Алексей Кунцевич - Жажда справедливости. Избранный

Капитан звякнул дверью сейфа и бросил листок перед парнем со словами:

—Этот?

—Да!— крикнул Илья, вне себя от непонятной ему радости.

—Не кричите так, а то, чего доброго, кто-нибудь услышит.— Майор сунул сигарету в рот и щелкнул зажигалкой.

—Вы не дадите мне закурить?— попросил парень, изнывая от желания затянуться.

—Берите,— все еще обращаясь на «вы» сказал майор, протянув пачку и зажигалку капитану, чтобы тот ее передал Илье.

—Это,— майор указал на напарника,— капитан Иннокентий Алексеевич. А меня зовут— Леонид Васильевич. Я обещаю вам помочь в вашей беде. Что там на нем?— обратился он к Просвиркину. Тот ответил:

—Пьяный дебош в общественном месте.

—Если вы, ничего не скрывая, расскажете всё! о том, как попали на вокзал и особенно подробно, как этот рыжий расправился с вами, я обещаю, что ваше дурное поведение на этот раз сойдет с рук.— Майор встал.— Обещаете?

Илья узрел здесь выгоду, которую сулит подобное положение, и в его мозгу пронеслось, что не будь он сегодня на вокзале, ему бы дорого обошлась та сумасшедшая попойка, произошедшая месяц назад на дискотеке.

—Да, конечно,— согласился он.

—Но учти,— предупредил Леонид Васильевич, вдруг переходя на «ты»,— если я еще раз услышу о тебе в связи с каким-нибудь делом, то ты получишь по полной программе и даже сверх того. Понятно?

—Понятно,— сказал грустно парень, ощутив неожиданно весь идиотизм своих поступков, которые он раньше воспринимал как доказательство собственной смелости. Он вдруг дал себе слово больше ни во что не ввязываться и упрекнул себя в том, что из-за своего дурацкого желания показать себя чуть ли не причинил матери большую боль. О его похождениях от милиции было известно только отцу,— по правде сказать, человеку мягкому и боящемуся всяких криков и вообще шума. Одно хочу заметить, дорогой читатель: Илья сдержал слово, данное себе.

—Ну, мы вас слушаем,— произнес Сидоренко, нажимая на клавишу записи магнитофона, сокрытого под столом.

Спустя час, когда Илья ушел домой, Сидоренко вынул кассету и, закрывая сейф, задумчиво сказал:

—Знаете, капитан, мне кажется, что шайка этого рыжего вершит какое-то подобие правосудия.

—Ну да, конечно, — отреагировал Просвиркин, — истина требовала, чтобы меня саданули сковородкой по голове! Правосудие, мать его, восторжествовало!

—Да нет,— Майор опять закурил.— Смотрите: Семечкин выпровожен из дома в психушку, Шмакова встретилась со своей дочерью, Островский, убит таким варварским способом, как мы узнали, ввиду своей давней ошибки, этот мальчик, зарезанный в общежитии, избил соперника, и, я подозреваю, что смерть Степашиных тоже на их совести, так как прокурор опознал одного из них.

—И что же теперь?— возмутился сидевший, вытянув уставшие ноги, Просвиркин.— Им следует поклониться в ноги и всучить по медали? Вы это имели в виду, Леонид Васильевич?

—Вы знаете, что я имел в виду. Конечно, они нарушили закон, но попробуйте их поймать. Мы-то еще верим в эти их чудовищные фокусы. Знаете ли, если это дело закончится, я собираюсь исповедаться.

Просвиркин вдруг истерически засмеялся и, едва владея собой в припадке смеха, сказал:

—Я вас сведу со своей женой! Честное слово, сведу!

Леонид Васильевич только хотел осведомиться о причине внезапного веселья, посетившего Просвиркина, как в дверь вошел сержант и доложил:

—На Кировской площади происходит какая-то битва с пальбой. По всему выходит, что это леонардова шайка. Машина ждет.— И вышел.

—Ну вот, Иннокентий Алексеевич,— сказал Сидоренко, надевая пальто,— нам, кажется, дается шанс закончить это дело сегодня ночью.

—Надеюсь,— буркнул облаченный в кожаный плащ Просвиркин.

Через минуту милицейский «караван», будя сиренами население города, катил по направлению к Кировской площади, чтобы быть свидетелем погрома, который город будет еще долго помнить. Забегая вперед, дорогой читатель, сообщу, что милиция прибудет к месту происшествия как раз «под занавес». Так уж получается, что представителям правопорядка выпадает, как правило, честь собрать жертвы и подсчитать материальный ущерб, выраженный на этот раз не такой уж и малой цифрой. Хочется добавить, что причина, по которой назвали Кировскую площадь именно этим звучным именем, исчезла сегодня ночью, оставив после себя кучу камней... Однако, эта тема следующей главы.

Прибыли на площадь почти в полночь. Леонард, сидевший на заднем сидении рядом с Виталием, посмотрел в окно и заметил:

—Завтра будет морозно.

—А Осиел еще не появился,— затрещал попугай, сидевший на плече Виконта.

—Сир,— сказал де ла Вурд,— можно я проверю?

Леонард ответил:

—Изволь, но будь осторожен, так как я думаю,— мой брат уже здесь. Что-то мне подсказывает это.

—О, господин, я буду воплощением осторожности.— С этими словами Виконт покинул салон, а попугай перебрался на спинку кресла.

Виталий смотрел в спину удаляющемуся вампиру, потом спросил:

—А он действительно придет?

Вельда прикурила сигарету, что Виталий видел впервые, и заметила:

—О да, он всегда сдерживает свои обещания, и ты ему нужен.

Через минуту со стороны памятника раздался крик, испугавший Серебрякова. Он вздрогнул. Мгновение спустя все оказались на улице.

—Вперед,— скомандовал Леонард, — сын, ты держись за мною. Я не могу знать, что он выкинет.

Вся тройка побежала к памятнику, а Цезарь, долетевший туда раньше их, заметил Осиела, который держал за шиворот пальто де ла Вурда, выволакивая его из-за постамента. То, что сделал Цезарь, Виталий не заметил, но он увидел результат его действий. Попугай стал летать вокруг Свинцова кругами, а за ним образовывался огненный шлейф, так что казалось,— горит воздух. Вельда на бегу выхватила из воздуха «УЗИ» и стала посылать пули в Осиела. Тот, видимо, не ожидал таких активных действий противной стороны и повалился, изрешеченный пулями, в снег. Огненные кольца Цезаря бесследно растворились в воздухе.

—Мы убили его!— победоносно закричала Вельда, подбегая к телу, возле коего уже прыгал Цезарь.

Виталий с графом приблизились к трупу. Леонард наклонился над лицом Осиела, взял пальцами руки, облаченной в черную перчатку, того за подбородок и повернул голову, намереваясь, видимо, рассмотреть шрам. Шрам был на месте. Виталий, наклонившийся вместе с отцом, только теперь увидел врага Леонарда.