Все вокруг сияло и сверкало. Магнус встал на ноги и двинулся по берегу к лугу и домам. Он ушел из нашей истории, и мы о нем больше никогда не услышим.
Когда начнется сражение
Утром Андерсу показалось, что все его тело представляет собой сплошную рану. Суставы болели после ночи на жестком полу, голова разламывалась, шею было не повернуть.
Он пытался найти хоть одно место на теле, которое бы не болело. Осторожно ощупав языком зубы, он отметил, что все они целы. Но вкус во рту был просто отвратительным.
Наконец Андерс сумел сесть и ухватиться за ручку двери. Добравшись до ванной комнаты, он пил до тех пор, пока не почувствовал, что сейчас лопнет. Перед глазами плясали белые пятна, и, чтобы помочиться, ему пришлось сесть на унитаз. Потом он долго сидел, положив голову на руки, собираясь с силами и мыслями.
Головокружение стало меньше, он встал и стянул с пояса комбинезон Майи. Он был в темных пятнах крови. Он начал раздеваться, сбрасывая с себя одежду.
Рубашка стояла колом, а джинсы, казалось, приклеились к коже. Стащив их, Андерс заметил, что рана на ноге начала кровоточить. Ему показалось, что от него пахнет каким — то смрадом, и он не осмелился посмотреть на себя в зеркало.
Водогрей работал плохо, и вода была чуть теплой. Кое — как вымывшись, он начал отчищать раны на шее и бедре. Артерии были целыми. Он промыл раны холодной водой, и порезы заныли.
Андерс стоял под душем, пока вода не стала ледяной, и все пил, пил. Наконец он выключил душ, вытерся полотенцем. Теперь голова работала совершенно ясно.
Наконец он решился взглянуть в зеркало. Он выглядел не так уж плохо, как думал, но рана на шее была глубокой. Андерс достал бинты и перевязал рану, как сумел. Чтобы зашить ее, надо было обращаться в больницу Нортелье, а там пришлось бы объяснять, что случилось, а любое объяснение было бы слишком неправдоподобным.
И кроме того…
Пока он сражался с Хенриком и Бьерном, он ясно почувствовал то, о чем говорил Симон: море слабело.
В море была какая — то болезненная слабость. Вот поэтому — то Сигрид и сумела подняться на поверхность.
Андерс голым прошел через прихожую в спальню. Кожа покрылась мурашками от холода, и он достал чистую одежду, привезенную из города: нижнее белье, черные вельветовые брюки и синюю клетчатую рубашку. В шкафу он обнаружил толстый зеленый отцовский свитер и натянул его тоже. Ворот свитера кусался.
Ему самому понравилось, как он оделся. Теперь хорошо бы привести в порядок дом, но на это не было ни времени, ни сил.
Он взглянул на одежду Майи. Пятна на ней оставались. Он снова обернул комбинезон вокруг талии.
Затем Андерс вышел в коридор и взял куртку Симона. В кармане он отыскал коробок, принес его с собой на кухню, сел за стол и начал смотреть в окно.
Маяк мигал. Лодка спокойно стояла у причала.
Спиритус выглядел вялым. Андерс плюнул, вынул насекомое из коробка и переселил его в большой кухонный коробок. В конце концов, это именно Спиритус спас его ночью, и он явно заслужил жилье получше.
Было трудно понять, понравилось ли Спиритусу в новом доме, но Андерс подумал, что сделал все, что мог. Он закрыл коробок и положил его в карман. Насекомое слабо шевелилось.
Затем он наполнил стакан водой из крана на кухне и выпил его. На столе стояла бутылка с полынью. Андерс поднес ее к губам и сделал несколько больших глотков. Во рту сразу стало противно и горько, но к этому вкусу он уже более — менее притерпелся.
Прислонившись спиной к раковине, он сполз на пол и стал хихикать. Потом поднялся на ноги и вернулся в комнату. Там он схватил плюшевого Бамсе и, бормоча: «Вот повезло тому, у кого есть друг!», вместе с Бамсе вышел на крыльцо.
На холоде в голове немного прояснилось. Он приложил руку к глазам и посмотрел на солнце. День был тихий и очень красивый.
Ноги сами понесли его к причалу. Андерс с особенным восторгом отметил, что кругом него — вода.
Он сел в лодку и завел мотор, потом поднял голову и посмотрел по направлению Ховастена.
Я сейчас там буду.
Андерс проверил уровень топлива в баке. Мало, но это нестрашно — ведь ему надо только на дорогу туда, он не вернется домой. А до маяка — вполне хватит.
Лодка медленно двигалась к югу, Андерс сидел и смотрел на Ховастен. Приблизившись на достаточное расстояние, он увидел, что птицы по — прежнему сидят там на воде. Сотни ходили по песку вокруг маяка.
Мотор начал барахлить, и Андерс испугался было, что тот заглохнет. Но мотор вновь взревел, и лодка рванулась вперед.
Ну, давай же.
Послышался какой — то треск, лодка замедлила ход и наконец остановилась совсем. Андерс попытался завести мотор, понимая, что это бессмысленно: лодка уперлась носом в кромку ледяного припая, так что он покрепче ухватил Бамсе подмышку и выбрался из лодки. Лед был достаточно крепким, чтобы выдерживать его вес, и Андерс двинулся прямо к маяку.
Свадебное путешествие
Паром оказался настоящим местом развлечений. Сплошные рестораны, магазины беспошлинной торговли, танцплощадки. Путешествующим тут было чем себя занять. Симон был очень доволен плаванием, он действительно наслаждался медовым месяцем, но в то же время его постоянно мучила мысль:
Правильно ли я поступил, расставшись со Спиритусом?
Прав ли он был, передав его Андерсу?
Мысль эта не давала ему покоя. Почему он это сделал? Была это забота об Андерсе или роль сыграло подсознательное желание избавиться от этого таинственного и непонятного существа? Может, это был банальный страх? Страх за самого себя? И он с легкостью переложил ответственность на чужие плечи?
Симон лежал в постели, непрерывно крутясь и прислушиваясь к шуму винтов и дыханию моря. Его судьба больше не связана со Спиритусом. И он ничего не боится.
Или?
Или он все еще боится? Симон не мог ответить на этот вопрос с уверенностью. Отдав Спиритуса, он потерял некую опору и не чувствовал никакого облегчения. Правильно ли он поступил?
Сон не шел, и он по — прежнему крутился в постели, стараясь думать о чем — то другом. Ничего не выходило.
Паром приблизился к последним островам архипелага Рослаген и загудел. Анна — Грета проснулась, и они отправились завтракать.
Когда они набрали себе закусок, бутербродов и кофе и сели у окна, Анна — Грета спросила:
— Ты хорошо спал сегодня? — И, смущенно улыбнувшись, добавила: — Муженек?
Симон слабо улыбнулся в ответ:
— Нет, женушка… Почти совсем не спал.
— Как же так? Что тебе мешало?
Симон потер указательным пальцем ладонь, сосредоточенно глядя на яичницу на тарелке. Он не знал, что ответить. Помолчав, Анна — Грета спросила:
