тротуаре, засунув руки в карманы, подставив лицо неистовому ветру. Потом вернулся к себе в номер, включил телевизор. Все равно еще рано куда-либо идти. Да и ветер такой, что всякого ждать можно. На душе у Луиса было неспокойно.
Четыре часа подряд он смотрел по телевизору короткие комедийные фильмы. Так долго он давненько не сиживал перед голубым экраном. Все героини — из той породы, которую еще в школе мальчишки прозвали «динамщицами»: подразнят, а ничего не позволят, «продинамят».
А в Чикаго Дора Гольдман причитала:
— Ну зачем, зачем тебе обратно? Что ты там забыла? Ты же только что прилетела!
А в Ладлоу Джад Крандал все недвижно сидел у окна, курил, потягивал пиво, перелистывая в памяти страницы прошлого, дожидаясь Луиса. Должен же он когда-нибудь вернуться. Помнится, в старом-престаром фильме герои так же дожидались свою верную собаку — колли Лесси. Конечно, и на Кошачье кладбище, и к индейскому могильнику можно попасть иными путями, но Луис их не знал. И если он и впрямь надумал туда идти, начинать ему от собственного дома.
Добрые помыслы его близких, точно снаряды, пущенные по неверно рассчитанной траектории, не попадали в цель; Луис их не чуял. Он смотрел телевизор. Комедий этих он никогда не видел, лишь был наслышан о модных, бесконечных сериалах: вот семья негров, вот семья белых, вот малыш, превосходящий умом богатеев родителей, вот одинокая женщина, вот замужняя, а вот разведенная. Луис терпеливо просмотрел каждую из восьми серий, от начала до конца, лишь изредка поглядывая в окно, за которым во тьме бушевал ветер.
Посмотрев новости в одиннадцать часов, он наконец выключил телевизор и отправился совершить задуманное (а задумал он это, очевидно, еще тогда, когда увидел на шоссе сынишкину шапку, полную крови). Опять его прохватил озноб, еще сильнее прежнего, но в душе уже затеплился огонек желания, он разгорится до неистовой, необоримой страсти. Неважно. Пока этот огонек согревает, помогает собраться с духом. Он завел мотор. Да, пожалуй, прав Джад: проклятое место снова полнится темными силами. Даже сейчас здесь, у гостиницы, чуял Луис колдовские чары, они подталкивают, подгоняют.
А СУМЕЛ БЫ Я ОСТАНОВИТЬСЯ?
СУМЕЛ БЫ? ЕСЛИ БЫ ДАЖЕ ЗАХОТЕЛ?
— Рейчел, ты сама не знаешь, чего хочешь, — увещевала Дора дочь. — Ты сейчас устала, издергана… Выспись хорошенько, и все…
Рейчел лишь мотала головой. Никак не объяснить матери, почему нужно вернуться домой. Так внезапно, будто ниоткуда, прилетает ветер, легонько колышет траву, с каждым дуновением сильнее, настойчивее. Вот ветер уже воет под карнизом, вот уже ходуном ходят стены. Ясно: то не ветер, а ураган налетел невесть откуда. Еще чуть-чуть и повалится, рассыплется дом.
