Кафе, к счастью, действительно оказалось прямо за остановкой и вывеску его я заметил еще из маршрутки. К счастью, потому что если кто-то сидит и наблюдает за мной, то он мог бы насторожиться, начни я плутать по округе.
Я пересек небольшую аллею, отделяющую дома от проезжей части, спустился в полуподвал под вывеской 'Визит' и решительно потянул на себя тяжелую железную дверь. Негромко зазвенел дверной колокольчик. В кафе царил полумрак, три люстры с разнокалиберными 'экономичными' лампочками со своей задачей явно не справлялись, а может, это после ярко освещенной улицы так казалось. Я прошел к барной стойке, по дороге незаметно осмотревшись. Так себе - тошниловка средней паршивости. И контингент соответствующий - не пролетариат даже, а люмпен-пролетариат. Кадыров вроде обещал, что народу не будет, но тут аж семь человек сидит. Нет, те двое - наверняка 'наши' - и одеты поприличнее и вид у них серьезный. Но вон та троица, дружно глушащая пиво под веселый разговор - явно лишняя. Накладка вышла, не иначе. И ведь хорошо сидят, сразу видно: без шума не сгонишь. Ладно, будем надеяться, всё мирно пройдет. Угрюмый тип за угловым столиком тоже, скорее всего, 'наш', а вот этот пролетарий с испитым лицом... черт, да это же Марат! Видимо, удивление слишком явно отразилось на моём лице - Кадыров стрельнул в меня злым взглядом и демонстративно отвернулся. Блин! Да, шпион из меня никудышный. Я повернулся к скучающему бармену.
- Чай есть у вас?
- С молоком, с лимоном? - меланхолично поинтересовался бармен.
- С лимоном. И бутерброд - вот, - я ткнул в застекленную витрину, - с ветчиной, если свежий.
Бармен невнятно хмыкнул и кивнул в сторону столиков.
- Садитесь. Сейчас принесу.
Ого! У них тут еще и обслуживание. Интересно, в каком размере тут чаевые принято оставлять? Посмеиваясь про себя - я далеко не миллионер, но даже мне никогда не приходилось сидеть в таких 'кафе' - я выбрал столик подальше от весёлой троицы.
Бармен, сохраняя всё то же скучающее выражение на лице, подошёл ко мне с подносом, поставил на стол передо мной чашку с кипятком, блюдце с пакетиком чая, куском сахара и долькой лимона, и еще одно блюдце - с завернутым в пленку бутербродом. Хмыкнув, я взял бутерброд и тут же выронил его - бутерброд оказался невыносимо горячим.
- Вы его подогрели, что ли? - удивился я, - зачем? Я холодный люблю.
- Поменять? - без эмоций в голосе спросил бармен.
Я поджал губы.
- Спасибо, не надо.
Бросил пакетик в чашку, положил сахар с лимоном и принялся помешивать.
Минут десять ничего не происходило. Потом зазвенел колокольчик. Я вздрогнул, и принялся усиленно рассматривать пятна на столе. Потом спохватился - а чего это я? Мне-то, наоборот, просто положено с ужасом пялиться на каждого входящего.
Вошедший - мужчина в плотной темной куртке (и это несмотря на жару) - подошел к стойке и потребовал пива. 'Самого свежего'.
- Балтику утром привезли, - всё так же меланхолично сообщил бармен.
- Ну давай, - согласился мужчина, получил пол-литровую кружку и уселся впереди меня. Сзади со скрежетом отодвинулся стул. Я заметил, как напряглась спина сидящего передо мной, вздрогнул и обернулся. Но это всего лишь уходил тот тип, что сидел в углу - прошел к стойке, расплатился и молча вышел. Я перевёл дух, допил чай и принялся разглядывать дешевые репродукции на стенах.
Как я не готовился к тому, что с секунды на секунду что-то случится, началось всё очень для меня неожиданно. Сначала бармен вышел из стойки, деловито подошёл к сидящему передо мной мужчине, наклонился и что-то спросил. Кажется: 'Еще кружечку?' Мужчина отрицательно покачал головой, потом бармен без замаха, но сильно ударил его кулаком в висок. Не успел еще мужик упасть на пол, как трое выпивох, побросав сухарики и рыбу, бросились ко входу, а двое сидевших наискосок от меня подхватили меня под руки и потащили к барной стойке со словами 'Уходим, быстро-быстро!'.
За барной стойкой один из моих провожатых остановился, вытащил из-под неё маленький тупорылый автомат и присел - спрятался. Второй, заметив, что я замешкался, схватил меня за плечо, подтянул к себе, рявкнул в ухо: 'Не тормози', - потом втолкнул в открытую дверь и скользнул следом. Перед тем, как дверь закрылась, я успел услышать негромкий звон дверного колокольчика.
Мы спустились еще на один пролет ниже, прошли метров тридцать сырым, едва освещенным извилистым коридором вдоль тянущихся куда-то труб и проводов, завернули за угол, где обнаружилась открытая железная дверь и уходящая вверх лестница. На верху лестницы кто-то стоял.
- Что, Валер, чисто? - спросил из-за моей спины мой провожатый.
- Вроде да, - откликнулся сверху Валера.
- Тогда выпускай его, - я почувствовал легкий толчок в спину и недоумённо обернулся.
- В смысле? - спросил я, - куда? Зачем?
- Домой езжай.
- Как - домой? А тут?
- А тут мы без тебя разберёмся. Давай-давай, некогда мне. Валера, открывай.
- Ща, - негромкий металлический лязг, потом дверь наверху лестницы приоткрылась, впустив в подвал яркие лучи солнечного света, - готово, Дим.
Я посмотрел на ярко освещенный прямоугольник входа, успел еще разглядеть улыбающееся лицо Валеры, потом на месте входа расцвел яркий цветок взрыва. Меня впечатало в стену, что-то больно ударило меня в грудь и по лицу; я охнул и осел на пол, ничего не соображая и пытаясь проморгаться. В ушах ритмично звенело.
- Твою мать! - прорвался сквозь звон Димин крик. Он отшвырнул меня за угол, а сам принялся стрелять короткими очередями в сторону проёма наверху.
Что-то зазвенело, прыгая по ступенькам. Дима подхватил меня за плечо и одним прыжком махнул за железную дверь, захлопнул её и упал на пол. Точнее, на пол упал я, а Дима - на меня. Я сдавленно вскрикнул и попытался скинуть с себя эту тушу, но тут за дверью загрохотали взрывы, сопровождающиеся диким скрежетом и воем. Я и так был ошарашен, а тут и вообще потерял способность соображать. Когда я снова начал замечать происходящее, Дима, жутко матерясь и стреляя, тащил меня по уже знакомому коридору.
Я откашлялся, побежал сам, смахнув с плеча цепкую Димину руку.
- Я сам, - сказал я, концентрируясь и распрямляя суставчатые лапы с длинными когтями. То есть, попытавшись распрямить. 'Макара', - мысленно завопил я, - 'что такое?'. Он не ответил - даже не попытался. Глухо ворочался где-то внутри, не обращая никакого внимания на мои отчаянные попытки. Вот оно как. Значит, Уваров и в самом деле как-то смог Макару нейтрализовать. Очень некстати.
Дима больно ткнул меня под локоть.
- Давай, ё...ый в ухо, шевелись, - рявкнул он.
