Морта захлестнуло бешенство. Окажись Шутер рядом в этот момент, Морт не раздумывая кинулся бы на него, повалил бы на землю и задушил — если бы смог.
Берегись — это действительно заразно.
Что ж, может быть, он уже заразился. Ему уже все равно. Дело было не только в том, что Шутер убил единственную живую душу, с которой Морт мог разделить свое одиночество в этом пустом доме у озера; дело было в том, что Шутер сделал это, пока Морт спал, и получилось так, что старина Бамп вызвал у хозяина рвоту, отвлек его чувства на себя.
Но хуже всего было то, что Морту пришлось положить своего доброго кота в мусорный бак — как мешок с хламом.
Я похороню его завтра. Слева от дома, в том, месте, откуда видно озеро.
Да, но сегодняшнюю ночь Бампу придется пролежать в мусорном ящике, потому что какой-то человек — сумасшедший сукин сын! — бродит где-то поблизости и у этого человека имеются какие-то претензии по поводу рассказа, о котором Морт не вспоминал уже лет пять. Этот человек был сумасшедшим, и писатель боялся хоронить любимого кота ночью, потому что, замеченный или незамеченный, Шутер мог оказаться рядом.
Я хочу убить его. И если этот сумасшедший ублюдок еще раз приблизится ко мне, я за себя не ручаюсь.
Он вернулся в дом и запер за собой дверь. Затем внимательно обошел все комнаты, старательно запирая все двери и окна. Справившись с этим, вернулся к окну, выходящему на веранду, и задумчиво поглядел в темноту. Морту была видна отвертка, лежащая на веранде, и темная круглая дыра от нее на крышке мусорного ящика.
Наконец он вспомнил, что собирался еще раз позвонить Эми.
Воткнул вилку в розетку и, медленно нажимая давно знакомые клавиши, последовательность которых была для него неотъемлемой частью дома, думал, стоит ли говорить Эми о смерти кота.
После предварительных гудков повисла необычно долгая пауза. Морт уже собирался повесить трубку, когда наконец раздался последний гудок — такой громкий, что показался ему чуть ли не воем, — а следом за ним механический голос сообщил, что этот номер в настоящее время не обслуживается.
— Вот дела, — пробормотал Морт. — Что ты там натворила, Эми? Болтала, пока телефон не задымился?
Он нажал на «отбой», и, пока решал, звонить или не звонить Изабелле Фортин, и вспоминал номер соседки, телефон в его руке зазвонил.
До этого момента Морт Рейни даже не представлял себе, насколько он выбит из колеи. С визгливым криком он отпрыгнул назад, уронил телефон и чуть сам не упал, споткнувшись о дурацкую скамейку, которую Эми специально купила, чтобы поставить возле телефонного столика, и которой никто, в том числе и сама Эми, никогда не пользовался.
Ухватившись рукой за книжный шкаф, Морт все-таки удержался на ногах. Затем схватил трубку и закричал:
— Алло? Ты, Шутер?
В тот момент, когда, казалось, весь мир медленно, но уверенно переворачивается вверх дном, Морт и представить себе не мог, кто бы еще мог звонить, кроме этого психа.
Но раздался голос Эми, и она почти кричала. Такой тон жены был хорошо ему знаком по последним двум годам совместной жизни. Он означал, что Эми была либо в отчаянии, либо в ярости. Скорее всего последнее.
— Морт? Это ты? Ради Бога, это ты или нет? Морт? М…
— Да, это я,. — сказал он и неожиданно почувствовал навалившуюся усталость.
— Где, черт побери, тебя носило? Я уже три часа пытаюсь до тебя дозвониться!
— Спал.
— Ты отключил телефон. — Она сказала это усталым, но обвиняющим тоном человека, который уже не надеется что-либо изменить. — Что ж, милый, ты выбрал для этого самое подходящее время.
— Я пытался позвонить тебе около пяти…
— Я была у Теда.
— Да? Но дома кто-то был, — настаивал Морт. — Может быть…
— Что значит — кто-то был? — резко спросила она, будто стеганула кнутом. — Кто был?
— Откуда, черт возьми, мне знать, Эми? Ты ведь живешь в Дерри одна, помнишь? Тебе Дерри, мне Тэшмор. Я знаю только, что, когда набрал твой номер, телефон был занят. Если ты была у Теда, значит. Изабелла…
— Я до сих пор у Теда, — произнесла Эми, и теперь ее голос звучал удивительно тихо. — Кажется, теперь мне придется остаться здесь надолго, нравится мне это или нет. Кто-то сжег наш дом, Морт. Он сгорел дотла.
И неожиданно Эми заплакала.
Он был так сосредоточен на Джоне Шутере, что в ту минуту, стоя в коридоре единственного оставшегося у семьи Рейни дома и прижимая к уху телефонную трубку, немедленно решил, что именно Шутер и поджег их дом. Мотив? Будьте любезны, офицер. Шутер поджег этот дом, старинный викторианский особняк стоимостью около 800 тысяч долларов, чтобы избавиться от одного журнала, а точнее, от июньского номера «Журнала мистических историй Эллери Квина» за 1980 год.
Но мог ли Шутер это сделать? Конечно, нет. Между Дерри и Тэшмором около сотни миль, а тело Бампа было все еще теплым, даже капельки крови на груди не успели засохнуть.
Если только он успел…
Да что с тобой, в самом-то деле? Скоро ты обвинишь Шутера в своем разводе и станешь думать, что спишь шестнадцать часов в сутки, потому что Шутер подсыпает тебе в еду фенобар-битал. А дальше? Может быть, ты обратишься в газеты с письмами о том, что королем американского кокаина является некий джентльмен, самое место которому в вороньей заднице, где-нибудь в штате Миссисипи, по имени Джон Шутер, что это он убил Джимми Хоффа и он же был вторым снайпером, стрелявшим в Кеннеди в ноябре 63-го. Хорошо, пусть Шутер сумасшедший… Неужели ты действительно думаешь: он отмахал сотню миль на север и сжег дотла твой чертов дом только для того, чтобы уничтожить журнал? Ведь этот журнал валяется по всей Америке! Будь серьезнее.
И все-таки… Если он каким-то образом успел…
Нет. Это просто смешно! И вдруг Морт понял, что в любом случае не сможет теперь предъявить Шутеру это чертово доказательство. Или все-таки сможет? Нет, если…
Его кабинет в Дерри находился в задней части дома — в пристроенном гараже.
— Эми, — произнес он в трубку.
— Это так ужасно! — заплакала она. — Я была у Теда и позвонила Изабелле.., она сказала, что по меньшей мере пятнадцать пожарных машин.., заливали из брандспойтов.., толпа.., ротозеи.., зеваки.., ты ведь знаешь, как я ненавижу, когда люди глазеют на наш дом, даже когда он не горит…
Моргу пришлось прикусить губу, чтобы подавить дикий приступ хохота. Засмеяться сейчас было бы хуже некуда, просто жестоко, потому что он действительно знал. Много лет он вел неустанную борьбу и все-таки добился успеха в своей профессии; порой он чувствовал себя путешественником, пробравшимся сквозь опасные джунгли, в которых погибло немало искателей приключений, а он преодолел все препятствия и был вознагражден за это. Эми была счастлива за него, во всяком случае, поначалу, но успех мужа означал для нее потерю собственной индивидуальности. Живя с Моргом, ей все труднее было оставаться независимой личностью.
