Айнор очнулся. Веки его будто кто-то раздвинул через силу, и глаза болели.
Неподалеку в песке сидел человек. Телохранитель вспомнил, что видел его на вороте Ам-Маа во время путешествия в Фиптис. Силясь подняться, бедняга-Эфэ возился и всхрапывал.
— Я немного теряюсь, — заговорил волкоголовый, — что мне должно сказать сейчас, в твоем случае, смертный? Добро пожаловать в Царство Мертвых? Но какое, к Зету, это царство?! Да и ты пока живой. Что же Шесса не соизволила нырнуть с тобой и объяснить? Сиди — гадай! Как будто мне больше нечем заняться, клянусь пресветлым Узиром!
— Анп? — вспомнил Айнор, неуклюже привставая на локте.
— Идти сможешь?
— Не знаю.
— Ладно, не заполняй голову чепухой! — Анп оглушительно свистнул, и на горизонте появилось марево, через какие-то мгновения долетевшее до них; из миража выскользнул тонконогий вороной скакун. Ограненным бриллиантом сверкала и переливалась его черная шкура, а из ноздрей вырывалось пламя. — Полезай на своего коня.
— А я как? — спросил воздух человеческим голосом.
Айнор схватился за меч, но Анп со смехом всплеснул руками:
— Поспеши, смертный! Теперь время имеет власть: мы на пороге Дуэ!
И два коня стрелами полетели в рыжую пустыню. За ними, поругиваясь, мчал едва приметный смерчик.
Пейзаж не менялся, пустыня была нескончаемой.
— И все же — кто ты, Анп?
— Я уж и не знаю, — вздохнул тот. — Не удивлюсь, если однажды меня назовут продавцом систров…
— Ты не продавец систров, ты живодер! — взмолился за их спинами песчаный смерчик. — При первой же оказии, старый мошенник, я подам на тебя жалобу!
— Кто это? — снова встрепенулся Айнор.
— Один очень болтливый дух. При жизни он был шелудивым псом, однако под моим чутким руковод…
Кони дернулись, визжа от ужаса, ибо позади раздался утробный рев хищника.
— Тпру! Стой, Эфэ, стой!
Айнор натянул поводья. Анп улетел далеко вперед, и ему пришлось возвращаться.
— В чем дело? — с любопытством осведомился он.
— Я не знаю, кто ты. Я не знаю, что за тварь преследует нас. Я знаю лишь одно: мне нужно выполнить приказ, о котором ты знать не можешь. Почему я должен доверять тебе?!
— А.
Анп зевнул и спешился. Айнор наблюдал за ним, не снимая руки со своих ножен, готовый выхватить меч в любое мгновение.
— Ну что ж, я рад, что тебе не нужен проводник. Ты, конечно же, сам знаешь, куда ехать и сколько дрянных тварей и коварных ловушек вышлет тебе навстречу Дыхание Дуэ…
— Ты проводник?
— Нет, он продавец систров.
— Заткнись, Упу! Да, я проводник, мой недалекий смертный друг. Таково мое предназначение. Таким меня создали жители Дуэ.
— Так ты тоже хогмор?! — изумился Айнор.
— Отчасти.
— Он мутант, — подсказал невидимый Упу.
Из пальцев Анпа вырвался огонь; обратившись целым выводком пламенных скорпионов, заклинание помчало вслед заскулившему смерчику.
— Как же ты мне надоел, Упу! Представь себе, смертный, и так — вечно!
— Вечно? Разве у того, кто имеет начало, не будет конца?!
— Ты умен и задаешь верные вопросы. Но — нет. Так получилось, что мне суждено подчиняться внутреннему закону, который не подвластен моим смертным создателям. А внутренний закон гласит, что я был, есть и буду всегда. Чем не вечный двигатель? Умрете вы все, схлопнется пространство — а я всего лишь перейду в иную вселенную и со следующим ударом пульса мироздания начну все сначала! — Анп картинно воздел руки к небу, постоял так, наслаждаясь воплями искусанного Упу, и засмеялся. — Нет никакого конца и никакого начала мироздания, живой! Есть только вечный змей Ороборо и бесчисленное количество взаимопроникающих миров.
Айнор потряс головой и тоже слез с коня.
— Вы бессмертны и всесильны, вы, хогморы. Так зачем вам посылать смертного на выполнение того, что у вас займет не дольше мгновения?
Анп наконец взмахнул рукой, уничтожая замучившую волка стаю скорпионов.
— Мы сильны вами, живой. Не понимаешь? В одном из миров Дуэ сказано, что не боги обжигали горшки — и это лучший ответ на твой вопрос.
— Что это значит?
— Это значит, что все войны и шедевры, все глупости и подвиги, все дурное и благое деется только вашими руками, а наше вмешательство — только красивая метафо… Гм… прости, это я с тобой не подумавши… Словом, красивая такая сказочка это наше вмешательство. Глупости делают все — и хогморы, и чудовища Дуэ, и смертные, и неразумные твари.
— Что ты считаешь глупостями хогморов? — нахмурился Айнор.
— Первородные до ужаса азартны. Все они — словно само воплощение Великой Игры. И моя подруга Баст — лишь бледное отражение истинного игрока-хогмора, не говоря уже обо мне, мрачном и уединившемся. Но мы заболтались, а я предложил бы следовать дальше…
Айнор упрямо поглядел в его желтые волчьи глаза. Анп снова засмеялся:
— Не стоит тратить время, живой. Я рассказал тебе многое и расскажу еще по пути, коли уж старушка-Шесса избрала тебя своим паладином…
— Ну конечно! — проскулил за их спинами изжаленный Упу. — Чего бы тебе не рассказать, если по выходе отсюда он забудет все напрочь!
Анп сделал вид, будто ничего не услышал.
Неведомо, сколько прошло времени — пустыня не менялась в своей бесприютности, и только проводнику были заметны перемены ее на пути.
— Здесь мы сделаем крюк, — сказал он Айнору, забирая вправо. — Иначе нам предстоит малоприятная встреча.
Айнор, изрядно заскучавший от муторной дороги, привстал в стременах:
— С кем же?
— А, так! — Анп небрежно махнул тонкой жилистой рукою. — С порождениями фантазии одного профессора и сонма его подражателей. Они наводнили Дуэ столь безнадежно, что им отвели здесь, поблизости, кочующий участок. Сюда свезли их всех под мою расписку. Правда, это не мешает тварям иногда прорываться в чей-нибудь воспаленный разум. Тогда приходится снова их ловить и сажать… Беда в том, что никто, даже я, точно не знает, где их яма. Если вдруг она попадется на твоем пути, я официально предупреждаю: не корми их ничем и ничего не бросай вниз!
— А что будет, если их покормить или что-то бросить? — поворачивая Эфэ вслед за Анпом, полюбопытствовал Айнор.
— Ну что, что… Это с любой идеей. Если, понятное дело, ее подкармливать.
— Так что?
— Она теряет совесть и стремится захватить всё.
— 3-
Котлован вырос у них на дороге, когда Анп думал, что опасность они уже миновали. Кони всхрапнули и начали съезжать под уклон, которого еще мгновение назад не было. Пустыня превратилась в конус, центр которого заняла пропасть, а текучий песок увлекал вниз, препятствуя лошадям, силящимся выбраться наверх. Сухим водопадом тучи песка сыпались в бездну.
