Забравшись в дальний конец сада, где Ангелина не могла его видеть (отчего-то Марку не хотелось, чтобы у разговора были свидетели, а уж тем более — свидетель, делящий с ним постель), он набрал цифры и почти сразу же услышал знакомое резкое: «Да!» Жанна и раньше, отвечая на звонки, произносила уверенное утверждающее «да!» вместо вопросительного «алло». И голос ее не изменился — остался таким же громким и сочным.
— Да! — с нетерпеливым раздражением повторила Жанна.
Он поздоровался и приготовился многословно объяснять, кто звонит, но Жанна снова его удивила:
— О, Маркуша! Сколько лет, сколько зим!
— С ума сойти… — пораженно выдохнул он. — Ты меня не только помнишь, но и узнала по голосу.
— Но ведь ты тоже меня помнишь, раз звонишь, — хохотнула Жанна. — Прости, солнце, у меня проблемы, ты не очень удачное время выбрал, хоть я тебе и жутко рада. Ты вообще по делу или как?
— И по делу, и… или как, — пробормотал Марк, которого всегда немного смущал ее напор. — Так у тебя найдется минута?
— Господи, был телком, им и остался, а ведь взрослый мужик, — хмыкнула Жанна. — Давай поступим так: по делу говори сейчас, а «или как» обсудим через недельку. Если не перегоришь, конечно, и не исчезнешь опять на много лет.
— Ну и хватка! И память у тебя! — восхитился Марк. — Кажется, я только что понял, как соскучился.
— Память у меня журналистская. А что соскучился — хорошо. Баба-то есть у тебя?
Марк обернулся и посмотрел в сторону дома, где у теплого еще чайника ждала красавица-художница Ангелина. Потом вспомнил лицо на фотографии — расплывшаяся, ярко размалеванная тетка, которая выглядит на два десятка лет старше реального возраста. И подумал: в конце концов, если Жанна осталась прежней, то он забудет о ее наружности спустя десять минут пребывания на ее орбите.
— Козел ты, Маркуша, — беззлобно расхохоталась она. — Баба не только есть, но и недалеко от тебя. Небось, в сортире прячешься, а?
— Язвой была, язвой и осталась, — буркнул он, тем не менее улыбаясь. — Нет у меня никакой бабы. А любовница есть. Но это же неважно, да? Мы ведь «или как» не обсуждаем?
— Умница, реакцию не потерял, — похвалила Жанна. — Так что там у тебя? Рекламу, что ли, разместить по блату хочешь?
— В твоей газетке рекламироваться — только репутацию потерять, — хмыкнул Марк. — Я просто спросить тебя хотел… то есть… Ты наверняка сочтешь меня странным, но мне на глаза попалась одна статья…
И Марк, немного стесняясь, вкратце рассказал Жанне все — о пропавшей девушке Вере, которая уехала за наследством в Верхний Лог, да так и сгинула, о случайно прочитанной статье некоего Савелия Миронова, о том, что видел сам, и о прочих странностях, которые происходят в деревне.
— Там же все бред в той публикации, да? Вы просто с потолка информацию берете? — В голосе его звучала надежда, но сердце колотилось так сильно, как случалось всегда, когда Марк предчувствовал беду.
Голос Жанны изменился — из него ушли и привычная нега, и солнечная смешинка, и эротический призыв. Она вдруг стала сухой и серьезной:
— Марк, я даже не знаю, что тебе сказать… Очень странная история. И неприятная. Вообще, ты, конечно, козел, раз считаешь, что мы берем информацию с потолка. Ты же меня знаешь, я профессионал, стараюсь хотя бы опираться на реальные факты. Между прочим, за годы работы меня ни разу не засудили — для газеты нашего профиля это, согласись, редкое явление, своего рода рекорд. Но история с мертвыми…
Марк вдруг пожалел, что отказался от кофе, который Ангелина предлагала ему четверть часа назад. В голове шумело, он чувствовал себя слабым, словно как минимум неделю был мучим бессонницей.
— Работал у меня мальчик, Савелий, — продолжила тем временем Жанна. — Хороший мальчик, энергичный, со светлой головой. Но не так давно он будто с ума сошел. Пытался меня убедить, что в Ярославской области есть странная деревня среди густых лесов, а в лесах тех якобы ходят ожившие мертвецы. Ему даже удалось протолкнуть на полосу один материал — о том, как тамошний алкоголик убил свою жену. Правда, Савелий все свел к тому, что вовсе даже и не алкоголик женщину порешил, а те самые мертвецы. И что все в деревне об этом знают, но молчат.
— И что было дальше?
— А дальше я парня уволила, — вздохнула Жанна. — Потому что он не просто подставил газету и рискнул моей личной репутацией, а еще, вместо того чтобы признать ошибку, с пеной у рта доказывал, что мы должны провести частное расследование и найти тех мертвецов.
— Значит, Савелий больше не работает в редакции? — разочарованно вздохнул Марк.
— Хуже, — мрачно откликнулась Жанна. — Ты же меня знаешь — я вспыльчивая, но быстро отхожу. Через какое-то время я решила ему позвонить. Но мобильный был отключен, по домашнему парень не отвечал. И тогда я поняла, что он решил сам… ну, заняться расследованием.
— И что? Поехал в Верхний Лог? Послушай, а как твой корреспондент вообще выглядит? Худенький и в очках?
— Ты его встретил?! — обрадовалась собеседница. — Но это же замечательно! Потому что я вся извелась. Ведь позвонила его девушка и сообщила, что о нем неделю ни слуху ни духу.
— Ужасно! Боюсь, Жанна… Мне не верится, что я и в самом деле такое говорю… Ты же меня знаешь, я никогда не был романтиком…
— Так, не жуй сопли, говори, в чем дело! — резко перебила главный редактор «Слухов и сплетен».
— В общем… Похоже, и правда все плохо. Савелия твоего тут видели. Но не я, бабка одна. Ее тут за дурочку почитают, однако описала она его подробно. Короче, парень в лес отправился.
— Я все поняла. — Голос Жанны звучал сухо. — Значит, так. Жди меня там и никуда не уезжай. У меня есть знакомый… ну, то есть любовник, конечно. У него охранное агентство. Сейчас я его напрягу, и мы приедем. С его вооруженными ребятами. Ты ведь дождешься?
— Ну… да, — немного растерянно подтвердил Марк.
— Не бойся, я не стану обнимать тебя при бабе твоей, — хмыкнула Жанна. — Хотя наверняка она из тех холеных полубогинь, которые таких теток, как я, не почитают за соперниц. Зря, между прочим. Но так даже удобнее… В общем, Маркуша, я очень на тебя надеюсь. Мне нужно часа два-три на то, чтобы все организовать, и еще несколько часов на дорогу. К утру будем. Вот увидишь, дорогой, я весь лес на уши поставлю и разберусь, что там за мертвые и кто за всем этим стоит.
Марк прислонился спиной к теплой стене сарая. Ему было дурно. Во рту пересохло. Перед глазами стояла Вера, как живая. Такая, какой он ее запомнил, — лоскутная юбка, мужская белая рубаха, деревянные бусы, вздернутый нос. Веснушки.
Да, он ее любил. Трудно было себе в том признаться — в мегаполисе гораздо удобнее быть любимым, тем более что у него имелись все возможности и данности для роли божества, а не жреца, — но Марк нашел в себе силы.
